Их позвал горизонт

И в связи с этим второе свидетельство — академика П. С. Александрова: "Поразительной была его способность всем интересоваться, все понимать, на все реагировать, на все откликаться, способность ко всему разнообразию жизненных явлений подойти как-то по-своему, "своим умом"… "Обилие" вот, пожалуй, то слово, которое приходит, когда думаешь о личности О. Ю. Шмидта. Обилие ума и обилие сердца"…

Кто мог предполагать, что вся эта разносторонняя, многогранная деятельность вдруг разом отойдет на задний план? Кто мог предполагать, что фамилия Шмидт и слово "Арктика" станут неразделимы?

В общем-то случайным было первое знакомство с Арктикой.

В 1928 году Академия наук организовала совместную советско-германскую экспедицию на Западный Памир. Шмидт, уже имевший опыт восхождений на Кавказ и в Альпах, возглавлял альпинистский отряд экспедиции. Впервые тогда был пройден и нанесен на карты самый большой в мире горный ледник семидесятикилометровый ледник Федченко. Впервые советские альпинисты во главе со Шмидтом поднялись на высоту более шести тысяч метров.

А на следующий год…

Впрочем, об этом лучше расскажет сам Отто Юльевич:

"Собирался… опять на Памир — брать пик Ленина. На просмотре кинофильма о прошлогодней Памирской экспедиции (в марте 1929 г.) Н. П. Горбунов рассказал мне об экспедиции на Землю Франца-Иосифа и предложил ехать ее начальником. Я отказался, заявив, что в этом году просить большого отпуска не могу. Кроме того, мне жаль отказаться от Памира. Тем временем выяснилось, что экспедиция на Землю Франца-Иосифа потребует не более двух месяцев (при удаче), а с подготовкой похода на Памир у Н. В. Крыленко выходили затруднения. Решать, куда меня больше тянет, было трудно. Н. П. Горбунов ждал, говорил, что другую кандидатуру найти трудно. В мае я согласился".

Здесь надо отметить, что экспедиция на ледокольном пароходе "Георгий Седов" была несколько необычной даже по названию: научно-дипломатическая. Главная ее задача — оградить архипелаг от иностранных посягательств, организовать постоянно действующую научную станцию. Шмидт назначен правительственным комиссаром Земли Франца-Иосифа.

Может быть, эта экспедиция так и осталась бы случайным эпизодом в жизни Отто Юльевича. Может быть — если бы не его способность "всем интересоваться, все понимать, на все реагировать, на все откликаться".

Еще в самом начале, едва "Седов" выйдет из Архангельска, Шмидт запишет: "По мере работы втягивался и начинал любить идею участия в этом путешествии, а теперь я в восторге от него".

В дальнейшем восторгов в дневнике все больше: "Лед! Разнообразный, всегда красивый и всегда строгий, благородный. Мне кажется, я бы охотно избрал его своей специальностью. Кристаллы, структура, ее зависимость от химизма, включения воздуха, химические отличия льда от воды, формы выветривания и нарастания, оптические свойства, отражение в них кристаллической структуры и физико-химических свойств, цвет и т. д. Хорошо!"

Наверное, первое время над ним слегка подсмеивались на судне — первый раз в жизни начальник экспедиции вышел в море, увидел полярные льды. Нарушая морскую терминологию, Шмидт о выходе в море говорит "выехали", швартовый конец называет веревкой. Но очень скоро слегка ироническое отношение сменяется чувством глубокого уважения. Смелость, предприимчивость, верность всегда были в цене в Арктике.

Начальник экспедиции не обращает внимания на ледяные купания во время охоты. Начальник экспедиции, демонстрируя альпинистскую технику, поднимается по отвесной стене фирнового ледника. Начальник экспедиции наравне со всеми участвует в авралах.

Случилось так, что, оставив людей достраивать станцию в бухте Тихой, на острове Гукера, "Седов" с научными работниками ушел на север. А потом не мог пробиться в бухту, чтобы забрать строителей. Лед! Капитан предложил уходить — надвигающаяся осень грозила зимовкой судну.

"В кают-компании… мгновенно стало тихо, — рассказывает участник экспедиции журналист Б. В. Громов. — Шмидт окинул всех быстрым взглядом своих серых глаз и сказал:

— Я, как начальник экспедиции, не могу бросить доверенных мне людей на произвол судьбы. Мы не уйдем от Земли Франца-Иосифа до тех пор, пока я не увижу, что радиостанция построена, что полярники находятся в тепле. Я не дам сигнала к отходу до тех пор, пока не заберу на борт наших строителей. Поэтому сегодня вечером отправляюсь пешком к острову, чтобы все проверить на месте и, если нужно, переправить людей".

Вместе со Шмидтом пошли еще три человека, и, правду сказать, все они чудом остались живы. Навалился туман, маленькая брезентовая лодочка, которую они взяли, чтобы переправляться через разводья, получила пробоину, а льды неумолимо выносили ее в открытый океан. Лишь с большим трудом им удалось выбраться — не к полярной станции, а на крохотный островок.

Когда "Седов" все же пробился к островку, когда поднялись они на борт, капитан Владимир Иванович Воронин сурово бросил:

— Поздравляю… вы были на пороге смерти…

Прав капитан: Шмидт рисковал бессмысленно, по-мальчишески, он еще не знаком с суровым нравом Арктики. Но и сам капитан, и все седовцы вполне оценили настойчивость начальника экспедиции, его верность слову строителей все-таки удалось забрать.

Шмидт, явно растроганный, записывает в дневнике: "Очень тепло встретила меня команда ледокола, которая часто оказывает мне знаки симпатии. Она ценит кроме товарищеского отношения и политических бесед, что провожу с ней, мужество и предприимчивость, которые она мне приписывает".

А далее, через пару строчек, еще одна запись: "Мучительно жаль уходить, так и остался бы, кажется, на зимовку. Хочется растянуть, хоть на день еще продлить плавание".

Он строит планы будущих работ: "Приехать бы вновь… сменить зимовщиков, построить базы на мысе Флора, в бухте Теплиц, на западе Земли Александры. Или пойти с ледоколом к полюсу на зимовку!.. Ледоколом умеючи и не спеша можно будет добраться до 86° с. ш., а там выйдет группа пешком. Успех такого предприятия зависит от людей. Их надо немного, но решительных и активных. Достаточно четырех…"

Шмидт уже не мог расстаться с Арктикой. Осенью он докладывал результаты экспедиции: на Земле Франца-Иосифа поднят советский флаг, в бухте Тихой открыта самая северная в мире научная станция. Так сказать, "сверх плана" "Седов" установил новый рекорд свободного плавания, достигнув широты 82°14′. Проведены интересные гидрологические работы к северу от Новой Земли.

В 1930 году Шмидт вновь возглавлял экспедицию на "Седове". Тем летом в северной части Карского моря удалось открыть пять островов. "Седов" впервые в истории пробился к еще не нанесенным на карты западным берегам Северной Земли и высадил на остров Домашний знаменитую экспедицию Г. А. Ушакова…

Еще в 1920 году были созданы Комитет Северного морского пути при Сибревкоме и Северная научно-промысловая экспедиция при Научно-техническом отделе ВСНХ, в 1921 году — Плавморнин — Плавучий морской научный институт для "всестороннего и планомерного исследования северных морей". В 1925 году организован Институт по изучению Севера, в 1928 году — Арктическая комиссия при Совете Народных Комиссаров СССР.

В том же 1928 году Совет Труда и Обороны принял решение о создании акционерного общества "Комсеверопуть", перед которым была поставлена задача "планомерного использования, всестороннего оборудования Северного морского пути и превращения его в артерию постоянной, нормальной экономической связи Сибири с Европой".

В Арктике в то время работали такие блестящие организаторы и ученые, как Борис Васильевич Лавров, Рудольф Лазаревич Самойлович, Георгий Давыдович Красинский, Владимир Юльевич Визе, Николай Николаевич Урванцев, Георгий Алексеевич Ушаков, Николай Иванович Евгенов, Николай Николаевич Зубов, Алексей Модестович Лавров… В 1930 году Арктическая комиссия разработала обширный пятилетний план научно-исследовательских работ.

Владимир Юльевич Визе свидетельствует:

"Еще в 1930 году, плавая на "Г. Седове" совместно с О. Ю. Шмидтом, мы неоднократно беседовали с ним по вопросу о Северо-восточном проходе и здесь, на борту "Седова", впервые конкретно поставили вопрос о необходимости коренного пересмотра проблемы практического использования Северного морского пути".