Матагот

Бретеш явно был свидетелем чего-то ужасного, но что он видел?

Наконец, получив несколько пощечин от тех, кто хотел побыстрее развязать ему язык, Бретеш обрел дар речи и затараторил.

Он сообщил, что, замесив тесто, решил отправиться спать к своей бабушке, живущей на противоположном конце деревни. Бретеш собирался сократить путь, двинувшись через кладбище, но, подойдя к ограде, услышал из-за нее стоны… Испугавшись, но все же исполненный любопытства, он спрятался за соснами. Долго прислушивался, пытаясь разобрать слова и думая, что какая-то храбрая вдова пришла излить при лунном свете свою печаль на земляном покрове покойного супруга…

Собравшиеся вокруг Бретеша люди решили, что он слишком долго распространяется о причинах своего испуга, а потому Жанна Леу, уже давно с подозрением посматривавшая из-под полуприкрытых век на ученика булочника, подошла к нему, с силой хлопнула по плечу и потребовала:

— Ну, малыш, скажешь ли наконец, что видел?

— Ладно, ладно! — Бретеш смущенно опустил глаза, чтобы не встречаться с инквизиторским взглядом Жанны Леу, буквально ввинчивавшимся в него. — И что же я вижу! Из-за стены медленно поднимается голова, звериная голова с огромными ушами… Но это не было животное, потому что я увидел руки… и волосатую спину, как у волка-оборотня… Чудовище вскарабкалось на стену и спрыгнуло наружу. Застыв на месте на задних лапах, оно принялось постанывать, глядя перед собой. Мне едва достало сил броситься прочь… Надо что-то делать. Оно может прийти… Оно идет…

Одна из женщин всхлипнула от страха, и Жанна успокоила ее сильнейшей оплеухой.

Жалобы Бретеша становились все подозрительней, и люди, не зная, верить ему или не верить, уставились на Жанну, как бы спрашивая совета, пугаться или смеяться. И вдруг расхохотались, словно сбрасывая напряжение.

Только деревенский дурачок Мюрлен-идиот, бродивший повсюду и передразнивавший всех, отчаянно клацал зубами, ибо после слова «оборотень» его и без того темный разум потонул в волнах безысходного ужаса — перед глазами Мюрлена мелькали раздутые ноздри и острые клыки.

Забившись в угол, перепуганный дурачок недоумевал, почему эти здоровые мужики не вооружатся ружьями и вилами и не отправятся разделаться с проклятым чудовищем, пока оно не натворило зла в деревне!

Раз оборотень появился, его следует убить!

Примитивные инстинкты возобладали в Мюрлене, и он бросился на поиски оружия, могущего раскроить череп чудовища.

Он отыскал у печи тяжелую ручку от кирки и, к удивлению всех, решительно вышел из дома и бросился к кладбищу, вопя, как бешеный зверь, — вопли его были такие пронзительные и мрачные, что каждому показалось: дурачок и есть тайный слуга дьявола.

Никто не попытался удержать Мюрлена.

Бретеш поднял голову — на его лице была написана радость, и все рассмеялись.

В последнюю секунду, когда розыгрыш висел на волоске, нашелся тот, кто на него клюнул, пусть даже это был деревенский дурачок.

Ученик булочника понадеялся, что Мюрлен получит сполна за свою храбрость и всегда будет клясться, что люди-волки существуют на самом деле, потому что он видел одного…

Бретеш поведал, как, опоздав вместе с Брюлемаем к Энво на поминки Кордасье, они услышали через открытое окно рассказы Жанны и тут же решили попугать всех, тем более что заметили шкуру кабана на заборе Ворбека. Шкура искушала их, вызывала на фарс, словно ее специально вывесили для этого.

Никого теперь не боявшийся и кичившийся своей храбростью Брюлемай натянул на себя шкуру и ждал своей очереди посмеяться.

Ворбек разозлился, на висках его налились вены, но его успокоили — шкура никуда не денется!

Когда через четверть часа Мюрлен-идиот бегом вернулся к Энво, все его ждали.

— Что случилось?.. Ты видел Проклятого?.. Что он натворил?..

Дурачка забросали вопросами, едва сдерживая рвущийся наружу смех.

Мюрлен неподвижно стоял на пороге и держал руки за спиной, что-то пряча. Он странно улыбался и не хотел входить в комнату. Быть может, ждал, когда его начнут уламывать.

Наконец он заговорил на своем языке, и каждый понял Мюрлена по-своему — мало-помалу из разрозненных слов сложилась картина того, что произошло. Слушатели постепенно проникались ужасным ощущением действительной трагедии.

Перепуганный Мюрлен заметил чудовище издали. Оно заросло шерстью, как и говорил Бретеш. Оборотень походил и на человека, и на зверя. Он стоял у стены кладбища и угрожающе рычал. И вдруг страхи Мюрлена рассеялись — из темного уголка выскочил кюре и бросился на человека-зверя!

Потрясая лопатой, железо которой сверкало в лунном свете, священник подбежал к чудовищу и обрушил лопату ему на затылок. Чудовище рухнуло без единого стона. Тогда кюре, расставив ноги, несколькими ударами лопаты отрубил ему голову с криком: «Я следил за тобой!.. Я следил за тобой, проклятый колдун… Но я оберегаю свой мир… Я сильнее… Теперь с тобой покончено навсегда…»

Затем, схватив тело за ноги, кюре оттащил его к решетке, оставив голову на земле.

В то мгновение, когда Мюрлен наконец решил показать то, что держал за спиной, чтобы доказать правдивость своих слов, Жанна Леу нашла в себе силы захлопнуть дверь и оставить в ночи Мюрлена-дурачка и ужасные останки Брюлемая.