Страница 1 из 7
Михаил Серегин
Увидеть Багамы и умереть
ГЛАВА 1
Весна наступила строго по календарю. В ночь на первое марта температура повысилась сразу на пять градусов. Сугробы к утру подтаяли, осели, мусор выполз наружу, и снег в скверах на газонах сразу стал грязным.
Выйдя из дома, Ленка Багама почувствовала странное изменение своего настроения, ничем не мотивированное, кроме этого лезшего в глаза грязного, неопрятного снега. Ей в голову пришло сравнение, которое не так давно вычитала в книжке, и оно заставило ее усмехнуться.
«Снег стал похож на человека, о котором ты прежде ничего не знала, – вспомнила она, – а он вдруг оказался причастным к преступлению. Не убийцей, не вором, просто соучастником, и вся грязь, которая накопилась в его жизни, вдруг вылезла наружу».
У нее был повод для таких сравнений. Фамилию автора и название книги она вспомнить, как обычно, не смогла, а вот суть очень даже подходила к ее жизни.
Багамой Ленку Дмитриеву прозвали из-за того, что каждому своему клиенту она сообщала, что с детства мечтает побывать на Багамских островах. Почему на Багамских, а не на Гавайских или Канарских, Ленка объяснить не могла, хотя каждый из мужиков, которым она после удовлетворения их первого желания рассказывала о своей детской мечте, спрашивал ее об этом.
Наверное, это пошло с раннего детства, когда Ленка была самой обычной арбатовской школьницей. Звучное сочетание «Багамские острова» поразило ее воображение. А потом она узнала, что они почти сплошь состоят из коралловых рифов, а рядом находятся Куба, Гаити и Ямайка – тоже замечательные острова. А их коралловые рифы являются одной из сторон таинственного Бермудского треугольника, и берега их омывает совершенно прикольное Саргассово море, у которого вообще нет берегов. Наверное, все это и родило в Ленке ощущение прекрасной мечты, в осуществлении которой она видела самую главную цель своей жизни. Возникнув впервые на обычном школьном уроке географии, эта мечта срослась с Ленкой и стала влиять на ее жизнь самым кардинальным образом.
В ее родном Арбатове, гордящемся выставленной в краеведческом музее обшарпанной табличкой «Штанов нет» и мемориальной доской, установленной на здании бывшего горисполкома, а ныне третьей районной библиотеки, сообщающей, что именно в этом здании «А.Балаганов впервые встретился с О.Бендером», нечего было и думать ни о Багамах, ни о Канарах. Город Арбатов хоть и стал среднестатистическим российским областным центром, но так и остался глухой провинцией. Когда Ленка училась в десятом классе, она в один день потеряла родителей, погибших в автомобильной катастрофе, и осталась совершенно одна.
Жить в квартире, где каждая вещь напоминала о матери и отце, она долго не смогла. Не дотянув всего месяц до выпускных экзаменов, она продала квартиру и, прихватив с собой все вырученные за нее деньги, махнула в Москву, действуя по известной русской поговорке – «разгонять тоску».
Надеяться Ленке было не на кого, родственников в Арбатове у нее не оставалось, жила какая-то тетка со стороны отца где-то в Ивано-Франковске, но это было так далеко, что она как бы и не существовала для Ленки вовсе. Тем более что она эту тетку ни разу в глаза не видела.
Ленка пораскинула своими юными мозгами и пришла к выводу, что в Москве она гораздо быстрее, чем в Арбатове, добьется всего, что ей в жизни необходимо: квартиры на Тверской, мужа, который работает или послом в европейской стране, или, на худой конец, большим человеком в московской мэрии. Все это казалось ей вполне достижимым. Нужно только проявить все имеющиеся у нее таланты, выплеснуть всю свою энергию. Тогда и Багамские острова станут вполне достижимой реальностью.
Москва очень быстро заставила ее усомниться в своей исключительности. Уже через месяц она поняла, что Ленка Дмитриева – одна из многих провинциальных дурочек, приехавших «покорять» столицу своей красотой.
Деньги, более ста тысяч, которые ей удалось выручить за проданную в Арбатове квартиру, у нее украли в первый же вечер, когда ей пришлось ночевать на Казанском вокзале. Она удобно устроилась в зале ожидания, попросив дремлющего через одно кресло справа старичка присмотреть за ее босоножками, которые она сбросила с гудящих от ходьбы ног.
Ночью, когда она проснулась, босоножки были на месте, но старичка и след простыл. На боку кожаной сумочки, в которой у Ленки лежали деньги и которую она положила под голову, чтобы не украли, она обнаружила аккуратный разрез.
До утра она проплакала, ругая себя за беспечность и доверчивость. Но с первыми лучами солнца настроение ее исправилось. Ленка решила, что с пропажей денег ничего особенно в ее жизни не изменилось: все равно она не знала, что с ними делать, и расстраивалась только оттого, что не купила вчера, как только вышла из поезда, на эти деньги билет на Багамские острова.
О том, что ей понадобится еще и загранпаспорт, и туристическая виза, она тогда не думала, как и о том, что возвращаться с Багамских островов ей будет некуда.
Ситуация заставила ее проявить всю природную активность, какая только у нее была. Ленка неделю мыкалась в поисках работы, но никто не соглашался брать девицу школьного возраста ни в секретарши, ни в няньки, ни в уборщицы. Все почему-то спрашивали прежде всего паспорт и, едва увидев год рождения, возвращали его обратно в лучшем случае – молча. Но чаще Ленке приходилось выслушивать советы по поводу конкретно ее дальнейших действий и сентенции о подобных ей «гостьях» столицы вообще.
Именно в таких вот раздраженных высказываниях москвичей и прозвучала впервые идея, которая поначалу показалась Ленке дикой, но чем дольше она мыкалась по негостеприимной столице, тем идея становилась все более приемлемой для нее. Наверное, немало способствовала таким пожеланиям в ее адрес Ленкина внешность, которой она не могла не гордиться и которая составляла не меньше половины того фундамента, на который опиралась Ленкина уверенность, что она добьется в жизни тех высот, которые для себя определила.
Ленка, несомненно, стала бы еще одной из тысяч московских проституток, которых сутенеры заставляют работать в столице с не поддающейся здравому смыслу интенсивностью. Такая работа длится всего несколько лет, а заканчиваются такие скоротечные «московские гастроли» или передозировкой, или психушкой. Немногим из юных «покорительниц столицы» удается вырваться из столицы обратно на свою историческую родину, где они проводят остаток жизни в вялотекущей шизофрении или хроническом алкоголизме.
Но Ленке повезло. Она была уже на грани своих физических возможностей, поскольку третий день ничего не ела, а ночевала то в парке на скамейке, то в подъезде на голых холодных ступенях. Вид у нее был жалкий, но тем более, наверное, откровенный и отчаянный. Она отправилась на Тверскую с твердым намерением снять мужика и наконец-то выспаться в нормальной постели, пусть и заплатив за это своим телом.
Сексуальный опыт у нее уже был, хотя искушенной в плотских утехах ее назвать было трудно. Еще до смерти родителей, в начале десятого класса, она осталась ночевать у своей подруги, и двадцатилетний брат подруги совершенно заморочил ей голову и уговорил на это. Он вызвал у нее физиологическое любопытство, и после той ночи Ленка ни разу не пожалела, что согласилась на уговоры Кости. До Нового года они еще несколько раз встречались. После смерти родителей Ленка забыла про Костю, словно его и не было. Да и он не проявлял особого стремления заботиться о ней, опасаясь, вероятно, что она взвалит теперь на него все невзгоды и тяготы своей жизни.
Ленка решила отправиться к памятнику Пушкину, смутно припоминая, что возле него вроде бы собираются проститутки. Правда, зачем они там собираются и почему именно там, она плохо себе представляла, но такие подробности ее не интересовали. Однако до площади она дойти не успела.
Совершенно выбившись из сил, она прислонилась к витрине какого-то магазина и решила немного отдохнуть. Мимо нее спешили совершенно равнодушные к ее судьбе люди. Никому до нее не было дела, и это вызывало в ее душе раздражение и горечь. Ленка клялась себе, что, когда встанет на ноги, тоже станет точно такой же сухой и равнодушной к чужим страданиям и бедам.