Страница 9 из 107
Между тем юноши продолжают перебирать разных женщин. – Увы, так бывает всегда, – говорит Ума-но ками, – даже если речь идет о женщинах безупречных во всех отношениях. Когда приходится из многих выбирать одну, чтобы, назвав ее своей, сделать опорой в жизни, оказывается просто невозможным остановить на ком-то свой выбор. Всем известно, как нелегко найти мужа, который, прислуживая Государю, мог бы стать надежным столпом Поднебесной, редко у кого есть все необходимые для того достоинства. Как ни мудр человек, никогда не бывает так, чтобы один или двое ведали всеми делами правления. Высшим помогают низшие, низшие склоняются перед высшими – любые дела улаживаются путем взаимных соглашений и уступок. Когда же идет речь о выборе женщины, которой предстоит ведать делами сравнительно небольшого семейства, то получается, что она непременно должна сочетать в себе множество разных, совершенно необходимых качеств. А ведь чаще всего бывает так, что женщина, преуспевая в одном, в другом проявляет полную неосведомленность. Недаром говорят: «Одно обретаешь…» (8). Трудно отыскать такую, с присутствием которой можно было бы примириться, глядя сквозь пальцы на ее недостатки.
Дело вовсе не в том, что нам нравится перебирать женщин, потакая собственному любострастию. Нет, просто каждый хочет найти одну-единственную, способную стать ему надежной опорой в жизни. В конце концов все равно придется остановить на ком-то свой выбор – от этого никуда не уйдешь, потому-то и хочется отыскать женщину если не совершенную, то по крайней мере не вовсе дурную, которая не требовала бы постоянного внимания и не имела бы неискоренимых пороков. Но, увы, даже это нелегко. Бывает, что мужчина, полагая для себя невозможным порвать однажды завязанные узы, оказывается соединенным с женщиной, которая ему вовсе не по душе. Имя его овеяно славой честного мужа, а в женщине, с ним связанной, предполагают особые душевные качества. И все же… Поверьте, сколько любовных союзов ни видел я на своем веку, ни один не показался мне безупречным. Я уж не говорю о вас – выше вас нет, какая женщина окажется вас достойной? Но ведь даже в нашей среде, хоть и не скажешь, что выбор невелик…
Женщины молодые, миловидные о том лишь заботятся, как бы какая пылинка к ним не пристала. Получишь от такой письмо – слова самые утонченные, строки бегут тончайшей паутинкой, словно кисть едва касалась бумаги, и взволнуешься, конечно. Начнешь мечтать: «Как бы рассмотреть ее получше?», но всевозможными уловками тебя заставляют ждать. Когда же удастся приблизиться к ней настолько, чтобы голос ее услыхать, она ловко скрывая свои недостатки, старается говорить как можно меньше, да к тому же так тихо, словно не слова, а вздохи срываются с ее губ. Покоренный ее кроткой женственностью, сблизишься с ней, окружишь заботами, а она окажется ветреницей. Ветреность же должно считать наипервейшим для женщины пороком.
Поскольку важнейшей обязанностью женщины является забота о муже, можно подумать, что ей ни к чему изысканные манеры, умение проникать в душу вещей и по любому поводу выказывать свою чувствительность. Однако же разве лучше, когда женщина, словно простая служанка, постоянно хлопочет по дому с озабоченным выражением лица и волосами, заложенными за уши, совершенно не заботясь о впечатлении, которое производит? Станешь ли ты рассказывать постороннему человеку о том, что произошло на службе, какие новости при дворе и в том или ином семействе, что случилось хорошего, что дурного – словом, обо всем, что поразило зрение, взволновало слух? Разумеется, каждому захочется поделиться с человеком близким, способным выслушать его и понять. А что остается мужу такой особы? Он то смеется сам с собой, то плачет. Вот что-то рассердит его, возмущение просится наружу, но – «что толку ей о том рассказывать?» – подумает и, отвернувшись, улыбается потихоньку своим мыслям или вздыхает тайком, а жена лишь растерянно глядит на него снизу вверх: «Да что это с ним?» Ну разве не досадно?
Казалось бы, можно взять жену по-детски простодушную, кроткую и самому заняться ее воспитанием. Как ни много с ней забот, приятно чувствовать, что старания твои не напрасны… И в самом деле, видя такую женщину рядом с собой, многое ей прощаешь – уж очень мила. Но что делать, ежели придется оставить ее на время одну? Наставляешь ее как полагается, однако даже с самыми простыми повседневными обязанностями не умеет она справиться самостоятельно, ни на что недостает ей разумения, будь то важное дело или какой-нибудь пустяк. Обидно до крайности, да и как положиться на нее? Так вот и мучишься. Напротив, женщина обычно суровая, неласковая может вдруг проявить себя с лучшей стороны.
Ума-но ками говорил так, словно не было для него тайн в мире, но, увы, и он не смог прийти к какому-то определенному заключению и только вздохнул:
– Оставим же в стороне вопрос о происхождении и не будем говорить о наружности. Если женщина не проявляет удручающе дурных наклонностей, если она благоразумна и не строптива, этого вполне достаточно, чтобы мужчина решился остановить на ней свой выбор. Благодари судьбу, если обнаружишь в супруге редкие дарования и душевную чуткость, и не старайся придирчиво выискивать недостатки. В женщине важен кроткий, миролюбивый нрав, а дополнить эти качества внешней утонченностью не так уж и мудрено.
Бывают женщины нежные и робкие, которые в любых обстоятельствах стараются подавлять жалобы и притворяться спокойными и беззаботными. Такая не упрекнет мужа даже тогда, когда он этого заслуживает. Все обиды копит она в сердце, когда же чаша терпения переполнится, изольет душу в невыразимо горьких словах или в трогательной песне и, оставив мужу дар, на который глядя должен он, о ней вспоминая, мучиться угрызениями совести, скрывается в горной глуши или на диком морском побережье и живет там, отрекшись от всякого сообщения с миром. Когда я был ребенком и дамы рассказывали при мне подобные истории, я неизменно чувствовал себя растроганным: «Что за печальная, прекрасная судьба! Как это возвышенно!» – и даже ронял слезы. Теперь же поведение таких женщин представляется мне вызывающе легкомысленным и неразумным. Право же, нелепо оставлять любящего тебя мужа потому лишь, что он показался тебе недостаточно внимательным, убегать и прятаться, делая вид, что тебе неведомы его истинные чувства, повергать сердце мужа в тревогу, осуждать и себя и его на долгие годы страданий только ради того, чтобы испытать, постоянен ли он в своих привязанностях. А ведь, воодушевленная похвалами окружающих («Ах, как глубоко умеет она чувствовать!»), такая женщина может даже постричься в монахини. Решаясь на столь опрометчивый шаг, она искренне верит, что сердце ее совершенно очистилось и ничто больше не привязывает ее к бренному миру. Но вот кто-то из давних знакомых заходит ее проведать: «Печально сознавать… Как вы могли…» Весть о перемене в ее судьбе доходит и до мужа, который так и не сумел ее забыть, и он льет горькие слезы, о чем ей незамедлительно сообщает кто-нибудь из служанок или престарелых кормилиц: «Господин искренне привязан к нам, а вы… Ах, какое горе!» И вот уже она сама с ужасом ощупывает волосы у лба, бессильное отчаяние овладевает ею, и лицо искажается от сдерживаемых рыданий. Как ни крепится она, слезы текут по щекам, и с каждой каплей все более нестерпимым представляется ей ее нынешнее положение и все сильнее мучит раскаяние. Пожалуй, и Будда подумает, на нее глядя: «Да ведь ее душа не только не очистилась, а, напротив…» В самом деле, человек, отказавшийся от мира, но не освободившийся от суетных помышлений, наверняка попадет на одну из дурных дорог гораздо быстрее, чем тот, кто живет, погрязнув в мирской суете. Если супругов связывают достаточно крепкие узы, которым начало положено было еще в прошлом рождении, то мужу иногда удается разыскать и вернуть жену прежде, чем она примет постриг, но и тогда разве не будут воспоминания о ее поступке причиной постоянного взаимного недовольства? Разве не кажется вам более прочным и достойным восхищения такой союз, когда супруги переживают вместе дурное и хорошее, стараясь не замечать слабостей друг друга и прощать невольные обиды? А в сердцах этих двоих навсегда поселится тревога, и вряд ли смогут они доверять друг другу.