Страница 56 из 161
Внезапно полковник привскочил, выпрямился… Застыл, выставив палец…
— Пис-пис! — возопил он. — Моя простата!..
Взгляд у него остановился, точно он прислушивался к голосам… Это что-то новенькое!.. Он начал шарить у себя в штанах, воткнул палец в задницу и как припустит!.. Точно ветром его сдуло!..
Потом-то мы пообвыклись. Это случалось с ним время от времени, особенно после того, как понервничает. Тогда просто беда!.. В тот раз я обрадовался: мне нужно было кое-что сказать Состену. Пора было кончать с этой катавасией.
— Состен, — приступился я к нему. — Ну, скажите на милость, Состен, разве может так продолжаться? Знаете что, дорогой Учитель? Я выхожу из игры… Опять на войну?.. Как бы не так!.. Конец, говорю вам!..
Эге, у него аж дыхание перехватило! Он ошарашенно уставился на меня.
— Как! Не вы ли говорили о смерти, о самоубийстве, об отчаянии? А теперь поджилки трясутся?
Да, озадачил я его!
— Я полагал, что вы будете счастливы, что с радостью воспользуетесь случаем! — продолжал он.
Что за ахинею он несет? Да он издевается надо мной!
— А вы, красавчик мой занюханный? — кидаю я ему в ответ. — Вы, кусок протухшего дерьма? По-прежнему мечтаете о путешествии в Индию? Так едете или нет?.. Вроде пора бы уже определиться, старый облапошенный прощелыга!..
Пусть, пусть послушает, какие чувства я к нему испытываю. И добавляю:
— Старый бахвал! Старый кривляка!
Омерзел он мне.
— Та-а-к! — воскликнул Состен. — Дурное воспитание!..
Он насупился. Хорошо я его отхлестал!
— Откуда такие манеры? — надменно спросил он.
— А вы, старый пустобрех? Напряжение нарастало. Я громко отчеканил:
— Я подыхать из-за вас не собираюсь!
— Да что это вы вообразили, скажите на милость, милый мой дурачок?.. Нам улыбнулась удача, невероятная удача! Сама в руки идет! А условия какие, а? Да у нас в кармане полторы тысячи фунтов!..
Он был просто вне себя.
— Откуда взялись эти полторы тысячи фунтов?
— Нам предлагает их полковник!
— Ах, предлагает! Где же они?.. Ладно, очень хорошо, ловлю вас на слове… Желаю сейчас же одеться! Желаю костюм!.. Не какой-нибудь, а новый!.. Вот вам мое условие, без дураков!.. И заметьте, это не роскошь… Сколько раз вы мне повторяли: «Нужно выглядеть поприличнее, молодой человек, поприличнее!» — Он и вправду стыдил меня. — Ну, так как? Идет двенадцать фунтов? — Я назначил цену. Уж очень хотелось взглянуть на пресловутые бабки, хотя бы краешком глаза… Не прошу же я полторы тысячи!.. Всего двенадцать, маленький задаточек! — Ну же, давайте! Пойду приоденусь, чтобы вы больше не стыдились меня… Ведь у меня, маркиз, нет китайского платья!..
— Как же вы нетерпеливы, грубиян!
Заело гада.
— Из-за вас все сорвется! Полковник не возражает, весьма благоволит к нам… Но вот так, с бухты-барахты… Он упрется, и тогда конец!..
— Ну же, всего-навсего задаточек!.. Не могу больше ходить в этих вонючих обносках… Да вы сами посмотрите, на кого я похож… Глядеть тошно! Просто страшилище!.. Мыслимое ли дело в таком-то доме?.. Вы же сами меня предостерегали: «Приличия, Фердинанд, приличия!» А барышня? Что она-то о нас думает?.. Приличия!.. Подзаборники в доме! Один вырядился под китайца, другой в отрепьях. Хороши!.. Где я только не спал, вам ли не знать? Мне на люди уже показаться нельзя!..
— Значит, вас интересует барышня? Так-так!
— Вас это не касается, пакостник!..
— Значит, у нашего хитреца на нее стоит!
— Стоит… А вы что, видели?
Сует свой нос, куда не просят.
— Да, но военное ведомство, Вуярд… Вы что, не слышали?..
Снова здорово.
— Заказ у нас в кармане, можете не сомневаться!
Брехня, опять его понесло… А мне нужны были мои двенадцать фунтов, чтобы прифрантиться… Знать я ничего не хотел, вынь да положь! Другого разговора не будет!..
— У полковника есть кое-какие мысли.
— А у кого их нет? Клали мы на его мысли с прибором! Ох, и злил он меня!
— Да мыслей везде — хоть пруд пруди, а меня заботят туфли и твидовый костюм!
Я гнул свое: двенадцать фунтов… двенадцать… задаток… задаточек…
Уперся — не своротишь.
А он мне эдак самодовольно:
— Так вас любовь лишила покоя? Влюблен, как Ромео?
— Идите вы с вашей любовью!.. Туфли разлезаются, штаны на заднице протерлись до дыр! Это вы понять в состоянии, старый пень?
— На что вы собираетесь употребить эти деньги?
— Оденусь, Учитель! Роскошно оденусь! Чтобы вы не стыдились меня! Хочу ослепить вас!
— У вас, верно, жар! Ну конечно, жар! На все у него находилось объяснение.
— Надоело ходить оборванцем!
— Так зайдите ко мне… попросите у папочки красивое платье!.. Из моего гардероба! Чудное платье в цветочек, я вам одолжу!..
— Хватит и одного китайца!
— Ваше нетерпение погубит нас! В два счета, имейте в виду!.. Это глупость, дикость!.. Вы лишаете нас всех шансов! Потерпите же до понедельника… Я успею… На будущей неделе… Да что я! Сегодня же вечером и поговорю… Лучше сказать не могу… По-французски это так сложно… Сшибу у него башлей врасплох! Ой-ей-ей!
Мученик.
— Нет уж! Не собираюсь ждать! Катитесь вы знаете куда? Я сматываюсь.
Вот так, со мной не поладишь!..
Он уставился на меня так, что вот-вот глаза лопнут. Мое решение ошеломило его.
— Да, да! Я не отступлюсь!.. Шесть фунтов! Шесть фунтов на бочку!..
Я сделал ему скидку на шесть фунтов наличных.
— Шесть фунтов. Идет или нет? Он еще крутит носом, упирается.
— Завтра, завтра! Завтра утром!..
— Ни за что! Сейчас, и без никаких!
Он понимал, что не прав. Вывернул наизнанку карманы, вывернул платье. Ни единого медяка. Обследовал подкладки. Ни шиша.
А я прикидывал расходы. Приличный костюм?.. Не меньше трех-четырех фунтов. Какой-нибудь плащишко — двенадцать шиллингов… Не до изысков, только нужное позарез, в чем не совестно на людях показаться. О шузах позднее потолкуем.
Он удивлен:
— Вчера вы были вполне довольны, ни на что не жаловались!
— А вот сегодня иначе!
— Ох, уж эта молодежь! Прихотлива… переменчива…
Он пыхтит, бурчит, снова обыскивает свое платье… Хлопает себя по лбу, задумывается, бросает взгляд на шкаф, на полки… На них всякая ерунда, шеренга пузырьков… Тут он мне говорит:
— Подайте-ка мне вон тот… Большой, блестящий… Подаю. Увесистый.
— Теперь — проваливай. Катись…
Он засовывает мне пузырек глубоко в карман.
— На, держи! Поскорее убирайся. Это то, что тебе нужно. Я гляжу на него.
— Загляни на Лейн в Петтикоут. Знаешь этот рынок?
Я знал.
— Это ртуть для градусников… Выручишь по меньшей мере семь-восемь фунтов… Гляди, чтобы не надули!.. Чистейшая! Высший сорт! Гляди в оба!..
Сразил он меня! Решил мое дельце. Мне и в голову бы не пришло!..
— Давай, давай, что замечтался? — поторапливает он меня. — Хочешь приодеться или нет?.. Вот и приоденешься, реглан ты разэтакий!..
А сам подталкивает меня к дверям. Ну, наглец!
— Шевиота для господина сердцееда!
Щупаю пузырек, раздумываю.
— Так чего вам угодно, желательно знать?..
Что верно, то верно. Он прав: теперь привередничаю я.
— Ну же, поворачивайтесь! Он сейчас поднимется!
Ладно, уговорил-таки, будь он неладен.
— Привет! — говорю я. — До встречи! Жму на педали, слышишь?.. Обернусь в два счета… Одна нога здесь, другая там…
Приглядел я уже себе костюмчик-то… Покрутился у лотков на углу Тоттенхэм—Эстон… приметил — просто шикарный… бежевый в клеточку… самый тогда модный…
Взял я его на заметку, знал точно, что покупать буду, одного боялся: что его уже нет.
С покупками я вмиг обернулся… подался назад еще шести не было… франт франтом… Повезло на редкость… Не в Тоттенхэме, как думал, а у Зюсса на Стрэнде… Почти новый… Сплавил я ртуть, за три фунта тютелька в тютельку. Стоило того… На жулье не напоролся. В два счета дельце спроворил. Рысью обежал портновские лавки… Вдали от дома и друзей душа у меня была не на месте, они черт знает сколько дров могли наломать во время моей отлучки!.. Купил на ходу «Миррор»… О Гринвиче — ни словечка… Похоже было, что про нас забыли… не очень-то это успокаивало… Ох, уж эти треволнения!.. На углах я не задерживался… Можно понять — при такой-то роскоши… костюмчик с окантовкою, обошелся аккурат в один фунт… из шевиота настоящей ручной выделки! Полюбуйтесь — чем не член клуба!.. Поддаю пару. Вперед!.. Уайлсден… дом… ограда… У входа не осталось ни одного претендента, ни души… Догадались-таки! Вхожу через садовую калитку… большой холл… взлетаю по лестнице… Меня перехватывает лакей, заворачивает в гостиную…