Страница 23 из 32
Глава третья
– А этот твой источник, он не мог что-то спутать? - поинтересовался Калгин.
Нечаев сидел за столом и добросовестно оформлял вчерашнюю информацию.
– Святой король… - повторил Калгин. - Странное понятие, почти невозможное. Святых правителей не бывает, им грешить много приходится.
– Это точно, - согласился Нечаев. Подумал немного и дописал: «Снять копию в одном экземпляре и передать ее для оперативного использования в ОБЭП ГУВД». И расписался.
Калгин бегло просматривал суточную сводку.
Нечаев ее уже видел. Ничего особенного за ночь не случилось - две бытовухи, раскрытые по горячим следам, тяжкие телесные повреждения, что были нанесены гражданину Мосалю около кинотеатра «Юбилейный», и изнасилование в дендрарии, которое тревожило Нечаева больше всего. За август месяц в дендрарии изнасиловали трех студенток университета, а в сентябре было два таких нападения, и все они висели «глухарями». Со дня на день следовало ожидать, что на этот беспредел обратит внимание начальство, поэтому Нечаев собирался проехать в районный отдел внутренних дел и обговорить вопросы, связанные с задержанием преступника с поличным.
– Прошлое состоит из легенд, - сказал Нечаев, укладывая листочки с оформленными сообщениями в красную папку с золотым тиснением «На доклад». Сам он такие папки терпеть не мог, но начальству всегда хочется, чтобы в управлении было все, как у людей. Вот по указанию Березко и были заказаны такие папки. Ну нравится человеку, когда к нему приходят с красными папками, украшенными золотым тиснением! Лучше бы он на эти деньги две машины убойного отдела отремонтировал!
– И что это может быть? - настойчиво напирал Калгин.
– Да все, что угодно, - сказал Нечаев. - Все, что угодно, Рома. Это может быть картина, а может оказаться статуэткой, бутылкой какого-то редкостного вина… Все, что угодно!
В дверь постучали.
– Можно? - послышался из-за двери знакомый голос и в кабинет вошел Примус… тьфу ты! - оперуполномоченный Николай Евграфов. - Докладываю по случаю возвращения из командировки, шеф!
– Быстро же ты управился, - удивился Нечаев. - Садись, Коля, докладывай.
– Докладывать особо нечего, - сказал Примус. - Телевизор и видак я привез, они у Мелитона дома стояли. Все чин по чину, номера с паспортными данными совпали. И сомнений никаких, что это нашего доктора вещички. Я и корешки билетов на поезд до Царицына изъял, и справку в железнодорожной кассе получил. Привязать мы их к нашему доктору сможем. А мотив преступления?
– Мотивы пусть следователь ищет, - веско сказал Калган. - Мы работу сделали, преступников нашли…
– А труп неизвестного с недостроенного дома по улице Тимирязева куда спишем?
– А чего его списывать? - удивился Калгин. - Отказным материалом пойдет. Признаков насильственной смерти не обнаружено. А по огнемету материалы в военную прокуратуру передадим. У нас огнеметы в магазинах не продаются. Если нашли его, значит, где-то у военных утечка. Вот и пусть ищут!
– И тебе не интересно, зачем Вахт с Мачарашвили в Израиль поехали, почему они ребенка Гриц не то похитить, не то убить пытались? - удивился Нечаев.
Калгин снисходительно глянул на него. Как на ребенка.
– Так к нашему убийству это отношения не имеет, - сказал. - Пусть евреи и разбираются в причинах их поступков. А у нас дело ясное: убили, значит, убили. А мы, значит, нашли.
– Да, Сергей Иваныч, - сказал Примус, глядя, как сердито спорят между собой начальники. - Там еще одна заморочка. С полгода назад эти хмыри в Земное Братство вступили. У них в Ростове с разрешения губернатора храм Четырехликого открыли. Они там послушниками были.
– В храме был?
– Был, - сказал Примус. - Обалденные хоромины. Проверка на ДНК тоже принесла свои плоды: плоть под ногтями убитого принадлежала Мелитону Мачарашвили.
– Ну, мужики, теперь дело техники, - радостно сказал следователь. - Закреплюсь немного, а потом подробно все распишу в постановлении и прекращу дело за смертью обвиняемых. А карточка все равно на раскрытие пойдет. А я уж боялся, что зависнет дело и будут меня за него дергать.
– А если что-то случится? - настаивал Нечаев. - Вон, недавно на Редигер покушались!
– А вот когда случится что-нибудь, тогда и будем разбираться, - неуверенно пробормотал следователь, отводя взгляд в сторону.
– Со свежими покойниками? - уточнил Нечаев. - Так ведь и погоны потерять можно.
– Начальство не поймет, если я при установленных убийцах дело буду держать без решения, - сказал следователь. - Я понимаю, но и вы понимать должны. Ну, недельку я еще возиться буду, техническую сторону оформлять… Этого хватит?
– Так ведь мы не таксисты, а ты не пассажир, - качнул головой Нечаев. - Это там можно спросить: десятки до центра хватит?
– У меня очень мало времени, - сказал заместитель директора института Хвощев. Директор был в отъезде, поэтому Примус договорился о встрече с его заместителем. Ему хотелось выяснить некоторые детали из жизни покойного Медника. - Тридцать минут, больше я вам уделить не могу.
– Попробуем уложиться, - оперуполномоченный Евграфов плюхнулся на стул, раскрывая блокнот. - Только смею заметить, Дмитрий Степанович, я человек не менее занятой.
Хвощев снял очки, тщательно протер линзы, водрузил очки на пористый нос и недоуменно и гневно уставился на нахала. Может, на сотрудников института этот взгляд и действовал, но Примусу на него плевать хотелось - невелика шишка, в свое время Примусу и с более влиятельными людьми беседовать доводилось.
– Убили-то вашего сотрудника, - сказал Примус укоризненно.
– Бывшего, - нервно сказал Хвощев. - Бывшего… э-эээ… напомните мне свое имя-отчество?
«Это он мне разницу между нами хочет показать, - понял Примус, - намекнуть, так сказать, что с вершины его положения я блохой, ничего не значащей, кажусь».
– Николай Александрович, - быстро подсказал он. - А вас - Дмитрий Степанович. Мне бы хотелось узнать, над чем в вашем институте работал покойный Медник?
Хвощев с видимым превосходством оглядел опера.
– Видите ли, молодой человек, - медленно сказал он, - не знаю, хватит ли вашей подготовки, чтобы понять те проблемы, над которыми бьются ученые? У вас ведь в милиции, как я понимаю, главная задача - хватать и не пущать, не так ли? А методы научной работы совсем, совсем иные!
– А вы попробуйте, - предложил Примус. - Вдруг пойму?
Хвощев дернул брыластой щекой, похоже, Примус своим нахальством и бесцеремонностью уже стал его донимать, хотя их беседа едва началась.
– Ну, что ж, - сказал заместитель директора института. - Давайте попробуем!
И, уже совершенно не скрывая раздражения и пренебрежения к оперуполномоченному, добавил:
– Чем черт не шутит! Кофе будете пить?
– Не откажусь, - к видимому неудовольствию ученого отозвался Примус.
Хвощев нажал кнопку на селекторе и сказал секретарше:
– Лидочка, нам два кофе. Нет, сервиз не нужен. Лучше что-нибудь повместительней. И кофе сделай покрепче.
Прихлебывая быстро принесенный секретаршей кофе, Хвощев начал просвещать Евграфова.
– Все началось еще в середине восьмидесятых годов. В Институте физико-технических проблем АН над изучением свойств ДНК работал старший научный сотрудник Петр Гаряев. Вы его не знаете, но это неважно. Так вот, совершенно неожиданно для себя он с коллегами получил удивительные результаты. Однажды после бесконечной череды экспериментов исследователи случайно измерили спектр пустого места, на котором несколькими минутами раньше находился препарат ДНК, и луч лазера рассеялся, будто на пути его встала преграда. Спектр получился таким, словно в пустом пространстве по-прежнему находилась ДНК. Потом они расплавили в кювете клеточные ядра и записали на спектрометр, что с ними происходит. Кювету с расплавленной и тем самым уничтоженной ДНК убрали, но лазерный луч снова на что-то наткнулся. Как удалось установить позднее - это были фантомы умерших ДНК. Во время плавления ядер произошла некая «запись» информации с ДНК расплавленных клеток. Тогда исследователи пришли к выводу, что фотоны, рассеянные молекулами ДНК, локализуются в металлических стенках кюветного отделения прибора, образуя своеобразный фантом, в котором зафиксировалась определенная информация.