Страница 11 из 19
Какой бы обширной и разносторонней ни была подготовка космонавтов, экипажи кораблей попадают в совершенно необычную, невоспроизводимую на Земле обстановку. В первые же часы полета привыкший к земным условиям организм отвечает на главный космический «раздражитель» — невесомость. На фотографиях, привезенных на Землю, отчетливо видны отечные лица. Это вызвано тем, что организм, повинуясь устойчивым рефлексам, в первые часы полета продолжает работать в земном режиме. В невесомости мышцам не хватает привычной земной нагрузки и, как следствие, уменьшается их потребность в питательных веществах, приносимых кровью. Происходит перераспределение крови в организме — избыточное ее количество в верхней части тела приводит к отекам лица.
Мы знали об этом, тренировались, приучали организм — спали чуть ли не вниз головой, привыкая к неизбежной в таком положении головной боли.
Куда неприятнее нарушения в вестибулярном аппарате, с помощью которого мы воспринимаем направление движения в пространстве, ускорение. Даже морская качка способна вызвать в нем функциональные нарушения. Что же говорить о невесомости, о полете в аппарате, где «пол» и «потолок» — понятия совершенно условные! Стоит закрыть глаза, как сразу же теряешь ориентацию. Инерционный датчик — вестибулярный аппарат — взбунтовался, доверять ему нельзя. Остается смотреть, что называется, в оба и дожидаться, пока он не привыкнет к новым условиям.
Невесомость в той или иной мере сказывается на работе всех органов человека. Реакцию одних мы почти не ощущаем — например, сердца, которое после длительного полета изменяется в объеме, или скелета, теряющего за счет вымывания некоторое количество солей кальция. Некоторые органы обретают новые, неожиданные свойства. Ноги, например, становятся удобным механизмом для управления телом. Они, как выразился мой товарищ по первому полету Андриян Николаев, превращаются в два хвоста, потому что человек в космическом корабле не ходит, а плавает. Сначала движениям не хватает точности. Трудно рассчитать силу толчка. Или повисаешь, так и не долетев до намеченной цели, или обрушиваешься на стену всей своей массой, которая в отличие от веса отнюдь не исчезла.
К счастью, скоро появляется неповторимое ощущение свободного управляемого парения, умение делать точные движения.
Есть у меня весьма своеобразный сувенир из первого полета — обыкновенные шерстяные носки. Легкие ботинки мы надевали на время телевизионных передач. В самом разгаре полета я вдруг заметил: носки возле мизинцев ног протерлись, да еще как! Я и сам не замечал, что ноги непрерывно двигались, цеплялись за стенки кабины, удерживая тело в нужном положении. Ведь руки всегда были чем-то заняты. Дыры в носках образовались на той части ступней, которая все время соприкасалась с опорой. Правда, этой нагрузки мускулам все-таки мало. Мышцы атрофируются — они слишком сильны для этого мира невесомых предметов, уменьшаются в объеме. Тонус значительно понижается. Все это говорит о том, что в организме в течение длительного полета происходят различные функциональные изменения.
Конечно, все это лишь незначительные последствия долгого пребывания в невесомости. Не они составляют главную заботу врачей, которые готовят космонавтов к новым стартам. Цель медиков — свести к минимуму функциональные нарушения в организме, предотвратить возможные изменения в главнейших органах человека. Ведь космонавт, как бы хорошо он ни приспособился к космическим условиям, обязательно вернется домой, на Землю. Реадаптация должна завершиться полным восстановлением абсолютно всех земных режимов жизнедеятельности.
Казалось бы, выход в одном — добавить ко всем «смоделированным» в космическом корабле земным условиям (температура, нужный состав микроатмосферы, давление) последний компонент — тяжесть. Верно. Именно об этом и думают создатели орбитальных станций будущего. Загвоздка в сложности центрифуг, призванных создать некоторое подобие веса предметов. Не во всяком космическом корабле можно установить такие устройства. Правда, есть другой способ не дать космонавту привыкнуть к условиям невесомости, облегчить ему возвращение на Землю — интенсивная физическая нагрузка на все мышцы тела. Упражнения с эспандерами, работа в тренировочно-нагрузочном костюме, ряд других ухищрений — все это в какой-то мере предохраняет человека от подчас незаметного, но опасного воздействия невесомости. По данным телеметрического контроля, записям в бортжурналах, космонавты на орбитальных станциях легче переносили потерю веса. Есть все основания предполагать, что с каждым стартом ученые получают новые данные о характере главного противника экипажей орбитальных станций! Невесомость будет побеждена. Это неизбежно, как и то, что человек обживет космическое пространство.
29 июня 1975 г.
Воскресенье, 37-е сутки полета.
МЕДИЦИНСКИЕ СУТКИ
Все обследования прошли хорошо. Записи хорошие. Медики довольны. Мы тоже.
Совершенно неожиданно сегодня Земля передала нам записанные на магнитофон письма родных. Я с волнением слушал голоса Аленки, Наташи. Все их новости я несколько раз потом почти дословно повторял про себя. Сидел и молчал. И грустно стало. Соскучился, захотелось домой, на Землю. Петя тоже расстроился, когда услышал голоса Лили и Мишки.
Потом слушал голоса матери и отца. Взволнованы они очень сильно. Но говорили молодцом. Здорово. Лишь бы их здоровье не подвело. Захотелось в Сочи, на море. Искупаться бы!
И вдруг в это время «Заря» спрашивает меня, как бы я хотел отметить свой день рождения, 8 июля.
Я и ответил: — Хочу выпить сто граммов водки! И еще хочу, чтобы Аленка собрала всех наших друзей, испекла пироги (а печет она прекрасно), поставила картошки вареной и «микояновской» капусты…
(Наши друзья и соседи, конструктор Иван Микоян и его жена Зина, владеют тайной приготовления совершенно удивительной капусты — это рубленная крупными кусками капуста, выдерживается с чесноком, сельдереем, красным перцем, морковкой…)
Чтобы все мои друзья отметили мой юбилей — все-таки 40 лет.
Возраст зрелости.
А вернусь на Землю — повторю день рождения! Соберу всех, и выпьем, как водится на Руси!
Люди на Руси необычайной широты души, доброты и честности!
Я все делаю во славу РУСИ!
В этот день я мысленно побывал в тех любимых мною уголках России, которые наделены особой притягательной силой. Таким мне кажется древний Новгород. Не раз доводилось бывать в замечательном городе, и всегда я радовался строгим линиям его храмов, голубой ленте Волхова, Софии Новгородской, купола которой так далеко видны, если смотреть вдоль Ленинградской улицы…
Тысячи сынов и дочерей всех наций и народностей, населяющих нашу необъятную страну, многочисленные зарубежные гости приезжают в древний русский город. Я встречал здесь белорусских крестьян и представителей шведских профсоюзов, ленинградских металлистов и болгарских студентов. До сих пор не могу разгадать во всей полноте эту необыкновенную связь времен, которая отличает здешние места, улицы, набережные. Так и кажется, что где-то здесь раздастся вдруг переливчатый звон золотой чешуи сказочных рыб, воспетый в древних легендах и запечатленный навеки Н.А. Римским-Корсаковым в опере «Садко».