Время «Икс»: Пришельцы

Его грандиозная попытка…

Неудача… неудача… неудача…

Умирал бы по тысяче раз в день… По тысяче раз в день… Энсон умирал бы по тысяче раз в день…

— О чем задумался? — спросила Синди.

Он ухитрился слабо улыбнуться.

— Ты в самом деле хочешь знать?

Она даже не потрудилась ответить, просто не сводила с него взгляда своих безжалостных глаз.

— Все кончено теперь, когда наша миссия провалилась,— сказал он.— Все кончено с мечтами об освобождении. Мы должны смириться с тем фактом, что Пришельцы навсегда останутся хозяевами Земли.

— Ох, нет! — воскликнула Синди, и за последние несколько минут ей уже во второй раз удалось удивить его.— Нет. Ты не прав, Фрэнк. Даже думать так не смей.

— Почему?

— Твой отец даже еще не в могиле, но если бы он был там, то перевернулся бы в гробу. И Рон, и Энс, и Полковник — все они. Вслушайся в то, что ты сказал: «Мы должны смириться».

Резкость и страстность ее тона захватили Фрэнка врасплох. Кровь прихлынула к его щекам. Что она имеет в виду, силился он понять?

— Я сказал так не из трусости, Синди. Но что мы можем сделать? Ты сама недавно говорила, что попытка моего отца закончилась неудачей. Что нам остается? Продолжать делать вид, будто мы в состоянии нанести им поражение?

— Послушай меня внимательно,— сказала она, пронзая его своим непреклонным взглядом, от которого было невозможно уклониться.— Ты прав, мы только что убедились, что не можем нанести им поражение. Но говорить, что на этом основании мы должны оставить всякую надежду освободиться, было бы в корне неправильно.

— Не понимаю…

— Фрэнк, я лучше любого из ныне живущих знаю, насколько Пришельцы обгоняют нас во всех смыслах. Мне восемьдесят пять. Я была в самой гуще событий, когда появились Пришельцы. Провела несколько недель на борту их корабля. Стояла перед ними, как ты сейчас передо мной, и чувствовала невероятную мощь их разума. Они подобны богам, Фрэнк, я поняла это сразу же, как увидела их. Мы не можем причинить им вреда — и только что еще раз убедились в этом — и уж конечно не можем свергнуть их владычество.

— Ну, я и говорю — бесполезно тратить силы ради достижения недостижимого…

— Послушай меня, говорю тебе. Перед самой смертью Полковника я разговаривала с ним. Ты ведь не застал его, верно? Нет, конечно. Это был великий человек, Фрэнк, и очень мудрый. Он понимал, насколько могущественны Пришельцы, и тоже сравнивал их с богами. Именно это слово он использовал и был прав. Но потом он сказал, что тем не менее нам ни в коем случае не следует отказываться от мечты о том, что когда-нибудь, в один прекрасный день, они уйдут отсюда. Идея Сопротивления должна жить вопреки всему, так он считал. И память о том, что это такое — жить в свободном мире.

— Как можно помнить о том, чего никогда не знал? Полковнику было что помнить, да. И тебе тоже. Но Пришельцы появились здесь уже почти пятьдесят лет назад, еще до того, как родился мой отец. Уже целых два поколения в мире никогда не знали…

Снова тот же пристальный взгляд. Фрэнк говорил все тише, тише и совсем смолк.

— Конечно,— презрительно сказала Синди.— Понимаю. На Земле живут миллионы, миллиарды людей, понятия не имеющих, что можно жить в мире, где человек имеет свободу выбора. Они ничего не имеют против Пришельцев. Может быть, они даже счастливы от того, что те здесь. Может быть, им сейчас легче жить, чем пятьдесят лет назад. Не нужно ни о чем думать. Не нужно ни к чему стремиться. Нужно просто делать то, что велят компьютеры Пришельцев и квислинги. Но здесь территория Кармайклов, точнее, то, что от нее осталось. И мы смотрим на все иначе. Мы считаем, что Пришельцы превратили нас в пустое место, в ничто, но когда-нибудь мы сможем выбраться из этого состояния и снова стать кем-то. Так или иначе. Только не нужно забывать, кем мы были прежде. Придет время, не знаю, как и когда, но непременно придет, и мы вырвемся из-под власти Пришельцев и снова станем жить, как свободные люди. Вот почему нужно сделать все, чтобы эта идея не умерла. Ты следишь за моей мыслью, Фрэнк?

Удивительно, что столь хрупкое, слабое и дрожащее тело могло порождать такой голос — суровый, глубокий, звучный.

Фрэнк силился найти ответ, но ничего не приходило в голову. Конечно, он хотел, чтобы традиции его предшественников продолжали жить. Конечно, он чувствовал, что влияние всего сонма Кармайклов, и неизвестных, и хорошо знакомых, впечатано в его душу и зовет в крестовый поход против врагов рода человеческого. Но он только что вернулся из одного такого похода, и развалины его дома все еще дымились вокруг. Сейчас важно было похоронить мертвых и привести в порядок ранчо, а мысли о следующем бесполезном крестовом походе можно было оставить на потом.

Вот и получалось, что ему нечего сказать. Отвергать свое наследие он не мог, а приносить благородную клятву предпринять еще одну попытку преодолеть непреодолимое казалось глупым.

Внезапно выражение лица Синди смягчилось.

— Ладно. Просто помни о том, что я тебе сказала. Просто помни.

В отдалении послышались автомобильные гудки. Кто-то вернулся — Черил, или Марк, или Чарли.

— Иди, встречай их,— сказала Синди.— Теперь ты тут за старшего, мальчик. Расскажи им, что произошло. Ну, иди, что стоишь? Посмотри, кто это,— и, уже шагая к воротам, он услышал, как она добавила, совсем не тем жестким тоном, что прежде: — Будь с ними помягче, Фрэнк. Если сможешь.

9.

ТОЧКА ОТСЧЕТА: СЕГОДНЯ

ВРЕМЯ «ИКС»: ПЛЮС ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТЬ ЛЕТ

Только на третью весну после бомбежки ранчо шрамы от налета практически затянулись. Мертвые были похоронены и оплаканы, жизнь продолжалась. Воронка от бомбового удара заросла, кусты и вновь посеянная трава бурно разрастались, жадно впитывая влагу благодатных зимних дождей.

Поврежденные строения были либо отремонтированы, либо снесены, а на их месте возведены новые. На разборку обломков сожженного главного дома ушло почти два года; дом был выстроен надежно, на века, и демонтировать его с помощью только ручных инструментов оказалось сложной задачей для небольшой группы людей. Но в конце концов справились и с этим. Удалось сохранить заднее крыло дома — по крайней мере пять комнат,— оказавшееся вне зоны прямого поражения, и даже пристроить к нему несколько новых помещений, используя уцелевшие фрагменты стен и межэтажных перекрытий. Укрепили фундамент под коммуникационным центром, и Энди сумел наладить контакт с некоторыми людьми в Калифорнии и других частях страны.

Это были годы спокойного существования. Пышно разрастались и давали хороший урожай огородные растения. Неуклонно увеличивалось стадо домашних животных. Становились взрослыми дети, подыскивали себе пару, и на свет появлялись новые малыши. Самому Фрэнку уже исполнилось двадцать два года, и он тоже стал отцом. Он женился на дочери Марка Элен, и у них было двое детей, которых они назвали в честь родителей Фрэнка: девочке дали имя Рейвен, а мальчику Энсон — самый последний Энсон в долгом ряду людей, носивших это имя. Некоторые вещи никогда не меняются.

Библиотека Полковника пропала, но по совету Фрэнка Энди находил и копировал новые книги из уцелевших в Сети библиотек Нью-Йорка и Вашингтона. Фрэнк без конца читал и перечитывал их — история стала его страстью. Ему мало что было известно о мире до Вторжения, и сейчас он восполнял этот недостаток, погружаясь в историю Рима, Греции, Британии, Франции — вся сага человечества проплывала перед его пораженным внутренним взором, вся орда выдающихся имен как строителей, так и разрушителей мира — Александр Македонский, Вильгельм-Завоеватель, Юлий Цезарь, Наполеон, Гитлер, Сталин, Уинстон Черчилль, Чингисхан.

Он знал теперь, что Калифорния когда-то была частью страны под названием Соединенные Штаты Америки, историю которой он изучал тоже, жадно проглатывая все, что удавалось найти,— как отдельные небольшие штаты сначала объединились, потом распались и потом объединились снова в единое государство, постепенно ставшее самым могущественным в мире. Впервые узнал он имена известных президентов: Вашингтон, Джефферсон, Линкольн, Рузвельт, и великих генералов Гранта и Эйзенхауэра, тоже впоследствии ставших президентами.