Интеллидженсер

Обернувшись к нему, Кейт поймала такое знакомое выражение! Практически она всякий раз видела его на лицах всех новых клиентов мужского пола. Сначала брови поднимаются в приятном удивлении, что она так привлекательна, а затем губы слегка поджимаются, когда взвешивается ее нежданная молодость.

Он встал, протягивая руку.

— Сидро Медина. Рад познакомиться.

Произношение его, чуть сдобренное испанским акцентом, могло быть приобретено только в одной из закрытых английских школ.

— Я была бы рада пожать вам руку, — сказала Кейт, — но… вчера со мной случилась маленькая неприятность.

Медина посмотрел на нее вопросительно.

Деваться некуда. Она показала ему тыльную сторону ладони. Большой лиловый натек величиной с виноградину вздувался на двух крайних костяшках пальцев.

— Мне кажется, ваша «маленькая неприятность» связана с чьим-то лицом, — заметил он с удивлением. — Пусть я и выгляжу мальчиком из церковного хора…

Как же!

— …но я прекрасно знаю, чем оборачивается хук без перчатки.

— О? Расскажите поподробнее.

Он засмеялся.

— Производит впечатление. Щекочет мое эго и отвлекает внимание от вас. Ну, настаивать не буду. Однако я сгораю от любопытства. Вот уж понятия не имел, что вы, частные детективы в белых воротничках, имеете обыкновение ввязываться в драки, как футбольные фанаты.

— Вовсе нет, — сказала Кейт, что было чистой правдой. Частная детективная компания, в которой она сотрудничала — одна из ведущих в мире, — в действительности была учреждена как крыша для сверхзасекреченного отдела разведывательной службы США. Ее шеф, Джереми Слейд, бывший заместитель директора по операциям ЦРУ, выбрал для маскировки ближайший эквивалент частного сектора, зная, что лучшая ложь прикрывается правдой, насколько возможно. Лишь немногие его агенты знали о двойственном характере компании — те, что вдобавок к текущей работе участвовали в секретных правительственных операциях. Как Кейт. Именно правительственные задания бывали чреваты опасностью и иногда приводили к физическим столкновениям. Как она быстро убедилась, представление, будто частные детективы всегда оказываются втянутыми в драки или хуже, — всего лишь один из мифов поп-культуры.

Но объяснить все это Медине Кейт не могла, а потому сказала:

— Собственно, в драки мы ввязываемся крайне редко. Практически никогда. Но время от времени, если клиент слишком, слишком настойчив…

Медина засмеялся.

— Лондонский офис вчера вечером прислал мне факс вашей био, но там не упомянуто, что вы такая чудесная собеседница.

Пожав плечами, Кейт опустилась в кресло.

Медина тоже сел и продолжал:

— Две гарвардские степени, я поражен. Вы знаете, я не сумел удостоиться хотя бы одной.

— Да, я слышала. Только подумать! Так гибельно для вашей карьеры!

Он снова засмеялся. Польщенно.

— Вы работали над докторской, занимаясь английским Возрождением, когда покинули университет, ведь так?

Кейт кивнула.

— Но что конкретно вы изучали?

— Любознательность… стремление постигать тайны и запретные знания.

— То есть?

— Меня заинтересовало, — продолжала она, — что первая английская оплачиваемая государством шпионская организация возникла практически тогда же, когда англичане начали по-новому искать объяснения космическим тайнам — тайнам Бога, вы понимаете, — исследуя дальние пределы Земли и обращая к небесам первые телескопы. И ведь в те дни любознательность отнюдь не причислялась к добродетелям, как сегодня. Я…

— Что, собственно, вы имеете в виду? — перебил Медина.

— М-м-м… средневековые богословы были склонны осуждать любопытство, излишнюю любознательность, как порок, и если вы зондировали небесные тайны, это было ересью. Черной магией. Узколобые церковники елизаветинского времени оставались на тех же позициях, так что некоторые исследования могли навлечь на вас неприятности со стороны правительства — ну, например, сомнения в существовании ада или в том, что Земля действительно центр Вселенной. Ну, как бы то ни было, мне захотелось сравнить их между собой. Обдумать, какой тип знания было опасней исследовать — государственные секреты или Божьи?

— Великолепно! Но почему группа Слейда? — спросил он. — Не слишком обычный выбор для молодого ученого.

Кейт на мгновение отвела глаза. Да, выбор был необычен, но через два года работы над диссертацией она оказалась в тисках необычных личных обстоятельств. Причиной было событие, которое разбило ей сердце и перевернуло всю ее жизнь. Но Медине знать об этом было незачем.

— Все очень просто, — сказала она. — Я решила, что хочу действовать в реальном мире: помогать людям получать ответы на важные для них вопросы, выручать их из трудных ситуаций, возвращать им что-то потерянное. Как вам известно, группа Слейда главным образом занята делами корпораций, но это не моя область. Лично мне в основном поручаются дела личные — преступления, которые полиции раскрыть не удалось, и тому подобное.

Она улыбнулась.

— Ну, я понимаю, что мне следовало бы еще поболтать о том, что все-таки произошло у вас дома вчера ночью. Труп, таинственный манускрипт? Мне не терпится узнать побольше.

— Я предпринял ремонт только что купленного здания. В Сити, вблизи Лиденхолл-Маркета, — начал Медина, имея в виду финансовый район Лондона.

— Под конторы и офисы?

Медина кивнул, открыл кейс и пролистал какие-то документы.

— В процессе укрепления фундамента рабочие наткнулись под ним на тайник.

Он протянул Кейт прямоугольный предмет в плотном бархатном мешочке.

— Вот это было найдено в герметически запаянном металлическом ящике. Предположительно потому он так хорошо и сохранился.

Медина запер кейс и поставил его на пол.

Кейт осторожно извлекла манускрипт из мешочка и увидела простой черный переплет с ободком позолоты по краям. Потом в поисках названия поглядела на корешок с позолоченными выпуклостями. Ничего не увидев, она бережно опустила манускрипт на стол и нежно, будто лаская щечку младенца, провела кончиками пальцев по переплету.

— Кожа почти без трещинок, — поразилась она. — Трудно поверить, что это шестнадцатый век.

Она откинула крышку переплета, перевернула первую пустую страницу и на мгновение застыла: странные магические символы, сходные с иероглифами, свирепо уставились на нее в ответ.

— Я заглянул к моему бывшему руководителю в Оксфорде, — сказал Медина. — Эндрю Резерфорд, историк. На прошлой неделе я показал манускрипт ему. Хотя ему удалось примерно датировать часть бумаги, письмена поставили его в полный тупик. Он проконсультировался со специалистом по древним алфавитам, но, видимо, эти символы абсолютно особые.

— Возможно, нуллити, — негромко сказала Кейт, приподняв страницу.

— Прошу прощения?

— Посмотрите поближе.

Он наклонился к ней через столик, и секунду спустя правый уголок его рта вздернулся. Не совсем улыбка, но намек на нее.

— Ближе к книге, — потребовала она. — Чем она пахнет?

Он изобразил растерянность и спросил:

— А нюхать обязательно? Как-никак ей сотни лет.

— Доверьтесь герметичности, про которую упомянули. С вами все будет в порядке.

— Ну хорошо. Кожей и… э… каким-то типом старинной бумаги.

— Верно. А чем еще? — спросила Кейт, бережно покачивая страницу вправо-влево.

— Чернилами, наверное?

— И?..

— И… чем-то еще, — пробормотал он и снова понюхал. — Лимоном?

Кейт нагнулась и достала из сумки маленький, но мощный фонарик. Повернув манускрипт боком, она направила луч перпендикулярно странице, которую они исследовали. Между строчками чернильных символов возникли прозрачные буквы.

— О черт! — прошептал Медина и прочел прозрачные буквы вслух: — «Анатомия Тайн» Томас… как это? Филип… Фел…

— Фелиппес, — докончила Кейт ошеломленно. — Две последние буквы — повернутое наоборот «e», как и «s» с петлей? Типично для елизаветинских почерков.

Она закрыла страницу, ее глаза округлились от изумления.