Страница 14 из 15
Как раз таких друзей у Черкесова вообще нет. Если уж родная жена предала, то подчиненные само собой предадут. Им надо, чтобы платили побольше, так что они сдадут Черкесова той же Ларисе, мечтающей избавиться от него. Значит, теперь он для них человек бесполезный, и на их помощь он рассчитывать не может. Вдруг Василием Романовичем овладела злоба, какой он раньше не знал.
Черкесов вышел в предбанник и курил, чуть приоткрыв дверь.
Да, стерва Лариска права: ему предстоит одному выпутываться, если хочет жить. Никто не поможет. Как же докатился он до жизни такой, что ни на друзей рассчитывать не имеет права, ни на жену? А может, все дело в нем? И начал Черкесов перебирать свою жизнь от корки до корки, ища причины. Ведь в чем-то есть она – причина, из-за чего его хотят прихлопнуть. И причина наверняка в нем самом, а не в ком-то.
Черкесов понял, что следует отбросить ценность собственного «я» и пересмотреть себя, иначе не отыскать ему точку отсчета, которая наведет на след. Как же трудно это сделать! Ведь он жил, полагая, что по-другому жить нельзя – затопчут. Он всегда действовал осторожно, частенько исподтишка. Его уважали в определенных кругах. А в неопределенных? Вон жена – та просто ненавидит его лютой ненавистью, а он этого не замечал. Следовательно, есть еще люди, ненавидящие его. А зависть? Кто может ему завидовать? Да практически все известные личности, за редким исключением.
Наверное, только Бабуин-Бубулин к нему и ко всем одинаково относится. Во всяком случае, без предвзятости. Он тоже числится в друзьях Черкесова. Вот ведь как получается: над Прошей Бабуином потешаются, в дураках держат, и Черкесов придерживался того же мнения, а единственный, кто отличается порядочностью из знакомых, – Бабуин! Этот не продал бы Черкесова, он старой закалки, человек морально выдержанный. Жаль, помочь ничем существенным не может, так как не владеет информацией, с кем и чем связан Черкесов. Да уж, одному придется разгребать, одному…
Василий Романович вернулся в баню, лег и до вечера находился в том состоянии, когда безнадежность захватывает с каждым часом сильнее и сильнее. Цепь событий после взрыва «самурая» никак не связывалась в голове. То, чем он гордился, что считал своим достоинством, чем кичился, полетело в тартарары. И пришел он к выводу, что жизнь страшна не переменами, а необъяснимостью. Когда понимаешь, что тебе пришел конец, а причин не видишь. Он курил и думал, не ощущая голода.
Вечером в дверь бани постучалась Лиза, потом заглянула к нему:
– Ты живой?
– Живой, – отозвался он.
– Почему свет не включил?
– Не нужен.
– Идем в дом, поужинаешь.
Черкесов поднялся, послушно проследовал за Лизой в дом. На столе дымилась картошка, стояли соленья, сливочное масло и простокваша. Черкесов ел без аппетита, изредка косясь на Вероничку, лепетавшую о том, сколько нарядов ей удалось сшить для новой куклы.
– У тебя красивая дочка, – сказал он, чтобы как-то наладить с Лизой контакт.
– Дети все красивые, – обронила она, явно не желая говорить с ним.
– Ты одна живешь? А где муж?
– Развелась, – соврала Лиза.
– А кто тебе Андрей?
– Знакомый. Что тебя еще интересует?
Черкесов смутился. Лиза, конечно, не рада ему. А еще недавно он был желанный гость у всех без исключения. Перед ним заискивали, добивались его дружбы, протекции, покровительства, к нему задолго записывались на прием. Как же быстро наступают перемены, необъяснимые перемены! Вообще-то, с какой стати Лиза должна прыгать вокруг него? Сейчас он в роли нахлебника. Вспомнив об этом, Черкесов достал тысячу рублей одной бумажкой – из тех денег, которые он забрал у жены, – положил на стол:
– Лиза, возьми. У меня просьба, обратись в газовую контору, чтобы подключили газ в доме отца. Если не хватит, у меня есть еще немного.
– А зачем так много?
– Ну, купишь… что нужно. Продукты, например, девочке конфет…
– У нее все есть, – отрезала Лиза и повернулась на раздавшийся стук в дверь: – Открыто.
– Лиза! Куда мне спрятаться? – подскочил Черкесов, но не успел и шага сделать, лишь свалил стул, на котором сидел.
– Всем добрый вечер! – вошел Андрей, снимая шапку, и замер на пороге. Надо сказать, лицо у него заметно вытянулось и стало недружелюбным, когда в поле его зрения попал Черкесов. – Я, кажется, помешал? Извините.
– Не помешал, – нахмурилась Лиза, искоса поглядывая то на Черкесова, то на Андрея. – Садись к столу.
– Спасибо, я за переводом, – буркнул Андрей.
Лиза ушла в комнату, вернулась с листами, отдала их Андрею, тот попрощался и ушел. Она молча начала собирать со стола, Черкесов наблюдал за ней…
Андрей отъехал на небольшое расстояние, позвонил по сотовому:
– Назар? Вези ночник… Для дела! Я у дороги на станцию.
Он положил сотовый в карман и ждал, не спуская глаз с дома Лизы. Вскоре услышал звук мотора, это на «Ниве» прикатил Назар. Андрей забрал бинокль, приставил к глазам, направив на двор Лизы. Назар заметил:
– Слежка за частным лицом карается законом.
– Лучше заткнись, – вяло бросил Андрей. – Я злой сегодня…
От неловкости Черкесов стал помогать Лизе убирать со стола, чего раньше никогда не делал, и разбил стакан. Лиза молча собрала осколки, бросила в мусорное ведро. Чтобы замять инцидент, он нарушил паузу робким вопросом:
– Он что, приревновал тебя ко мне?
– Не говори ерунды, – раздраженно ответила она.
– Хочешь, скажу ему, что между нами ничего нет?
– Не лезь не в свои дела. Знаешь, иди-ка ты… в баню!
Черкесов оделся и вышел во двор…
Андрей дождался, когда Черкесов закроет за собой дверь бани, опустил бинокль и довольным тоном произнес вслух:
– Порядок. Поехали домой.
С газом вышла заминка: у Лизы ведь не было документов на дом Черкесова. Два дня она безрезультатно пыталась добиться подключения, пока кто-то не посоветовал дать взятку. Ну а она сообщила об этом Черкесову, ведь платить придется ему.
– Ну, конечно! – воскликнул он, так как ему неприятно было положение нахлебника. И вдруг вспомнил, что теперь не является обладателем больших денег, и добавил: – Только в разумных пределах. Ну и народ у нас – всем только дай! – И осекся, потому что вспомнил, как сам неоднократно брал… благодарность, выраженную в денежной сумме.
Снаружи послышался звук мотора, затем тормозов. По привычке, свойственной деревенским жителям, где всякое движение вызывает любопытство, Лиза подошла к окну – посмотреть, кто приехал. Но машины у забора не было, тогда Лиза перешла к другому окну и попросила выключить свет: с этой стороны улица не освещалась, в темноте она ничего не разглядела. Когда Черкесов выключил свет, Лиза сообщила:
– Какие-то люди входят в твой дом…
– Кто?! – подскочил со стула он и бросился к Лизе.
– Не знаю, – ответила она. – Это не наши… Вошли.
– Они за мой! – задохнулся Черкесов. – Найдут меня и… убьют!
– Не дергайся, – проговорила Лиза, направляясь к вешалке. Она торопливо накинула пальто, затем пуховый платок. – Сиди здесь тихо и выключи свет в комнате Веронички. Побудь с ней, она боится без света.
– А ты куда?
– К соседке! Иди к дочери и замри.
Лиза вышла на крыльцо, заперла дверь на ключ и неторопливо направилась к калитке. Открыв ее, вздрогнула от голоса рядом:
– Хозяйка, не скажешь нам…
– Господи, как напугали! – ахнула она, схватившись за грудь. Возле ее забора стояли два молодых человека. – Нельзя же так неожиданно… Что вам?
– Не скажете, в соседнем доме живет кто? – спросил ближний.
– Это ж где? – прикинулась, будто не поняла, Лиза.
– Да вон тот дом, с вами по соседству, – указал парень рукой на дом Черкесова.
– Там давно не живут люди, – затараторила она. – Дед умер два года назад, а наследники дом бросили. Никто не покупает у них, дорого запрашивали.