Раб и Царь

 Значит, не срослось что-то у них, — философски заключил Олег. — Время всё расставит на свои места. Вернутся в институт, сами всё и расскажут. А сейчас в их отсутствие мыть им кости просто неприлично.

Если парням заниматься этим было неприлично, то девчонки, хоть и считали также, но ничего с собой поделать не могли. Прошло три дня, а тема разговора у них не менялась.

 Ну, что? Не верили мне? Не верили? А я оказалась права. — Тонким голосом щебетала Наташа. — Застукали Катьку, вот свадьба и расстроилась.

 С кем, с любовником? — не верила Марина.

 Если бы только с любовником… Её целая команда трахала.

 Что ты несёшь, дура? — возмущались девчонки.

 Сами вы дуры. Корчите из себя недотрог, а у каждой, поди, уже по несколько абортов сделано.

 Да, Катька не такая. Она порядочная.

 А вспомните, как она в сентябре перед парнями голышом бегала.

 Ну, во-первых, не голышом, а во-вторых, мы все тогда бегали.

 А, в-третьих, это она всех тогда завела, — не успокаивалась Наташа. — Значит, у неё к этому делу наклонности есть.

 Это у тебя к этому делу наклонности есть, а не у Катьки.

 А я и не скрываю этого. Я живу нормальной человеческой жизнью, не как вы.

 Да, что с ней разговаривать, девочки? — не выдержала Марина.

 А это вы видели? — Наташа вытащила из-за спины видеокассету.

 Что это?

 Катька с девственностью прощается.

 Врёшь!

 А вы сами возьмите и посмотрите.

Сразу несколько рук протянулись к кассете.

 Это моя кассета. А если вам хочется посмотреть, то купите сами.

 Купить? Так ты, что, купила её?

 Купила. Рядом с институтом ларёк с видеокассетами. Там кроме фильмов ещё и порно продают. Вот там и купила.

Наташино сообщение о порнофильме, где была снята Катя, произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Уже никто не стеснялся обсуждать её поведение в её отсутствие, никого не волновала Катина репутация, и никого не интересовало, почему она не появляется в институте. Катя была отрезанным ломтём. Её, как личности, больше просто не существовало. Никому и в голову не пришло просто позвонить ей домой, поинтересоваться, а что сейчас происходит с ней? О её существование вспомнили только после того, как в институте появился Катин отец. Он подходил к сокурсникам дочери и пытался поговорить с ними, но всякий раз, как студенты узнавали, кто он, они прекращали беседу и пытались побыстрее отделаться от него. Отойдя от Катиного отца, студенты тут же собирались кучками, и показывали на него пальцами. Отец чувствовал к себе крайне негативное отношение. Внутри него всё кипело, но он, помня о том, что все эмоции должны быть отброшены в сторону, скрипнув зубами, отойдя от одного студента, подходил к другому.

 Молодой человек, — обратился отец к очередному студенту. — Я отец Кати Андреевой. Вы не смогли бы уделить мне немного времени?

Молодой человек, не в пример остальным, не стал прятать свои глаза, не стал ссылаться на занятость, он, напротив, посмотрел на своего собеседника с таким участием, как будто речь шла не о Кате, а о нём самом.

 Да, да, конечно, — ответил он. — Это очень хорошо, что вы пришли. Я и сам хотел зайти к вам, но вы опередили меня. Я староста группы, в которой учится Катя.

 Ну, слава Богу, хоть один согласился поговорить со мной! Вы знаете, я пытался поговорить со многими, но они, узнав, кто я, сразу же прекращали разговор со мной. Складывается впечатление, что они что-то знают, но не хотят говорить со мной.

 Не могут, — поправил его староста.

 Не могут?

 Да, не могут. На эти темы, знаете ли, не все могут говорить свободно.

 На какие темы?

 Так вы, что, ничего не знаете? Разве Катя вам ничего не рассказывала?

 Катя сейчас находится в психиатрической больнице. Врач категорически запретил говорить с ней на любые неприятные темы.

В это время прозвенел звонок. Студенты стали расходиться по аудиториям.

 Вам надо идти? — спросил Раба Катин отец.

 Нет, нет. Ничего страшного. Наш разговор гораздо важнее. Пройдёмте в студенческое кафе, там нам никто не помешает.

Собеседники расположились в кафе за самым дальним столиком. После того, как прозвенел звонок, кафе было практически пустым.

 Кстати, забыл представиться, — сказал Рабу Катин отец. — Андреев Михаил Александрович, полковник в отставке.

 Рабов Володя, — ответил ему Раб. — Так вы полковник?

 Да, а вас что-то смущает?

 Нет, просто у меня отец тоже полковник в отставке.

 Ну, что ж, может это даже и к лучшему. По крайней мере, нам проще будет понять друг друга. Я, собственно, Володя, и пришёл сюда, чтобы разобраться в том, что произошло с моей дочерью. И первый мой вопрос: Была ли она в институте в тот злополучный день, а если была, то когда ушла из него и с кем?

 В институте она была. Вот здесь, за этим столиком мы сидели и обсуждали вопросы, связанные со свадьбой. Там же почти вся наша группа должна была быть. Выпили по чашечке кофе, и она пошла домой.

 Одна?

 Одна. По крайней мере, я с ней никого не видел.

 Значит, вы тоже не знаете, что потом произошло.

Раб замялся. Он смотрел на Катиного отца и не знал, что ему сказать.

 Я же чувствую, что вы все что-то знаете и скрываете от меня.

 Не буду вам врать — да, но мне тяжело говорить с вами на эту тему. Вы Катин отец. Для вас удар может оказаться слишком сильным.

 Володя, — Михаил Александрович перешёл на 'ты', - Давай договоримся, я не Катин отец, по крайней мере, на время моего расследования, нервы у меня крепкие, и любую информацию я буду анализировать совершенно непредвзято.

Раб вытащил из сумки кассету и положил её на стол.

 Что это?

 Это то, что было после того, как Катя ушла. Такие кассеты продаются в ларьке возле нашего института, и все студенты смотрели её. Вот почему они не захотели разговаривать с вами. Посмотрите, а потом решите, будете вы продолжать своё следствие или нет. Только советую вам не показывать её вашей жене. Вряд ли у неё нервы такие же крепкие, как у вас.

 А почему ты согласился говорить со мной?

 Потому, что я не верю всему этому. — Раб показал пальцем на кассету. — Здесь что-то не то. Или это монтаж, или я не знаю что. Ясно одно, в этом деле надо разбираться.

 А все остальные поверили?

 Увы! — Раб многозначительно развёл руками.

 Почему же ты не поверил?

 Скажу вам честно, Михаил Александрович, мне нравится ваша дочь и я бы предпочёл оказаться на месте Димы, но, увы, её выбор оказался другим.

 Значит, ты тоже хочешь непредвзято разобраться в этом деле?

 Хочу, только вряд ли у меня получится непредвзято.

 Сделаем так, — решительно сказал Михаил Александрович, — сейчас возьмём тайм-аут, а после того, как я ознакомлюсь с этим, — он показал на кассету, — мы снова с тобой встретимся. Дай мне свой телефон.

Раб вырвал из тетради листок, записал на нём телефон, и отдал Катиному отцу.

 А наш телефон у тебя есть? — спросил Михаил Александрович.

 Да.

Катин отец удивлённо посмотрел на Раба.

 Я староста.

 Ах, да.

Михаил Александрович встал, пожал своему собеседнику руку, и решительно направился к выходу.

Та неприятная обстановка, которая царила дома у Володи Рабова понемногу начала выправляться. Отец, который после увольнения из армии впал в депрессию, перестал пить, стал приветливым, много шутил и о чём-то часто разговаривал по телефону со своими высокопоставленными друзьями. Мать не могла нарадоваться. Она ходила, шептала что-то себе под нос и украдкой, улучив момент, когда на неё никто не смотрит, часто крестилась.

Володя вернулся из института в тот момент, когда отец положил телефонную трубку и довольно стал потирать себе руки.

 Батя, тебя просто не узнать, — сказал ему Володя.

 Не узнать, не узнать, сынок! Ты сам себя скоро не узнаешь!