Интеллидженсер

Королева Елизавета вновь обернулась к Марло.

— У нас есть куплет, который ты, если хочешь, можешь использовать в своей поэме.

— Для меня это будет великая честь.

Очень тихо она сказала: «Не завоюешь деву грубой силой. Но только речью сладостной и милой».

— Слова вашего величества сверкают подобно драгоценным камням в вашей короне. Они озарят мою страницу.

— Ну что же, Кит Марло, — сказала она и оставила свое обычное королевское «мы», — это будет величайшей честью для меня.

— Ты оглох? Набил уши ватой? — сердито спросила Елена, заставив Марло очнуться от задумчивости.

— Что?

— Ты был прав. Это он. Горбун.

Марло кивнул. С тех пор, как он узнал про пятьдесят тысяч фунтов, которые Сесиль обещал Рэли для плавания в Гвиану, у него почти не оставалось сомнений, что контрабандистом окажется Сесиль.

— А теперь? — спросила она.

— Его дом. Он предатель. Мы поищем улик для королевы.

Откинув голову, Елена сказала презрительно:

— Я не приказывала…

— Для другой королевы, — усмехнулся Марло. Поправив свое покрывало, так что были видны только его глаза, он последовал за ней назад к реке.

25

ЛОНДОН — 12 ЧАСОВ 05 МИНУТ ДНЯ, НАШИ ДНИ

«Гостиница Диккенса» была переполнена. Все места на трехъярусной бревенчатой веранде были заняты, из каждого ящика на окнах переливались густые волны ярких цветов.

Сидро Медина сидел за столиком вблизи воды. На расстоянии плевка от аляповато выкрашенной черно-желтой яхты, причаленной к пирсу. Прихлебывая содовую, он смотрел на борт. У его ног стояла корзинка с крышкой.

— Э-эй, морячок! Не поставишь одинокой девушке выпить?

— Я жду кое-кого с минуты на минуту, — сказал Медина, скользя взглядом от ее лица до стального носка ее сапожка. — Но…

Теперь его глаза задержались на нижнем крае ее черной мини-юбочки.

— Но что? — спросила Кейт со смехом.

— Бог мой! — воскликнул он, наконец узнав ее. И потянулся потрогать ее волосы. Настоящие?

— Нет, парик, — сообщила она про абсолютно прямые угольно-черные длинные волосы, пронизанные пятнами багряных отблесков. Темно-карие линзы маскировали зеленые глаза Кейт, ее кожа заметно посмуглела — спасибо лосьону «загар», — а ее правый бицепс украшало поддельное тату под колючую проволоку. Облик, закрепленный чудотворным бюстгальтером «Секрет Виктории», соответствовал фотографии на запасном паспорте, который она прихватила излома. Свой подлинный паспорт она использовала, чтобы прилететь из Рима в парижский аэропорт Шарля де Голля, затем выскочила в город сделать кое-какие покупки и снять на ночь номер в отеле в целях проложить ложный след кредитной карточки. Затем переоделась в одной из туалетных комнат аэровокзала и улетела в Лондон не под своей фамилией.

— Помните про путаное задание, которое я упомянула?

Медина кивнул.

— Оказалось сложнее, чем вы полагали?

— Именно.

— Что-то серьезное? И вам…

— При такой моей внешности все будет в порядке.

— Но нас много дней видели вместе. И те, кто вас ищет, они могут…

— Э-эй, вы же красавец, которого «Хэллоу!» поставило во главе своего списка самых привлекательных женихов в мире, а потому всякий, кто следит за вами, конечно же, ожидает увидеть вас сегодня с новой пассией, разве нет?

Он ухмыльнулся.

— Довод веский.

— Не забудете называть меня сегодня Ванессой?

Медина встал, зажал в ладонях ее талию и притянул Кейт к себе.

— Ванесса будет возражать, если я…

— Ну, я бы выдвинула массу причин, почему это вредная идея, но Ванесса? Она меньше всего недотрога.

Смеясь, Медина поцеловал ее. Сначала нежно. Потом крепче. Со страстью. Кейт понятия не имела, как долго это продолжалось.

С пикником, уложенным в корзинку, Кейт и Медина направились к пристани Тауэра. Купили билеты в будочке кассы, вручили их капитану, а затем нашли места на верхней палубе прогулочного катера.

— Вы сказали, что мы готовим какую-то аферу? — негромко сказал Медина, закидывая ноги Кейт поперек своих колен.

— М-м-м-хм-м-м…

— В Гринвичском парке?

— Угу.

— Это же… э… королевская собственность?

— Совершенно верно.

— Охраняемая, полагаю, особыми королевскими полицейскими силами?

— К чему вы клоните?

— Просто, по-моему, нарушать такого рода законы не в вашем стиле, — сказал Медина. — То есть рискуя тюрьмой.

— Это же само собой разумеется, — сказала она торжественно. — Мы, слейдовские сотрудники, никогда законов не нарушаем.

— Но…

— Ванесса Монтеро, с другой стороны, просто барменша и не столь щепетильна. Что до моей фирмы, то я как раз отправилась домой. И хорошо, поскольку это, — добавила она, прикасаясь лбом к его лбу, — немножко не укладывалось бы в рамки, если бы деньги все еще переходили из рук в руки.

Их быстрый поцелуй был прерван голосом капитана.

— Приветствую вас на борту «Миллениума Лондона», — объявил он через мегафон. — Мы находимся примерно в пятидесяти милях от Северного моря. Темза — приливная река, ее уровень поднимается и опускается на двадцать шесть футов…

Заурчал двигатель, и катер отошел от пирса.

— Сразу слева от вас, — продолжал голос капитана, — Ворота изменников — одна из первых лондонских улиц с односторонним движением.

Услышав смешки, Кейт обернулась посмотреть. Некогда зловещий проход теперь был перегорожен обомшелыми камнями.

— Также слева от вас Причал палача. Там привязывали пиратов и контрабандистов и оставляли захлебываться в поднимающемся приливе. Капитан Кидд был последним прикованным там, в тысяча семьсот первом году это было. А пивная с бревенчатым верхом чуть дальше — там, в мансарде, Чарльз Диккенс написал многие свои романы.

Вновь откинувшись в объятия Медины, Кейт смотрела на проносящиеся мимо ветхие пристани и склады, иногда перемежающиеся престижными многоквартирными зданиями, которые контрастировали со своим окружением, будто летающие тарелки.

— А теперь… Ванесса, — сказал Медина, сжав ее плечо, — вы и дальше будете меня мучить или все-таки расскажете, к каким выводам пришли вчера?

Кейт с улыбкой обернулась к нему.

— Ну хорошо. Помните состоящее из цифр сообщение, о котором мы говорили? Последняя страница манускрипта? Я убеждена, что соль в ней и что насчет Нефритового Дракона я ошибалась. Он вовсе не пытается скрыть от огласки эту информацию из опасения, что она каким-то образом выпотрошит его бумажник. Да, мотив его, видимо, деньги, но старается он завладеть сокровищем, а не предотвратить убытки.

— Значит, сообщение это каким-то образом ценно само по себе… а не как орудие шантажа?

Кейт кивнула и вынула из кармашка юбки листок бумаги.

— Помните, как вчера я сказала вам, что Кристофер Марло в мае девяносто третьего года вел расследование Московской компании? И обнаружил, что некто очень высокопоставленный заключил тайное торговое соглашение с берберийским пиратом?

Медина кивнул.

— Так слушайте, — сказала она, разворачивая листок. — «Самая возлюбленная и могущественная королева, я должен донести вашему величеству о предательстве. Ваш горбун…» — Подняв глаза, Кейт объяснила: — Марло имеет в виду Роберта Сесиля, который был горбат, а кроме того, важным лицом при дворе и одним из директоров Московской компании.

— Понял.

— «…ваш горбун, — продолжала читать Кейт, — украл оружие, которое затем выменял в море на сокровища. Если вы мне не верите, так поверьте собственным глазам. В земле под днищем корабля вблизи вашего древа узрите, что было найдено в его речном доме, и спросите его, откуда оно. Верный человек, похожий на высокий холм, скоро вернет вам похищенное у вас оружие…»

— Ее древо? — перебил Медина. — Вы знаете, о чем речь?

— Угу. Во времена Тюдоров в Гринвиче был королевский дворец. Там, где теперь Королевское военно-морское училище. Он был любимой резиденцией королевы Елизаветы. А в глубине парка находился дуб, который называли ее дубом. Словно бы ее родители — Генрих Восьмой и Анна Болейн — любили танцевать вокруг него, и, как говорят, Елизавета пряталась в его дупле, когда была девочкой.