Страница 37 из 65
— Полагаю, «Маас Интертех» вычислил, что он разведчик, и стал использовать его соответствующим образом. Ему начали подсовывать ложную информацию, ограничили доступ к настоящей работе. Он лишился возможности заниматься серьезным делом, и это его окончательно взбесило. Полагаю, он решил, что во всем виновата я, поскольку именно из-за меня он попал в такую ситуацию.
— Значит, он хотел вам отомстить?
— Разве это не очевидно?
— Послушать вас, так он настоящий психопат.
— Наверное, я плохо вам объяснила. — Фаррис помолчала и еще раз вытерла глаза. — Видите ли, стремление к личной власти — определяющая черта многих мужчин. Ансел очень уравновешенный человек. И великолепно работает в корпоративном окружении. Вопрос личной власти чрезвычайно его тревожит, но он не допускает неконтролируемых, импульсивных поступков. Временами он начинает требовать каких-либо новых уступок, при этом реально оценивает ситуацию и просит только то, что ему, скорее всего, дадут.
— Уравновешенные люди не убивают своих жен.
— Вы глубоко заблуждаетесь.
— Вот как?
— Уравновешенные люди временами способны на дикие выходки… Я рассказываю вам все, вместо того чтобы молчать и слушать.
— Вам угрожают.
— Да, я помню. — Фаррис убрала с лица волнистую прядь. Ее пальчики дрожали так слабо, что Рико мог этого и не заметить. — Страх является обычной реакцией на опасность, но вряд ли подсказывает разумное решение. — Она помолчала, потом сглотнула и сказала: — Я хочу с вами сотрудничать, потому что хочу видеть в вас своего союзника. Боюсь, мои слова покажутся вам неискренними. Тогда будем считать, что на данном этапе я сотрудничаю с вами по принуждению.
«Данный этап» волновал Рико гораздо меньше, чем грозящие в будущем неприятности.
С Мареной Фаррис у него будут проблемы.
Черт, да она уже стала проблемой.
— Она лгала? — тихо спросил Рико, когда они вышли из комнаты в холл второго этажа.
— Да, — кивнул Бандит. — Она лгала.
— Во всем?
— Нет.
Рико хотел знать точно, в чем Марена солгала, а где сказала правду. Бандит не знал, как объяснить. Умение отличать при помощи волшебства правду от лжи весьма существенно отличается от умения швыряться молниями и огненными шарами. Те либо летят, либо нет, в зависимости от конкретной ситуации. Определение истины дает, как правило, смешанный результат, поскольку люди частенько лгут и говорят правду одновременно.
К тому же возникал вопрос: что следует считать в данном случае правдой? Объективную истину или искреннее убеждение объекта исследования в том, что он говорит правду? Лгала ли Марена Фаррис сама или пересказывала чужую ложь, которую по ошибке принимала за правду?
— О чем она соврала? — спросил Рико.
— Догадайся, — проворчал Бандит. Он не мульти-фазовый детектор лжи и терпеть не мог, когда его заставляли работать в этом режиме.
Рико недовольно поморщился:
— Ваша жена сказала, что вы добровольно вызвались участвовать в программе.
Суриков нахмурился, потом несчастное выражение лица сменилось злобным.
— Вызвался? Ничего подобного. Мне приказали участвовать в программе! У меня не оставалось никакого выбора.
— Наверное, у них были рычаги давления на вас?
— Рычаги? Конечно, у них были рычаги! Если бы я отказался, меня бы мигом заперли куда-нибудь в Антарктику просчитывать на компьютере миграции планктона.
Суриков говорил так, словно для него это стало бы настоящей трагедией. В это Рико, кстати, верил. Ему приходилось сталкиваться с подобными людьми. Суриков вырос и сформировался внутри корпорации, ничего другого в своей жизни он не видел. Когда поступает команда — ее исполняют. Кто не выполняет команды — расхлебывает последствия невыполнения. Даже люди с серьезными эгоцентрическими замашками не хотят иметь пятен на своей репутации, поскольку прекрасно понимают, как это осложняет карьеру. А в корпорации не делают большой разницы между словами «карьера» и «жизнь».
Если рушилось первое, рушилось и второе.
— Вы сказали, что вас выдернули из «Фучи Мальтитроникс»!
— Да какая разница? У меня не было выбора. Выдернули меня силой или выманили обещаниями, у меня все равно не оставалось выбора. Меня использовали. Суть одна.
Разница между тем существовала. «Фучи» могла попытаться вернуть Сурикова, но не в любом случае. Л. Кан утверждал, что цель их операции — вернуть похищенного силой человека, и если это ложь, на чем настаивали как Суриков, так и его жена, то Рико имел полное право считать контракт расторгнутым.
Неожиданно все стало проясняться.
Если Рико суждено будет выбраться отсюда живым, он сделает одно интересное заявление. Расскажет о фиксерах, которые лгут. Л. Кану его заявление не понравится. А люди должны о них знать.
— У вас есть выбор, — сказал Рико. — Или вы идете со своим мужем, или ждете, пока я смогу вас освободить.
Марена Фаррис лежала в кровати и смотрела на него широко открытыми глазами, в которых застыли страх и надежда.
— Это значит, что вы… отпустите меня?
— Когда придет время.
Фаррис обмякла, потом прикрыла рукой глаза.
— Я не могу поверить, что вы не станете меня убивать. Но вы же так сказали, правда? Вы не собираетесь меня убивать?
Рико стиснул зубы.
— Я не убийца.
Фаррис всхлипнула. Потом несколько раз тяжело вздохнула, не убирая руки с лица. Возможно, она плакала. Потом она подняла голову и вытерла слезы:
— Куда вы отвезете Ансела?
— Это еще не решено.
— Вы собираетесь вернуть его «Фучи»?
А что, если ей сказать, подумал Рико. Первым его побуждением было не говорить ничего. Ей не надо этого знать. Между тем она его удивляла. Только что хотела прикончить этого типа, а теперь беспокоится о его судьбе.
Прежде чем он решил, что ей ответить, Фаррис произнесла:
— Вы должны вернуть его корпорации «Фучи».
— Почему?
— Это лучшее место для таких, как Ансел. Правда. Я говорю это не потому, что там работаю. «Фучи» располагает лучшими возможностями для научных исследований. Программы специально подгоняются под таких специалистов, как Ансел. Не думаю, чтобы он был счастлив где-либо еще.
— Это его проблемы, — сказал Рико. — Пусть решает. Ваши варианты я вам уже объяснил. Что вы выбираете?
— Если вы не возвращаете Ансела «Фучи», то просто отпустите меня. Выбросьте в безопасном месте. Поближе к телекому.
Правильно.
— Она с вами не едет.
— Нет? Почему?
— Потому, что она так решила.
Суриков нахмурился, затем выжидающе посмотрел на Рико.
— У вас есть оружие, — тихо сказал он. — Вы можете ее заставить.
Рико стиснул зубы:
— Не думаю.
— Это может оказаться вам очень выгодным.
— Забудьте даже думать об этом.
— Что ты решил насчет Марены Фаррис? — Пайпер вытащила соевый бутерброд из крошечной микроволновки и устроилась за крошечным кухонным столиком. Почему-то она была уверена, что в доме орков кухня должна занимать почти все место.
Рико прожевал свой кусок и сказал:
— Фаррис нам придется еще потерпеть.
— Зачем, босс? — буркнул Шэнк.
Рико посмотрел, как орк в один присест поглотил огромный бутерброд.
— Затем, что мы пока не можем ее отпустить.
— А если нагрянут люди из «Фучи», у нас будет заложник.
Рико не любил это слово. Ему не нравилось, что Пайпер так сказала. В его планы никогда не входило брать заложников. Он бы с удовольствием отпустил Фаррис прямо сейчас. И отпустил бы, если бы не…
— Корпорации всегда берут заложников, — продолжала Пайпер, пододвигая ему еще бутерброды. — Ничего страшного не произойдет, если и мы поступим так же. Они должны почувствовать, что значит жить в постоянном страхе смерти. Что значит, когда с тобой не считаются.
— Мы не станем совершать над ней насилие.
— Только в «Фучи» об этот никогда не узнают, jefe. В этом-то и суть.
На самом деле все было сложнее.
Ни Суриков, ни Фаррис не говорили полной правды. В чем-то они лгали. Вопрос заключался в том, достаточно ли правды он знает, чтобы не ошибиться в следующем шаге. Рико не мог отделаться от ощущения, что упускает какой-то важный момент, какую-то серьезную деталь этой головоломки, без которой он никак не может ясно увидеть всю картину. Может быть, у него уже начинается паранойя. Ему оставалось лишь продолжать переговоры с «Прометеем» о передаче им Сурикова. При этом его терзало ощущение, что Суриков и Фаррис не договаривают чего-то важного, что может по-новому осветить все происходящее.