Страница 20 из 56
– Что, сука, мало тебе, мало?! – орал Муха, прыгая за спинами работающих ногами мусоров. – Мало тебе? Ну, ничего! Достал ты меня, ублюдок твердолобый, все выеживаешься! Хватит, допрыгался, мудила! Не понимаешь человеческой речи, скотина, – к скотам и поедешь! К педерастам! Они тебя уже давно ждут-выглядывают! Сгною, суку, сдохнешь в пресс-хате!..
Он, наверное, еще долго разорялся, но тут я получил исключительно прицельный удар в голову омоновским сапогом – чуть выше виска! И больше уже ничего не слышал.
Глава 5
В ЧУЖОЙ МОНАСТЫРЬ СО СВОЕЮ БРИТВОЙ
– Падение произошло по причине гнилости древесины...
– Меня это не интересует! Что со Знахарем?!
– Мммм... Почти здоров!
– Этот человек нужен мне еще живым! Если бы я хотел убрать его – это можно было бы сделать гораздо проще...
Своего возвращения со «следственного эксперимента» я, само собой, не помнил: омоновец, угодив в голову, отключил меня, что с некоторой натяжкой можно было считать актом милосердия.
В себя я пришел уже в хате, на нарах, не очень даже представляя, как сюда попал. Голова раскалывалась и гудела, боль была такая, что казалось, еще мгновение – и прорежет глаза изнутри, как бритвой. «Сотрясение мозга однозначно... В лучшем случае...» – поставил сам себе диагноз. Перед закрытыми глазами плавали разноцветные пятна, периодически неприятно подкатывала тошнота. Из личного богатого опыта сотрясений знал, что, как только открою глаза, а тем паче попытаюсь сесть – тут-то все и начнется: и бешеное головокружение, и рвота, и все-все-все по полной программе...
Рядом пахло едой (нормальной едой, не тюремной) и коньяком. У Бахвиной шконки сидела компания, выпивала и закусывала, и, само собой, разговоры разговаривала – как же без этого! Святое дело.
– ...Ну и че – ну и с балкона этого и навернулся, как кот с крыши. Со всей херней – с досками там, с балками, с чем еще – я не знаю, я не строитель...
В ответ все почему-то заржали.
– Ну... – подстегнул рассказчика Бахва.
– Ну и ну. Да так удачно мусорок этот навернулся – со второго-то этажа, блин, всего, это ж надо так умудриться, – что и ногу сломал, и руку, и ребра. Фиг его знает. Из руки, говорят, даже кости торчали. Так только мусора могут со второго этажа падать. А самое-то главное, братва, мусору этому в пузо – во-от такая доска воткнулась!
Похоже, рассказчик развел в этот момент руками, как рыбак, показывая размеры воткнувшейся в пузо доски. И, судя по реакции, размеры эти всех восхитили.
– Со всей херней – со щепками, со ржавыми гвоздями... – повторил он, захлебываясь от возбуждения. – Распанахала ему брюшную полость по самое дальше некуда! Говорят, подохнуть даже может запросто!
– Хорошо бы... – одобрительно сказал Бахва. – Выходит, значит, Лекарь наш развел их, как лохов. Молодец, не ждал от него...
– Да боец, реальный братан, – подхватил невидимый пока рассказчик. – Ну, они его и отметелили, суки мусорские – вишь! Со злости. Разделали под Хохлому. Козлы позорные.
Рассказчика этого по голосу я не узнавал. Остальные только чавкали и курили.
– Ну что ж, – как старший, Бахва объявил тост. – За Котельникова, царство ему небесное!
Братва притихла. Затем Злой спросил недоуменно:
– Бахва, ты че? Какого Котельникова, в натуре? Это кто?
– Эх вы, темнота непроцарапанная! – насмешливо протянул пахан и весело пояснил: – Изобретатель парашюта!
Компания снова покатилась со смеху, шутка пришлась по душе.
– Ну ты даешь, Бахва! – сказал кто-то сиплым голосом. – Тебе у Якубовича выступать надо, слова отгадывать. Ты б все его лавэ увел – чисто законно!
– Ну да, – ответил за Бахву тот, что рассказывал про Шабалина. – Потому и не пускают! Вишь вот, даже в «Кресты» упрятали от греха подальше.
– Молодец-то он молодец, – через минуту продолжил Бахва. – Да только этим он приговор себе подписал.
– В смысле? – спросил Злой.
– В полном, – ответил Бахва. – Что думаешь, мусора ему это так просто забудут, что ли?
– Ну да, – согласился Злой, – эти не забудут. Отыграются, пока могут. Как пить дать...
Злой затейливо и многословно выругался. Кто-то, услышав такое высокохудожественное ругательство, удивленно крякнул. Вся грядка оживленно зашевелилась, снова начала есть. Как это бывает на всех посиделках с выпивкой, загалдели, распавшись на две или три компании, каждая компания о своем. Убедившись, что больше ничего интересного для себя не узнаю, я перестал прислушиваться.
Оказывается, злополучный Шабалин разбился в хлам. Как же он так умудрился? Там же совсем невысоко, метра три максимум! Тоже немало, конечно, но переломов столько, будто с горы упал да еще по склону катился. Если, конечно, братки ничего не путают и не привирают для красного словца. Вот с доской все понятно. Западло редкое, но вполне в тех обстоятельствах возможное.
Как он там сказал: распанахала брюшную полость по самое дальше некуда? «Брюшную полость»... Грамотно выражается. Сам, интересно, догадался – или это только повторение чужих слов? Если со слов какого-то медика, осматривавшего Шабалина после его бесславного падения, – информация вполне достоверная. Тогда Шабалину и вправду не позавидуешь. Переломы ерунда, болезненно, но не опасно. А вот щепки в брюшной полости... Ч-черт! И вправду может кони двинуть.
Тогда-то мусорня на мне и отыграется за собственную глупость! Короче, повезло, как всегда!
Ладно, пора вставать, решил я. Нечего догадки строить, надо обо всем порасспросить, чтобы знать, к чему готовиться.
Опасаясь пока открывать глаза, чтобы не спровоцировать головокружение и тошноту, я попробовал пошевелиться. И непроизвольно застонал: омоновцы постарались на славу.
– О! Очнулся! Живой! – в несколько голосов отреагировала застольная компания. Я услышал, что несколько человек встали и подошли ко мне.
– Чего глаза не открываешь? – насмешливо спросил кто-то. – На белый свет глядеть неохота?
Я не ответил, а, стиснув зубы, попытался приподняться и тут же почувствовал, как несколько рук подхватили под плечи, помогая. Лучше бы они этого не делали! Я еле сдержался, чтобы не обложить их с ног до головы.
– Полегче, полегче! – прикрикнул на непрошеных помощников Бахва и добавил уже потише: – Лекарь нам живой и целый нужен.
У меня все-таки получилось подняться, кто-то даже подложил под спину что-то мягкое, чтобы было удобно сидеть. Теперь уже можно было попробовать открыть глаза. Все закружилось вокруг меня и вместе со мной, к горлу подкатил комок, и я поспешил снова сомкнуть веки. Глубоко втянул носом воздух несколько раз подряд, и тошнота отпустила.
– Что, плохо? – задал кто-то глупый вопрос.
– Нет, хорошо! – едко ответил за меня Злой. – Не видишь, что ли? – И обратился ко мне:
– Ты лежи, Лекарь, глаза не открывай. По башне-то тебе настучали от всей поганой мусорской души. Наверняка сотрясение, так что лежи пока и спи. Если чего захочешь, скажи. Попить там, поесть. Из аптеки у нас только вот коньяк, и тот паленый. Хочешь?
Я едва заметно, чтобы снова не стало плохо, отрицательно повел головой туда-обратно и попросил:
– Пить дайте.
– Во, голос подал! Молодец, – одобрительно загалдели вокруг, и я почувствовал у своих губ краешек стакана. Я взял его из чьей-то руки, поблагодарив:
– Спасибо, давай я сам. Не настолько я больной, чтоб пластиковый стакан не удержать.
В стакане оказалась минеральная вода.
– Есть хочешь? – снова спросил Злой.
– Нет, спасибо, – ответил ему я. – Мне бы поспать...
– Обратно положить? – спросил Злой, и я попытался утвердительно кивнуть. Видимо, получилось, потому что Злой сказал:
– Ща, подожди малехо!
Тут же несколько рук, поддерживая меня под спину, приподняли и снова положили на шконку, уже убрав то, что было под меня подложено.
– Спи, Лекарь, спи, – сказал Бахва, – оклемывайся, набирайся сил. Они тебе еще понадобятся...