Елтышевы

– Ребята, может, внутрь войдем?

Глебыч поморщился:

– А че там делать? Бабье одно.

– Ну, потанцевать…

– А-а, – догадался Цой, – тебе телку надо. Погнали покажу, кого там… У нас уже разобраны, но выбрать есть.

– Вальку ему, – сказал Глебыч.

Парни опять заржали:

– Валька – само то! Мягкая…

И, ободрительно подталкиваемый в спину, Артем вошел в клуб.

Сразу за дверью был довольно просторный зал. На стенах мигали вразнобой елочные гирлянды, слева стоял кассетный магнитофон, из которого лилось:

В центре зала танцевали несколько девушек, извиваясь друг перед другом, еще с десяток сидело на скамьях.

– Вон та вон, – перекрывая музыку, стал объяснять Глебыч, – с желтыми волосами, в белой кофте. Видишь? Валька Тяпова. А других не надо пока. Мы уже тут забились…

Артем нашел взглядом ту, о которой говорил плотный. Невысокая, но с хорошей фигурой, волосы от огоньков гирлянд золотились, поблескивали. Танцуя, она смотрела с улыбкой в стену, словно там было что-то чудесное… Артему она понравилась.

– И, это, – снова затеребил Глебыч, – может, еще чирик дашь? Чтоб пузырек купить. Забухаем.

Артем достал деньги, отдал плотному десять рублей. Пошел к танцующим. Старался видеть только ту, на которую указал Глебыч. Придумывал, что бы сказать, вспоминал, как вливаются в общий танец. Танцевать-то он почти не умел.

Глава пятая

В первых числах ноября начал давить настоящий, за двадцать, мороз. Он выжигал в незащищенной снегом земле корни и семена, дни были черные, невыносимо грустные, люди с надеждой поглядывали на небо, ожидая, что вот-вот повалят хлопья. Но в небе была лишь серая хмарь, из-под которой еле-еле пробивался красноватый, не слепящий глаза круг солнца.

Девятого подул несильный, но ледяной, достающий даже в самом жарконатопленном помещении, ветер; все живое попряталось, замерло, стараясь переждать, перетерпеть этот ровный поток мертвого воздуха. И через двое суток пытки слегка потеплело, а потом повалил густой, тяжелый снег.

Валил всю ночь и весь день, потом взял передышку и повалил снова, превращая избы в сугробы, ломая слабые ветки деревьев, валя трухлявые прясла, прогибая плахи незашиференных крыш.

Люди ругались, борясь с завалами, как по болоту, увязая, шли в магазин, в контору и там подолгу обсуждали последствия этого снегопада, которого, как им представлялось сейчас, еще не бывало. Боялись, что пооборвутся провода, что дорога в город станет непроезжей. «Подохнем тут все без свету и с голоду!..» Но все-таки стало повеселее, поживее. Наконец-то пришла зима.

Снегопад отсрочил поиск Валентиной Викторовной работы. Казалось, что именно он и мешает начать новый этап жизни, и стоит ему прекратиться, стоит появиться тропинкам, ведущим к школе, клубу, конторе, и Валентина Викторовна спокойно дойдет, поговорит, сдаст трудовую книжку и все наконец-то станет опять стабильно, надежно.

Приезжая сюда в конце лета и осенью, готовясь к переселению, она специально не интересовалась возможностью устроиться здесь на работу. Начнет спрашивать, узнавать, проситься, получит повсюду отказ – и переезжать станет страшно. Куда переезжать? А так… Так оставалась надежда.

В первые дни было не до поисков – не свихнуться бы, выдумывая, как сохранить вещи от холода, каким образом так все разместить, чтобы избушка, и без того тесная, не превратилась в набитый хламом чулан.

Потом съездила в город, взяла расчет, попрощалась с сослуживицами. Они, кажется, были рады, что Валентина Викторовна уволилась. По крайней мере, не уговаривали остаться… Еще некоторое время после города она оттягивала поход по местным учреждениям, уже более убеждая себя, что у нее очень много неотложнейших дел, чем это было на самом деле. А потом повалил снег.

Четырнадцатого утром наконец-то решилась. Надела лучший свой костюм – сиреневые юбку и кофту натуральной шерсти, выходное пальто и норковую шапку. Осторожно, чтоб не выглядеть вульгарно, подвела глаза, подкрасила губы… Муж сидел на низенькой табуретке, курил, пуская дым в топку, где трещали дрова. Тетка Татьяна покачивалась в своем закутке меж столом и буфетом. Сын полулежал на теткиной кровати здесь же, на кухне, листал какую-то книгу.

– Ну, я пошла, – сказала Валентина Викторовна.

Муж поднял на нее тяжелые, красноватые глаза (выпил вчера за ужином и слегка перебрал), качнул головой:

– Угу, давай… А я снег грести… надо.

Тетка и сын не отреагировали вовсе. «Что, мне больше всех, что ли, надо?!» – нахлынуло возмущение, и Валентина Викторовна скорей шагнула за дверь, чтобы не вернуться в комнату, не сесть на задницу, как остальные… Вернуться и сесть очень хотелось. Ведь предчувствовала, что не будет толку от этого похода, да и сил нет никаких. Все силы растратились на нервотрепку, на переживания, когда Николая по судам таскали, потом на переезд этот… О Денисе старалась не думать, а то совсем… Написала в сентябре, что у них произошло, дала новый адрес для писем. А до свидания еще больше двух месяцев…

Первым делом направилась в контору, где находился главный в деревне  человек – управляющий.

Длинный, амбарного типа дом состоял из коридора, по обеим сторонам которого располагались кабинеты. Бухгалтерия, агроном, почта, участковый, «Пенсионный фонд», «Отделение Захолмовской сельской администрации»… Кабинет управляющего оказался в самой глубине коридора. Словно прятался. Но на стук Валентины Викторовны из-за двери прозвучало довольно бодрое:

– Да?

Она заглянула, с улыбкой спросила:

– Можно? – Вошла.

За письменным столом с потрескавшимся лаком сидел мужчина лет сорока пяти. Вполне приличный на вид. Даже в костюме. Перед ним – газета.

– Здравствуйте. – Валентина Викторовна покосилась на стул, но сесть пока не решилась. – Я к вам… Меня зовут Елтышева Валентина…

– Да, да, – перебил управляющий. – Недавно переехали.

– И уже прописались. Все в порядке… Я вот что хотела у вас узнать…

– Присаживайтесь.

– Спасибо. – Валентина Викторовна села. – Я хотела бы узнать насчет работы.

– М-м… М-да… – Бодрость управляющего мгновенно испарилась, даже веки потяжелели, придавили глаза. – В каком смысле? – Он еще надеялся избежать неприятного разговора.

– Не могли бы вы что-то мне предложить? У меня библиотечное образование, почти тридцать лет проработала библиотекарем, пять лет – заведующей.

– М-м… У нас есть, конечно, библиотека. Не были?.. Но там Фаина. Вроде справляется. Кружок ведет для ребятишек.

– Но у нее образование есть?

– Не знаю. Не я ее устраивал – этим Отдел культуры занимается. Школой – Отдел народного образования.

– А по вашей линии есть какое-нибудь… – Валентина Викторовна запнулась, решила выразиться культурнее: – Есть вакансии? – Но уже почувствовала холодок, пока еще слабый, пробежавший по спине; увериться в том, что работы ей не дадут, не хотелось, не должно было этого случиться.

Управляющий пошевелил плечами, отвел взгляд. Замер. Изображал, что думает. Валентина Викторовна ждала. Управляющий вздохнул, вытряхнул из пачки сигарету, чиркнул спичкой. Прикурил, затянулся и снова замер, глядя в сторону.

– Ну так что? – не выдержала Валентина Викторовна. – Есть? Можно ра… работницей куда-нибудь… или уборщицей. А?

– Да нету у меня мест. Ничего тут не осталось…

– А для мужчин? – быстро, чтобы опередить свое отчаяние, перебила Валентина Викторовна. – У меня сын – двадцать пять лет… И мужу – пятьдесят. Но он… Он в милиции тридцать лет… капитан.

– Ничего нет, – повернулся, придавил взглядом Валентину Викторовну управляющий. – У меня местные без работы. И мужики, и все. Скотники, механики, доярки, трактористы, повара… В том году ферма еще была, а теперь – ничего. Вообще ничего.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.