Неосторожное сердце

Когда продали магазин, Мюриел начала искать работу, но безуспешно. Однажды Фред пришел домой и сказал, что его приятель может найти ей работу на заводе, где сам работает. Его предложение было очень заманчивым до тех пор, пока Фред не упомянул название фирмы. Мюриел сразу же отказалась, а мать и сестра, рассерженные и удивленные, откровенно заявили ей, что не смогут вечно содержать ее, что она уже взрослая и должна сама зарабатывать себе на жизнь, причем немедленно. Мюриел промолчала, но сестра не забыла об этом и за чаем опять завела разговор о работе.

– Я думаю, тебе надо согласиться на эту работу, пока еще не поздно, – поддержала ее миссис Патерсон. – Диль права: ты, Мюриел, не можешь бесконечно искать работу.

– Ее беда в том, что она слишком привередничает, – проворчала Диль. – Такая работа, видите ли, недостаточно хороша для нее.

– Дело не в этом. Ты же знаешь, что я бы согласилась на любую работу…

– Тогда почему ты не идешь? Господи, она сведет меня с ума! Мама, заставь ее согласиться на эту работу!

– В чем дело, Мюриел? – Фред говорил спокойнее, чем его жена, но тоже нетерпеливо. – Ты должна бы уже понять, что не можешь быть слишком разборчивой.

– А мы больше не можем содержать ее, – добавила Диль.

– Диль права: денег от продажи магазина хватит всего на несколько недель, – сообщила мать.

Мюриел удивленно посмотрела на новое платье матери, небрежно брошенное на спинку стула. Она вспомнила, что мать собиралась купить новую школьную форму для Дерека.

– Почему бы вам всем не оставить Мюриел в покое? – Дерек поднял голову от учебника латыни и подмигнул ей. – Держись, старушка! Пусть они пилят тебя, покуда не устанут, но ты не соглашайся на эту дурацкую работу.

– Помолчи! – крикнула Диль. – Допивай свой чай, иди делать уроки и не вмешивайся.

– Еще чего! – грубо ответил он. – Ты уже всех достала своим скверным настроением. Как бы мне хотелось, чтобы этот противный ребенок поскорее родился. Может, хоть тогда у нас в доме наступит покой… хотя, надо думать, и он будет орать как черт, – добавил он себе под нос.

– Дерек! – Миссис Патерсон хлопнула его по руке. – Ты забываешься! Сколько раз я просила тебя не употреблять свой уличный жаргон хотя бы за столом? Если ты уже допил чай, иди в свою комнату.

– Разве я не ухожу в свою комнату сразу после чая? – огрызнулся Дерек. – Я все равно не могу делать уроки здесь: вы же постоянно грызетесь. Мюриел, ты зайдешь ко мне потом и посмотришь, правильно ли я решил алгебру?

– Да, конечно.

«Что за жизнь у Дерека, – грустно подумала, она, – если из-за этих ссор ему приходится все время сидеть в своей комнате».

– Ну и счастливая же у нас семейка, – тихо сказала Мюриел. – Почему мы не можем жить, как все другие?

– Мы жили бы куда счастливее, если бы ты приносила в дом хоть немного денег, – усмехнулась Диль.

– Помолчи, пожалуйста, – раздраженно сказал Фред. – Мюриел, чем тебе не нравится эта работа? Я понимаю, тебе хотелось бы делать что-то другое, но ты могла бы хоть попробовать. Ты же не можешь все время так жить, занимая деньги даже на проезд до Барстона. Ради бога, будь благоразумна!

Мюриел сидела, задумчиво ковыряя вилкой в своей тарелке. Они вправе считать, что она слишком разборчива, но как переубедить их, не рассказав об Эндрю? Но это немыслимо! Она еще могла вынести бесконечные упреки своей семьи, но насмешки и презрение – ни за что.

Все они заговорили разом и говорили, говорили.

Фред заговорил снова, и Диль, и ее мать; они все продолжали, пока Мюриел не почувствовала, что готова убежать, но не просто в свою комнату, а куда глаза глядят, лишь бы подальше от них. Но эта мысль почти сразу же исчезла – все равно пришлось бы вернуться. Странно, что продолжаешь любить людей, что бы они тебе ни сделали. Ее семья тоже любила ее, в этом она была уверена. И они сердились на нее, но стоило ли осуждать их за это? Может быть, она в самом деле слишком упряма?

Наконец Мюриел подняла голову.

– На таком большом заводе… хозяева часто видят простых рабочих? Я хочу сказать, они когда-нибудь заходят в цеха? Мистер… мистер Гроувз, например? – Не удивительно, что все с недоумением посмотрели на нее, и Мюриел густо покраснела.

– А тебе какое дело? – спросила Диль.

– Никакого, конечно.

– Мистер Гроувз остался только в названии фирмы. – Фред как-то странно посмотрел на свою свояченицу. – Разве ты знакома с кем-нибудь из хозяев, Мюриел?

– Откуда ей? – вмешалась миссис Патерсон. – Она же нигде не бывает.

– Так как же, Мюриел? – настаивала Диль, не обращая внимания на замечание матери. – Ты знаешь кого-нибудь из хозяев фирмы?

– Нет… – Ее голос быть чуть слышен. – Откуда мне?

– В таком случае, – сказала тихо Диль, – тебе придется объяснить…

– Объяснить? – Мюриел покраснела еще больше и беспомощно пожала плечами. – Не знаю, почему я так сказала. – Она взглянула на Фреда. – Питер сказал, что возьмет меня, хотя у меня нет никакого опыта, правда? А ты сказал ему, что я только помогала папе в магазине?

– Да, он это знает. Все девушки в цехе поначалу учатся, и Питер поможет тебе на первых порах. Так ты хочешь попробовать?

– Мюриел, ты мне ничего не объяснила. Не увиливай.

Теперь Диль уже не интересовала работа, она чувствовала, что тут кроется какая-то тайна, и непременно хотела до нее докопаться. Но Диль не учла характер своего мужа. Фред не любил вмешиваться в чужие дела; если человек решил промолчать о своих делах, значит, так тому и быть.

– Оставь ее, Диль, – спокойно сказал он. – Мы сейчас говорим о другом.

– Но…

– Я же сказал тебе, оставь ее в покое! Мюриел, что ты решила?

Она еще с минуту колебалась, затем сказала тихо и без выражения:

– Хорошо, Фред, я попробую.

В понедельник в семь тридцать утра Мюриел отправилась в Барстон, и в числе тысяч других мужчин и женщин вошла в ворота завода.

Она должна была собирать узлы для электромоторов; Питер, мастер цеха, охотно помогал ей, и скоро она вполне освоила свою работу. Но работа не приносила ей удовлетворения, а грубые шутки других девушек раздражали ее. Она добросовестно выполняла свою работу, но с нетерпением ждала конца рабочего дня. Скоро все девушки в цехе поняли, что ее не интересуют ни их шутки, ни их «мальчики», и через несколько недель Мюриел оказалась совсем одна, только иногда до нее долетали саркастические замечания насчет ее заносчивости.

Она проработала на заводе уже пять недель, когда однажды Питер велел навести в цехе порядок. Цех собирался посетить мистер Берк.

Мюриел могла наблюдать, как Эндрю вошел в цех, поговорил с управляющим, кивнул Питеру и пошел к рабочим местам. То тут, то там он останавливался, заговаривая с работницами. Мюриел отвернулась и только молилась, чтобы он прошел мимо, не заметив ее.

Эндрю разговаривал с девушкой, работавшей рядом с Мюриел. Его знакомый голос был слышен отчетливо; а вежливые ответы Милли «нет, сэр» и «да, сэр» долетали как бы издалека.

И вот он остановился прямо перед ней. Она инстинктивно почувствовала, что он уже готов был пройти мимо, но вдруг резко остановился. Он узнал ее, и Мюриел подняла глаза, чувствуя, что краснеет под насмешливыми взглядами своих соседок. Она ужасно переживала из-за своего испачканного рабочего халата и из-за прочих перемен, которые Эндрю мог в ней увидеть.

Его лицо было совершенно бесстрастным, ни тени узнавания не мелькнуло в его холодном безразличном взгляде.

– Вы здесь новенькая, не так ли? – спросил он ее тем же тоном, что и остальных. – Давно работаете?

– Пять недель, – почти шепотом ответила она.

– Вы раньше выполняли такую работу?

– Нет. – Ситуация казалась ей абсурдной, фантастической.

Она часто представляла себе их встречу, хотя и не хотела ее, но даже вообразить не могла ничего подобного. Никакого удивления, ни малейшего знака, что он узнал ее. Мюриел подумала, что он и вправду ненавидит ее.

– Вам… нравится здесь?