Страница 7 из 10
– А я не помешаю? Ваш супруг, наверное, не в курсе наших дел?
– Варанчик на корте. Это надолго.
– Как вы сказали? – уточнила я.
– Варанчик, – вяло усмехнулась она, – он сам попросил, чтобы я придумала ему милое домашнее погоняло. Зайка, котик – избито, пришлось сочинять свое. Ему понравилось, варан – сильное и хитрое животное.
– А к тому же хищное и кровожадное, – добавила я.
– Мужчине приятнее, если его считают кровожадным, а не милым и пушистым, – пояснила Ира. – Приезжайте.
Долго уговаривать меня не пришлось. Расстояния в нашем Горовске несравнимы с московскими, поэтому даже с учетом того, что добираться мне пришлось из загородного коттеджного поселка, у Ирины я оказалась уже через полчаса. Выглядела она неважно, зябко куталась в платок, хотя на лбу влажно блестели маленькие прозрачные капельки.
– Ирина, да вам совсем плохо! Может, вызвать «Скорую»?
– Не надо, – горько усмехнулась она, – скоро это все закончится. Серафима обещала, что до определенного времени я не умру, а до того момента я успею предпринять кое-какие шаги.
– Тогда давайте я вам хотя бы чаю согрею. Вы же вся дрожите! – беспокоилась я.
– Если вас не затруднит, – согласилась она, – ноги ватные, все кружится. И себе чашку налейте, печенье и конфеты там же.
– А кофе у вас есть? – выглянула я через минуту из кухни.
– Есть, конечно, в железной банке в морозилке. Сережа у меня кофеман, не разрешает держать дома растворимый, сам смешивает разные сорта, добавляет чего-то и считает, что при минусовой температуре кофе лучше сохраняет аромат. Он даже варит отдельно для меня, для гостей и для себя – себе с черным перцем и солью, мне – с корицей и ванилью. Попробуйте, рекомендую. Он не разрешает никого угощать моим, говорит, что добавляет туда какой-то редкий и очень дорогой сорт, но вы попробуйте, не пожалеете. Только мне все-таки чаю – кофе я пью один раз в день, утром, Сережа в постель приносит.
Я отправилась на кухню и замерла в дверях: интерьер здесь был вызывающим. Если не сказать, грубоватым: стены изобиловали предметами деревенской утвари девятнадцатого века: лапти, подковы, весы, таз для варенья, даже ржавый серп, совсем уж неприглядно примостившийся за холодильником. Скорее всего, хозяйка собиралась сделать стильный псевдороссийский интерьер, но никак не находила для этого ни сил, ни времени. А что? Расположить все это в гармонии, добавить полотенца с петухами, коллекцию хохломы – будет миленько. На определенный вкус. Я оторвалась от созерцания подков, открыла морозильную камеру и действительно нашла три банки: на одной перманентным маркером было написано: «Ирочка», на другой – «Сережа», на третьей – «Общая». Я открыла банки, понюхала – аромат Ирининого кофе показался мне тоньше – и сварила себе в крошечной джезве напиток, а хозяйке заварила зеленого чаю с медом.
Кофе был божественный. Сергей действительно умел смешивать сорта, хозяйка расщедрилась и уговорила, чтобы я отсыпала себе в маленькую баночку пару ложечек. Это было провинциально, но забавно: даже в условиях почти развитого капитализма русские люди продолжают делиться лучшим, что у них есть.
Ирина показала мне фотографии – хотя это не бросалось в глаза, но на многих снимках между супругами была проведена тонкая черта. Я хорошо успела рассмотреть Сергея, подробно расспросила хозяйку о мучивших ее симптомах и распрощалась. То ли атмосфера в этом доме располагала, то ли я устала за сегодняшний день – чувствовала я себя неважно. В какой-то момент мне даже пришлось остановить машину и открыть дверцу: перед глазами все плыло, в ушах слышался противный гул. Я тряхнула головой, словно пытаясь вытрясти это назойливое гудение, захлопнула дверцу, и тихонько, по крайней правой, добралась до поликлиники, где работала Юля. Надо же было отдать ей раздобытую кардиограмму, ксерокопию карточки и список симптомов ее подруги! Мне повезло, часы ее приема заканчивались, перед кабинетом было пусто. Я взялась за дверную ручку, но меня так качнуло, что я еле устояла на ногах. Наверное, вид у меня был не вполне осмысленный, по крайней мере, вышедшая из кабинета бабулька сделала мне замечание: что-то по поводу современной молодежи, являющейся нетрезвой в общественные места.
Впрочем, участковый врач Юлия Мурзина ее мнения не разделила: усадила меня на кушетку, померила давление, послушала сердце.
– Вам серьезное обследование требуется, – вынесла свой вердикт, – надо же, такая молодая, а уже с сердцем проблемы. Давно это у вас?
– С полчаса назад. После визита к вашей бывшей подруге, – выпалила я, и вдруг все встало на свои места: никогда раньше я не испытывала ничего подобного.
Судя по принесенным мною записям и анализам из Ирининой карточки, у нее все начиналось именно так. Я пила в ее доме кофе из специальной баночки, предназначенной только для нее. То, что в банке, кроме чистого кофе, содержались другие добавки, было видно невооруженным глазом, кроме аромата, в черном порошке просматривались мелкие белые крупинки. Так, может быть…
– Юля, мне нужно не обследование, а хорошая химическая лаборатория. Можете устроить?
– Без проблем. Что будем анализировать?
Я достала из сумочки кофе, навязанный мне Ириной.
– Только не задавайте мне, пожалуйста, вопросов, – попросила я, – когда все будет известно, вы узнаете первая.
Хотя она категорически запретила мне садиться за руль, я все-таки добралась до дома на своей машине и рухнула в постель, даже не разобрав ее и отказавшись от ужина. Это было подло с моей стороны: прислугу мы не даржали, значит, я автоматически деда обрекла на голодание, но ощущать запахи еды и смотреть на нее было выше моих сил. Я забылась тяжелым, тревожным сном.
Утренний свет развеял ночные кошмары, и, хотя настроение после вчерашнего было не очень, чувствовала я себя вполне сносно. Только вот выглядела паршиво. Бледная кожа, которой я, вопреки моде на смуглость, втайне гордилась, сегодня казалась зеленоватой, даже скорее оливковой. Почему, кстати, рисуя образ красавицы, писатели употребляют это сравнение? Кичиться грязно-зеленоватой кожей, на мой взгляд, может только кикимора. Вода с медом и лимоном сняла легкую тошноту и вернула меня к жизни: так, что нам принес вчерашний день?
Юлия, подруга Ирины, кажется, ни при чем. Зато муж ее, Сергей, редкостная сволочь, если подтвердится, что на деньги жены он еще и любовниц содержит… Вчерашнее предположение об отравленном кофе сегодня выглядело неубедительно, скорее всего, плохо мне стало оттого что я нанюхалась благовоний в пещере госпожи Серафимы, кажется, у меня на них аллергия.
Отдельный разговор – о госпоже Серафиме. Мало того, что она выжимает немалые средства из своих клиентов, так еще и убеждает их не обращаться к врачам. Да, некоторые медработники относятся к своим клиентам невнимательно, но диагностировать серьезное заболевание они могут! Ирина говорила о том, что скоро все закончится. Скорее всего, Серафима приготовила для нее новый пресс для отжима денег. Как только Юля изучит карту подруги, надо будет раскрыть Ирине глаза на лжецелительницу.
Словно услышав мои мысли, тренькнул телефон, на дисплее определился телефон Мурзиной.
– Полина, у меня для вас приятные новости, – понеслась она с места в карьер, – вы абсолютно здоровы. Симптомы, которые я вчера наблюдала, вызваны препаратом, добавленным в кофе, который вы дали мне на анализ. Где вы раздобыли эту гадость?
– Юля, вы прелесть! – воскликнула я. – Теперь все встает на свои места. Мне бы еще узнать, какие сорта и добавки в этом кофе…
– Записывайте, – с готовностью отозвалась Юля, – улица Менделеева, дом восемь, подвальчик. Там прелестный кофейный магазинчик, дорого, конечно, но я себе позволяю иногда граммов сто-двести этого сорта. Мой любимый. Из посторонних примесей там только этот препарат.
– Диктуйте название препарата и кофе, – скомандовала я.
В ближайшее время напрошусь к Ирине и подменю банки. Препарат напоминает белый порошок, подсыплю сахара, она все равно пьет сладкий кофе, так что по внешнему виду, аромату и вкусу кофе будет неотличим.