Ловчие удачи

Полукровка остановился на площадке очередной лестницы и глянул вниз, мимо жерла трубы. Оттуда валил удушливый черный дым, и ничего разглядеть не удавалось, словно в печах аспиранты уважаемого профессора усердно жгли истанийских ростовщиков, которых к зиме в этот город навалило, как грязи. Что было вполне объяснимо, так как маги будут платить «ловцам удачи» и прочим лихим парням за реагенты и прочую снедь, вдвое ценную в зимнее время. Соответственно, кое-кто срубит хороший куш, а кто-то заплатит этот куш из кармана ростовщика, предварительно чиркнув свою закорючку на долговой расписке. Так здесь было всегда. Но, во многом благодаря этому, Форпат и стал как раз тем, чем его всегда хотел видеть вдохновитель всего дела, Окулюс Берс, то есть самым крупным центром развитой магии и алхимии на Материке. Этот город мог с легкостью заткнуть за пояс даже имперские лаборатории и феларские, непомерно раздутые, гильдии.

Бургомистр собирал все лучшее, что топтало своими ногами в бесконечных странствиях тракты, познавая мудреные чародейские истины. И здесь, почти на самом пике его детища, упиравшегося шпилями в облака, словно бросая вызов богам, было хорошо видно этот небывалый размах. Переплетение мостов и площадок, колоннад и садов, террариумов и зверинцев, с возвышающимися башнями всевозможных архитектурных стилей.

В светивших в ночи окнах мелькали фигуры, эхом разносились восклицания, бормотание магических формул и хлопки алхимических смесей в колбах и пробирках. Тихие разговоры в беседках лились неспешно и содержательно на этой головокружительной высоте, что призвана была выдернуть сознание из повседневной муравьиной суеты, подавляющей полет мысли там, внизу.

Странная судьба постигла этот город. Здесь, лишь на самом верху его, можно было понять то величие, которое предначертали ему Xenos. Все вместе и каждый по отдельности, невольно объединив разрозненную стихийную магию в нечто, что дало возможность действительно талантливым и могущественным чародеям совместными усилиями сотворить такое великолепие.

По пути Даэран что-то говорил Карнажу, называл громкие и известные имена и фамилии, но полукровка плохо слушал. Он задумчиво шел мимо кружащихся в воздухе стеклянных пирамид, разглядывая эти конструкции, то прозрачные, то мутные, то вовсе непроницаемые, то отражающие все вокруг, как зеркало.

— Они дают возможность дышать здесь, по крайней мере, прозрачные. Назначение остальных я не знаю, — сказал колдун, когда «ловец удачи» остановился возле одной.

— Еще бы, — протянул Феникс, — Ведь мы находимся даже выше фивландских гор.

— Мы почти пришли, — Зойт указал рукой в сторону небольшой башни, что соседствовала с оранжереей, скрытой под переливающимся радужным куполом.

Их встретили. Целая толпа стражей в витиеватых шлемах с небольшими жезлами в руках. Они окружили молчаливым кольцом ларонийца и полукровку на площадке, соединявшей оранжерею с башней.

Карнажу и Зойту пришлось разоружиться.

Под многозначительными взглядами магов, которым было явно не достаточно его меча и кинжала, Феникс с недовольным ворчанием принялся вынимать прочие секреты экипировки: метательные заточенные пластины из-под куртки, ножи из-за голенища, цепь, мешочки с какими-то порошками из-за бондажа, под конец полукровка даже щелкнул пряжкой ремня, освобождая валлет.[19]

Даэрана неподдельно изумился, когда узрел все многообразие арсенала полукровки, в то время как сам он отдал только стилет и пару флаконов с взрывчатыми смесями, заблаговременно приготовленными для ларонийских сыскарей. У мага в голове не укладывалось, как только Феникс умудрялся все это прятать?

Покончив с обыском, их отвели в оранжерею, где оставили ждать появления Окулюса.

В искусственно созданных миниатюрных водопадах шумела вода. Слышалось пение птиц, под ногами безбоязненно разгуливали павлины. В нос бил сущий тарарам из резких запахов редких цветов. Они ковром стелились иногда отдельно по сортам, иногда вперемешку. С веток тараторили на все лады попугаи. Один из них, крупный и белый как снег, с черным большим клювом, поносил, на чем свет стоит, некромантов, используя такие крепкие словечки, что даже Карнажу, который вдоволь наслушался в свое время в швигебургских доках, становилось неловко от обширных познаний птицы, особенно здесь, в верхах мысли и магии.

Полукровка замедлил шаг и начал разглядывать хулителя. Когда попугай повернулась к нему другим боком, Феникса передернуло — только наполовину птица имела живую плоть и перья, другая же оголилась выбеленными костями скелета.

В центре оранжереи имелся небольшой фонтан. Дорожки сходились у него со всех концов и соединялись в мозаику любопытных узоров.

Туда и направились колдун и «ловец удачи». С другой стороны, по дорожке, меж растущих можжевельников, к ним навстречу тоже шли двое.

Карнаж впервые видел Окулюса Берса. Неужели этот худой, низкорослый, энергичный старикан с аккуратно подстриженной седой бородкой и длинными вощеными усами, почти лысый, в больших очках на носу с горбинкой и был тем архимагом, который объединил и создал все это? Верилось с трудом. Но ошибки быть не могло, хоть и одет бургомистр был весьма скромно в просторную белую рубаху с широкими манжетами и темно-коричневые панталоны, но его спутник совершенно точно был простым хронистом в серой робе с пером за ухом и принадлежностями для письма под мышкой.

Окулюс остановился, покручивая пальцем торчащий длинный ус, и лукаво посмотрел на двоих гостей, склонившихся в низком почтительном поклоне.

— Рад приветствовать вас, господа! — воскликнул он звонким и сильным голосом.

Указав хронисту место возле клумбы, где тот уселся на скамью, разложив на пюпитре листы бумаги и чернильницу, Окулюс завел руки за спину и, вытянувшись, разглядывал своих гостей, в особенности «ловца удачи».

— Как прошла ваша охота, мэтр Зойт? Вы же знаете: результаты, результаты и еще раз результаты! — Берс начал мерить шагами мозаику, четко останавливаясь на ее границе и поворачивая в обратную сторону, — Да поднимите головы свои, черт возьми! Вы здесь не у короля.

На его вытянутом морщинистом лице с впалыми щеками и выдающимися скулами играла довольная ухмылка, а усы, длинные как у таракана, стали чуть ли не торчком.

— И садитесь, садитесь господа! — архимаг указал на мраморные скамьи возле фонтана.

Ларониец и полукровка молча повиновались.

— Итак, — Берс с легкостью подхватил стопку книг стянутых ремнем, пересчитал их и покосился на Карнажа, — Так вот что нам птичка феникс на хвосте принесла. Благодарю, сударь. Впервые говорю это «ловцу удачи» за последнюю сотню лет!

Бургомистр разразился громким хохотом, отправляя «бесценное собрание» под ноги хрониста.

— И все же, какая наглость, Даэран! Вы воспользовались услугами мало того, что «ловца удачи», так еще и полукровки? Где же было ваше хваленое ларонийское достоинство? Неужели тайная канцелярия настолько остудила ваш идейный пыл?

— Признаться, да, — угрюмо ответил колдун.

— Узнаю манеру белых эльфов! Ну, не волнуйтесь. Теперь, когда каждый остался при своем, я думаю, вас оставят в покое. Недавно мы наладили с Лароном неплохие взаимовыгодные соглашения, и вас здесь не тронут, иначе им не избежать дипломатических осложнений. Тем паче, что и не зачем. Ведь ваш наемник купил себе шанс выжить за бумаги, которые сыскарям были куда нужнее, нежели книги Морвириари. Возможно, оно и к лучшему? Оставайтесь у нас, мэтр, тут не так уж плохо. А путь на родину вам все равно заказан.

— Благодарю, — тихо ответил колдун.

— Ну же, не вешайте нос. Все образуется. Но вашего компаньона, несмотря на все его заслуги, прошу покинуть город. Не дело, знаете ли, чтобы такие, как он, помогали богатым разгильдяям практиковаться в магии. Согласен, иногда их помощь полезна, но в основном они зарабатывают свой хлеб за счет бездарностей-толстосумов. Чародейство нынче превращается в модное развлечение для богатеев, и настоящее «дарование» опускает руки, ведь у него, по обыкновению, в карманах блоха на аркане, а «ловцы удачи» — это такие добытчики, которые заставляют худеть даже очень толстые кошельки!

19

Валлет — нож, замаскированный в пряжке поясного ремня. Его рукоять имеет вид пряжки или декоративного украшения.