Страница 55 из 60
Глаза местного авторитета блеснули.
– Вот и ладненько! Так, может, пива попьем?
Вернувшись домой, Витек объявил маме, что он вместе со своей девушкой отправляется на пять дней в небольшой турпоход, отдыхать на природе.
Мать, не наглядевшись на сына за четыре дня, решила, что он поступает по отношению к ней несправедливо. Но отец поддержал своего сынка, и Витек с деловым видом стал собираться.
Подруга его долго отнекивалась и не хотела обманывать родителей Виктора, но он убедил ее, потратив из полученных в аванс денег сто баксов и купив скромное золотое колечко. После чего девушка была согласна грешить на всю катушку.
Собрав монатки и распрощавшись с родителями, Резина направился в автомастерскую к Славке, где объявил, что он заночует, и попросил ему не досаждать, так как он выполняет спецзадание.
Вячеслав, наблюдая за тем, насколько по-деловому к предстоящему мероприятию подходит его кореш, только спросил о возможности посодействовать. И Резина заверил его, что ему представится случай оказать поддержку.
Доставать машины из-за заборов для Витька было делом знакомым. Но то были частные жилища. А здесь учреждение. Причем с охраной и явно повышенными мерами безопасности. Доктор с психами работает, он не дурак, оставляет машину в самом безопасном месте в поселке, куда никто не сунется.
Доктор Гришевич, поднявшись, как и обычно, в седьмом часу утра, уже в половине восьмого находился на подходе к месту работы. Приближаясь все ближе к КПП, он с нескрываемым профессиональным интересом наблюдал за неким человеком, держащим над своей головой плакат с надписью «Касныя армея всих сельней». И ничего не было бы примечательного в данном поступке, если бы этот брюнет среднего роста и худощавого телосложения не сделал бы в четырех словах пять ошибок и не загорал под утренним летним солнцем абсолютно голым.
За ночь со Славкой они расстарались, и сейчас на голове у Резинкина была не культурная короткая стрижка, а некие клочки волос, торчащих то тут, то там, со множественными просветами до белой кожи.
Когда доктор вышел из машины и приблизился, Витек смог разглядеть его кругленькие стеклышки очков в тонкой золотой оправе. На самом деле стопудовый интеллигент. Чистые отглаженные брючки, рубашечка с коротким рукавом.
Резина собрался с силами и бросил плакат в доктора. Тот, будучи опытным типом, легко увернулся от пущенного в него снаряда, а Резинкин оскалился, пустил слезу и подошел к Гришевичу вплотную.
Улыбаясь сумасшедшими глазенками, он потрогал на своей голове торчащие волосенки и проинформировал психиатра:
– Сам брил, сам брил. Гы-гы, гы-гы.
– Добрый день, – спокойно поздоровался Альберт Мойшевич и прошел к охраннику, сидящему в будке.
– Здравствуйте, – поздоровался с врачом сотрудник службы безопасности.
– Этот из наших? – вместо «доброго утра» обратился к охраннику врач. – Вроде бы я всех своих знаю.
– Да нет, это местный дурачок какой-то. Приплелся с утра, развернул плакат и вот демонстрирует собственные убеждения.
– И что, прямо вот так, в голом виде, сюда подошел молодой человек?
Резинкин последовал за доктором, не забыв схватить плакат за полотнище и волочить его по асфальту. Деревянные палки, к которым была прикреплена материя, гулко стукали по асфальту, аккомпанируя частым «гы-гы» и одной и той же фразе «Сам брил». Подойдя к воротам, он снова заулыбался и, накачав побольше слюны, пустил длинную струю, которая, оторвавшись, полетела вниз и разбилась о большой палец ноги.
Охранник с жалостью смотрел на худого паренька с безумно бегающими глазками.
– Вы такими занимаетесь?
Доктор глядел на Резинкина с долей подозрения.
– Да нет, мне кажется, он нормален.
Витек убрал свободную от тряпки руку за спину, разжал ягодицы, и в его руках оказался нож. Помахав им в воздухе и прокричав: «Красная армия», Витек на глазах у доктора и охранника совершил попытку суицида. Размахнувшись остро отточенным лезвием, он полоснул себя по руке, причем не по внутренней стороне, а по внешней. Что называется, машинально и неподготовленно. Охранник от такого зрелища отвернулся на мгновение в сторону. Из рассеченных тканей полилась кровь.
– Тьфу ты, – сплюнул врач и сделал шаг навстречу Витьку, а тот оскалился, отбросил в сторону плакат и стал беспорядочно махать в воздухе ножом и гыгыкать.
Витьку стоило большого труда оставаться ненормальным, так как доктор попросил у охранника электрошок. Пришлось яростно и тупо махать ножом. Кому разряд в задницу хочется-то.
Доктор, опытный, зараза, улучил момент, когда рука ушла далеко в сторону, и всуропил шокером по ляжке. Витек дернулся, после чего в глазах его потемнело, и он отключился.
Очнулся в палате, один, на окнах решетки, место от пореза и от электрошока болит. Похоже, он в нужном месте. Чего только с собой не сделаешь ради шести штук баксов, которые можно организовать за время отпуска. Поднявшись с металлической койки, нью-дебил подошел к окну и поглядел на улицу. Вид был ничем не примечательный. Окна выходили, похоже, на хоздвор столовой.
Никого не видно, только одиноко стоит небольшой грузовичок, видимо, доставивший очередную порцию продуктов. Поглядев на руку, Витек увидел добротно уложенную повязку и несколько успокоился по поводу возможно большой кровопотери, хотя голова на самом деле кружилась. Он постоял так на протяжении пятнадцати минут, дожидаясь, пока о нем вспомнят, но никто не пришел и не открыл дверь. Тогда Резина решил было пойти и завалиться снова спать, но в последний момент до него дошло, что за ним сейчас наблюдают, и, осознав это, он стал ходить из угла в угол, не поднимая глаз. В комнате, кроме кровати, ничего не было. Ни стула, ни стола, только подоконник. Стены голые темно-синие, в потолок вделан плафон из матового стекла, защищенный решеткой, свет не горит, выключателя в комнате нет. Похоже, здесь все определяется доктором Гришевичем. По рассказам Бориса, мужичок московский весьма педантичен и не терпит беспорядка, посему и учреждение ему строгое доверили, хотя и в провинции.
«Наверняка здесь опыты над людьми проводят», – размышлял Резина, прохаживаясь из угла в угол по диагонали, хмуря брови время от времени, поднимая глаза к потолку и скалясь. «Где здесь камера?» – размышлял он, украдкой поглядывая по сторонам.
Так он ходил довольно долго, с час. Потом стукнулся, как бы случайно, ногой о кровать и завалился на нее, с наслаждением подумав, что нашел выход. У психов, как размышлял Витек, все должно быть спонтанно, по-животному естественно. Куда поведет, туда и пойдет. Хотелось пить и кушать, но никто не спешил ему нести пропитание, кажется, о нем забыли, а подойти и постучать в железную дверь, позвать кого-нибудь и сознаться, что он просто придурялся, нельзя, так как нужно разобраться с машиной. Надо себя хорошо вести для того, чтобы перевели в общую палату, о чем он думал с еще большим содроганием, нежели о перспективе в начале службы оказаться одному среди дембелей. Здесь же все психи, причем попасть к психам-старожилам да еще и к буйным, – это же ужасно. А заточку из полотна пилы он неплохую сделал. Как раз сошла за оружие, созданное не слишком просветленным разумом, и аккурат в задницу поместилась. А доктор такого финта не ожидал.
Только к вечеру дверь открылась. Витек заставил себя не дергаться и лежать на кровати в пространной позе. Посетителем оказался сам Гришевич, да не один, а вместе с симпатичной медсестрой массой центнера полтора. У девчонки сиськи по два ведра, огромное пузо и ляжки по пять пудов. Такая как прижмет, так и забудешь, как дышать.
Гришевич взял его за подбородок и тут же получил от Витька по руке.
– Ну и что будем делать с ним, доктор? – ласково пропела сестричка.
– Ничего, принеси табурет.
– К полу прикручивать?
– Да нет, не надо, если что, я сам управлюсь. И оставь нас.
– Пожалуйста, я буду за дверью, – проинформировала сестрица.
– Да-да, конечно, – согласился Гришевич.