Брачная ночь джентльмена

Семейство собралось за завтраком. Слушая, как они шутили и строили планы на следующую неделю, Джулия вдруг засомневалась, действительно ли прошлой ночью Хит убил человека? А затем поняла, что их жизнерадостность была прочувствованным облегчением после исчезновения угрозы. Они делили друг с другом все – и радости, и опасности, хорошее и плохое.

Даже Гермия и Одем смеялись и обменивались тайными взглядами. Но они были влюблены и, наконец преодолев все препоны, примирились со своими чувствами. Семейство Боскаслов любило жизнь, и все они любили друг друга. Иногда у них случались стычки, сшибались воля и чувства, и это их мучило. Боскаслы были сторонниками крайних мер. Слова «тепловатый» в их словаре, в их мире не существовало. Джулию приняли всей душой и включили в свой страстный хаос.

Самый молодой дьявол этого выводка, Девон Боскасл, к радости окружающих, явился поздним утром и затем скрылся, чтобы выпить кофе и пообщаться с братьями. Джулия не знала, как Девон узнал о смерти Оклера. Но по тому, как он ухмылялся, глядя на Хита, ему явно все сообщили, и он жаждал быть частью празднования по этому поводу.

Сестры Хита, Эмма и Хлоя, прислали сообщение, что скоро прибудут. У маркиза соберется полный дом родных. Радостное настроение Грейсона было заразительным. Он уже обдумывал, как всех развлечь.

Джулия обнаружила, что ее заразило общее веселье, обаяние Боскаслов. Раньше ей в голову бы не пришло, что она может так вовлечься в происходящее. Она совершенно забыла о предстоящих неприятностях. А ведь ей придется разорвать помолвку с Расселом…

Он приехал в дом маркиза через час после завтрака, когда члены семьи разошлись переодеться для игры в крикет на лужайке возле особняка. Джулия задержалась над последней чашкой чая, наслаждаясь струившимся в окна солнечным теплом. Это была тихая минута, время расслабиться и спокойно подумать.

Однако солнце, казалось, поблекло, когда лакей ввел в комнату Рассела. Джулия поставила на стол чашку с блюдцем и медленно поднялась со стула. Лицо Рассела выглядело осунувшимся, изможденным, но все равно он выглядел очень импозантно в двубортном сюртуке для верховой езды и темно-коричневых панталонах. А черная повязка на глазу, как всегда, придавала ему лихой пиратский вид. Он был привычной частью ее прошлого, но сердце никак не откликнулось на его появление. Они никогда не были бы счастливы вместе. Джулия надеялась, что он примет это без возражений.

– Рассел?!

– Как мило. Вы все еще меня узнаете.

Было очевидно, что он не собирается облегчать ей задачу. Впрочем, в глубине души она на это и не рассчитывала и внезапно пожалела, что не согласилась на обещание Хита обо всем позаботиться.

– Не знаю, что и, сказать.

Его голос обжег ее как хлыстом:

– Я рисковал жизнью, чтобы много лет назад спасти Хита, и сделал бы то же самое ради вас. Я оставил вас на него, потому что доверял вам обоим. Как могли вы так со мной поступить? Неужели вам все равно, что скажут люди?

Она посмотрела в окно. Хит стоял возле мраморного фонтана посреди двора, спиной к ней. Его волосы отливали на солнце вороньим синеватым блеском. Стоял в одиночестве. Он выглядел таким одиноким. Ей мучительно хотелось подойти к нему, прогнать эту мрачность с его лица.

Как он сказал, исповедуясь ей? Что думает, будто ему суждено быть одному? Но это было неверно. Она пройдет сквозь ад и пламя, чтобы быть с ним рядом.

Джулий услышала за собой шаги Рассела, его властный настойчивый голос. Он не любил проигрывать. Отстранив заслонявший ему обзор медный телескоп, он язвительно произнес:

– Вы меня слышите? Черт побери!

Но она не вслушивалась в его слова. Хит повернулся и тем отвлек ее внимание. Она изучала его ястребиный профиль в солнечном свете, а рядом с ней стоял и требовал внимания другой мужчина, но это лишь заставляло ее еще больше томиться по любимому. Каким озорным был он с ней прошлой ночью. Она ощущала нежность во всем теле, чувствовала себя соблазненной… очарованной… истинной женщиной. Надо будет вновь тайком посетить Одри и взять у той несколько дополнительных уроков. Хиту вроде бы понравились ее познания.

– Ты что-то сказал, Рассел?

– Я знаю, что бы стали любовниками. Не отпирайтесь.

Он размахивал перед ее носом каким-то листком, заслоняя вид из окна на ее любимого, обожаемого повесу. О Боже, это же ее карикатура с голым Хитом Боскаслом на пылающей колеснице. Этот проклятый рисунок не желал пропадать в забвении.

– Готов держать пари, – продолжал Рассел неприятным тоном, – что вы как следует посмеялись надо мной. Можете объяснить, как это произошло?

Она взяла листок из его руки.

– Нет. Не могу.

– Но это ваша работа?

Она уставилась на рисунок, на великолепное тело Хита, на все эти скульптурные мускулы.

– Божественно, – вздохнула она восхищенно. – Не правда ли, он великолепен?

– Великолепен? – У Рассела дернулась мышца на щеке. – Итак, вы признаетесь, что действительно нарисовали эту мерзкую картинку?

Она загадочно улыбнулась, но промолчала. Ее взоры вернулись к Хиту. Он направился к дому своей плавной, упругой походкой кавалериста, от которой у нее перехватывало дыхание. О, она отлично знала, что он может вытворять этими бедрами. Она вновь желала его.. Немедленно. Столько ее лет прошло без его любви, и теперь она не хотела тратить впустую время, необходимое для разрыва ненужной помолвки.

– Посмотри на меня, Джулия, – приказал Рассел голосом, которым запугивал солдат.

Она посмотрела. Он был привлекательным мужчиной, честолюбивым, не очень плохим. Или недостаточно плохим. За время его отсутствия Джулия обнаружила, что ее тянет к дьявольски опасным мужчинам. Но Рассел был не ее дьяволом. И слава Богу, что она не успела выйти за него замуж.

Он поднял брови, явно удовлетворенный, что наконец добился ее внимания.

– Так-то лучше. Теперь вы меня слышите. – Он ухватил ее подбородок своей загрубевшей рукой. – Боскаслы – семейство обольстителей. Я знаю, что прославленный повеса вас соблазнял. Я знаю, как трудно им сопротивляться. Я вырос рядом с ними и больше всего мечтая стать частицей их мира.

Джулия глотнула, невольно чувствуя к нему симпатию. Рассела воспитывала тетка, относившаяся к нему небрежно. Родители его умерли, когда он был маленьким ребенком. Он сам себя воспитал, собственными усилиями возвысился над более чем скромными обстоятельствами. Беспощадное честолюбие и трудные старания проложили ему путь наверх. Но его никогда не удовлетворяло то, чего он добился. Ему никогда не хватит скопленного богатства, недостаточно будет признанной славы и вечно будет мало женщин, чтобы удовлетворить ненасытную, беспокойную натуру. Она согласилась выйти за него, потому что была одинока и благодарна за поддержку. Она не знала и помыслить не могла, что Хит будет ее дожидаться.

– Ты с самого начала была моей, – произнес Рассел с отчаянием в голосе.

– Нет. – В комнату вошел Хит.

В выражении его лица не было ни капли понимания или прощения.

– С самого начала она была моей. – Он прислонился к двери и скрестил руки на груди. – А ты ее предал. И можешь винить только себя. Ты просил меня защитить ее, и я это сделал. Защитил ее от тебя.

Рассел бросил на нее презрительный взгляд.

– Вот так он заманил вас в свою постель?

– Рассел, не будьте таким оскорбительным идиотом, – возмущенно произнесла она. – У вас есть любовница. И судя по ее состоянию, ей вы уделяли гораздо больше внимания, чем мне.

Он недоуменно пожал плечами.

– У каждого мужчины моего положения в обществе есть любовница. Полагаю, вам доложил о ней Боскасл?

– Нет, не он, – ответила Джулия. – Но я хотела бы, чтобы это сделал он.

Рассел положил руки ей на плечи, видимо, решив испробовать другой подход.

– Я в этом деле оскорбленная сторона. Я тот, кого обидели.

Хит, сжав зубы, надвинулся на него.

– Убери от нее руки, Рассел.

Когда Рассел подчинился, Джулия облегченно вздохнула. Видя Хита таким, с лицом суровым и непреклонным, ничего другого сделать было нельзя. Подчиниться было самым разумным.