Наши люди

-- Ну а вы лично как прославились?

-- С моей точки зрения, это была случайность. Было очень интересное дело, защита чести и достоинства. По публикации в "Известиях". Я стал защищать интересы газеты. Газета начала писать о ходе процесса. "Известия" -- отчасти в своих интересах -- писали, что адвокат я известный, маститый и так далее. Так впервые я получил этот титул -- известный адвокат. Это случилось в конце восьмидесятых годов.

-- С кем тогда судились "Известия"?

-- Я сейчас вам не могу сказать.

-- Вы забыли?

-- Не-ет, я не забыл! -- Смеется. -- Но адвокаты очень щепетильны в отношении информации о своих клиентах. Я не уверен, что "Известиям" сейчас было бы приятно, если бы я упомянул ту фамилию. Могу только сказать, что вопрос, который там затрагивался, был серьезен настолько, что рассматривался в Политбюро в то время. А моя кандидатура утверждалась одним из секретарей ЦК.

-- А как "Известия" на вас вышли?

-- Редакция обратилась в президиум Коллегии адвокатов с вопросом: кто сейчас более-менее грамотно и квалифицированно ведет дела о защите чести и достоинства? А я был один из немногих, чуть ли не первым, кто стал вести такие дела. Вот на меня и указали.

-- Вам удалось выиграть тот процесс?

-- Ну, он закончился к взаимному удовлетворению сторон.

-- И вы наутро проснулись знаменитым?

-- Нет-нет. Просто начался новый этап в жизни. Потом я создавал Союз адвокатов, я возглавил полулегальный комитет по его созданию, это шло в борьбе с ЦК партии, с Министерством юстиции, и мы победили. Адвокатура тогда вспрыгнула на одну-две ступени вверх! Нас зауважали. А до этого адвокаты были в общественном сознании чуть ли не пособниками преступников -- ведь они защищали разных убийц!

Меня тогда выдвигали в президенты Союза адвокатов, но я снял свою кандидатуру. Я хотел быть адвокатом, а не президентом, никакого желания не было становиться чистым администратором. Потом меня избрали -- в знак признания заслуг нашей адвокатуры -- вице-президентом Международного союза адвокатов в Париже.

После меня выдвинули кандидатом в депутаты Верховного Совета -- но, к счастью, не избрали. И слава Богу. Я не гожусь для политической деятельности.

-- Это вы-то не годитесь?

-- Ну, я не хочу ею заниматься. Лучше я буду адвокатом! В этой профессии я кое-что понимаю, я ее обожаю и могу в ней приносить пользу людям. Кража

-- Есть такое народное поверье, что преступники никогда не трогают адвокатов. А вашу квартиру несколько лет назад обворовали...

-- Ну, это раньше профессиональные воры придерживались такого правила... А сейчас кто попало ворует. Ко мне вот в это окно воры залезли. После этого я вынужден был поставить решетки. Что-то украли тогда, видеоплейер "Schneider", например. Но мне после этого друзья подарили новый -- видите, вот "Sony".

-- А поймали вора, судили?

-- Это отдельная история. Страшная история! Они поймали пацана пятнадцатилетнего, заставили его признаться, наговорить вранья. Мне говорят: "Признался!" Я спрашиваю: "А адвокат у него был?" -- "Нет". -- "Как так нет?" Начали меня уговаривать: "Мы же с вами заинтересованы раскрыть". Но мне не нужно было туфту какую-то, я хотел знать правду. Нашел я мальчишке адвоката, который выяснил и документально подтвердил, что мальчишка был в день кражи в Нижнем Тагиле, занимался в школе. Но его придавили и заставили говорить бог знает что. А настоящего вора так и не нашли... Дела

-- Многие -- даже очень многие -- представляют себе адвоката человеком, который за деньги защищает интересы клиента любой ценой и придумывает, как обойти законы, повернуть все в свою пользу и прочее.

-- Вы меня извините, но то, что вы сказали, это вообще чудовищно! Это ни в какие рамки не укладывается! Как это -- за деньги обойти закон? Вы извините, но вы такие ужасные вещи говорите! Все не так, по-другому: мы отстаиваем права клиента -- у каждого гражданина есть комплекс гражданских, человеческих, естественных прав, предусмотренных законом и правовыми нормами. Вот эти права клиента я и буду отстаивать, зная закон, умея его применять, трактовать, объяснять и так далее.

Для меня закон превыше всего, а вы говорите -- "обойти закон". Я требую и добиваюсь, чтобы его не обходили, не пренебрегали им, потому что закон как раз построен так, что он ваши права защищает. Правоохранительные органы часто нарушают эти законы и, таким образом, ущемляют наши права. А я стою на страже этих прав.

Обходить закон?! Я всю жизнь работал, не забывая о нравственности, о морали, о совести! Я не очень понимаю, как во имя интересов своего клиента можно втаптывать кого-то в грязь, оскорблять, убивать, ломать и так далее.

Нравственные основы! Они присущи многим, а может, и большинству адвокатов старшего поколения. Впрочем, да, согласен, младшему поколению нравственные основы присущи, увы, в меньшей степени...

-- Самое главное, что сделали в жизни и чем гордитесь -- это что?

-- То, что я стал адвокатом. Это главное, и я этим горжусь.

-- Красивый ответ. А если все-таки о достижениях?

-- Ну, не знаю, столько всего было... Вот я помню одно дело, оно было лет двадцать назад, никого оно особенно не заинтересует. Это был простой человек, фамилия его Плетнев -- это было в Калязине, если не ошибаюсь. Ему предъявили банальное обвинение -- обыкновенное хищение... Но я добился его реабилитации, и это запало мне в память на всю жизнь. Там было много всяких трудностей и неожиданных поворотов и мало надежд, но удалось опровергнуть его вину. А настоящего преступника после нашли...

Помню, было потрясающее дело -- обвиняли одного цыгана. Он и его "сообщники" по дешевке скупали в колхозах бросовых, что называется, лошадей, откармливали их, потом меняли в колхозах же на бычков, последних тоже откармливали и сдавали на мясокомбинат. Так вот, цыган привлекли за спекуляцию, скупку и перепродажу с целью наживы! Это был честный бизнес, председатели колхозов на допросах объясняли выгодность сделки: все равно бы скотина сдохла от бескормицы, а тут живые деньги ни за что. Там была долгая история, но в итоге суд этих цыган освободил. Я это запомнил по очень многим причинам. Само дело было интересное. И потом, замечательный был этот цыган, мой подзащитный Назаров! Абсолютно неграмотный: когда надо было подписываться под протоколом, он крестик ставил. Ну, невероятной красоты был парень! И какого-то удивительного, мне казалось, благородства. И вот все было закончено, все обошлось, и они меня... в табор пригласили. В настоящий цыганский табор! Они хотя и осели, но шатры держали. И я в этом таборе... Они мне пели песни -- не городские романсы какие-нибудь, псевдоцыганские иногда, а народные, настоящие цыганские, по-цыгански.

-- И они вам пели: "К нам приехал наш любимый Генрих Палыч дорогой!"

Он сначала принимается подпевать и после спохватывается:

-- Нет, такого я как раз не помню... Это как раз пошлятина немного, мне кажется.

-- А подносили стакан: "Пей до дна, пей до дна, пей до дна!"?

-- Ну конечно, конечно, подносили, было дело. И костры жгли, шашлыки делали.

-- И плясали для вас?

-- Танцевали. Ну, не совсем так специально для меня, они просто веселились. Понимаете, табор! Но, конечно, и для меня тоже. Вот такие были у меня интересные дела! Интересны не обязательно только те процессы, о которых пишут все газеты. Хотя, конечно, безумно интересным было дело ГКЧП. Убийства у меня были очень интересные. Между нами говоря, я же и знаменитого Славу Япончика, который в Америке теперь, защищал дважды.

-- Ну и как?

-- Один раз удачно, а другой -- нет: он получил огромный срок, и лично я ничего не смог сделать. Хотя это был совершенно несправедливый, неправильный приговор... Никакой это был не рэкет! Они просто выколачивали у должника его долг, и больше ничего! С моей точки зрения, тут было всего лишь самоуправство. А квалифицировали это как разбой. Это совершенно неправомерная позиция, которая тогда торжествовала, и мы ничего не могли сделать -- это было давно, лет пятнадцать назад.