Страница 137 из 203
Фёдор Фёдорович, спохватившись, что за интересным разговором его гости и он сам совершенно забыли о драгоценном хересе необычного рубинового цвета, долил из графина бокалы и взял свой в обе ладони, но при этом внимательно посмотрел на Лебедева и молча кивнул ему – дескать, я внимательно слушаю, продолжайте…
Лебедев тоже отпил глоток, на мгновенье замер, оценивая вино, причмокнул от удовольствия, а затем продолжал:
– Мы слышим каждый день, как Союз земств и городов во главе с князем Львовым и Военно-промышленный комитет под командой Гучкова с шумом и похвальбой объявляют, что именно они, а не коррумпированная бюрократия мобилизуют на войну всю ремесленно-кустарную промышленность и частные механические заводы, которые якобы заваливают армию повозками, обмундированием, шанцевым инструментом, продовольствием, услугами санитаров и врачей, а вскоре совершенно устранят снарядный и патронный голод в войсках… Ради победы Гучков зовёт своих «вступить на путь полного захвата в свои руки исполнительной и законодательной власти!»… Ведь так?!
– Воистину так! – подтвердил Пётр, а Фёдор Фёдорович согласно кивнул.
– А вот теперь послушайте, каковы результаты «патриотической» деятельности купцов и фабрикантов, которыми руководят Львов и Гучков: министр торговли и промышленности принял меры к тому, чтобы русская нефть не поднималась чрезмерно в цене, так как её требуется всё больше для войны. Нефтепромышленники в Баку согласились вроде бы с этим, и на месте пуд нефти стоит всё-таки 42 копейки. Но транспортом нефти занимаются сами же нефтяные товарищества – Нобеля, Манташева и другие. Они подняли стоимость доставки нефти на 400 – 500 процентов, то есть с 12 копеек с пуда до 70 копеек… Таким образом, пуд нефти в Нижнем Новгороде стал стоить теперь не 56 – 55 копеек, а один рубль двенадцать… От государственного казначейства на санитарное и бытовое обслуживание солдат Земгор получил 560 миллионов рублей, а потратил всего 12 миллионов!..
– Вот это ловкачи! – вырвалось у сенатора. – А ведь какое самопрославление!..
– Теперь – как действуют господа «патриоты» из Военно-промышленного комитета Гучкова… Если на казённом заводе 122-миллиметровая шрапнель обходится в 15 рублей за снаряд, то друзья Гучкова – хозяева частных заводов – требуют за точно такую же 35 рублей… Фугасный снаряд 152-миллиметровый у казённых заводов стоит 42 рубля, а у гучковцев – 70! Это ведь не просто воровство, но открытый грабёж! И всё это – под истошные крики о том, что правительство развалило военное снабжение армии, что не хватает снарядов… Но в ГАУ мне показали поразительные цифры! При грубом подсчёте, оказывается, мы имеем 18 миллионов снарядов! Расход самых ходовых калибров примерно за полгода – 4 с небольшим миллиона… Между тем великий князь Главнокомандующий, председатель Думы Родзянко и Председатель ВПК Гучков, имея в кармане 18 миллионов снарядов, закатывали публичные истерики по поводу нехватки снарядов! Почему? Вот я и многие другие офицеры начинаем думать: не хозяйничают ли в деле артиллерийского снабжения чьи-то враждебные руки… Нет, не обязательно шпионов, а всё тех же «патриотов» от ВПК и их взяточников-пособников в интендантстве? Они забивали тыловые склады снарядами, не доставляя их на передовую, и ждали, что Императорская армия потерпит из-за нехватки снарядов поражение… Но когда великий князь Главнокомандующий, Гучков и Львов взяли бы власть в свои руки, тогда эти горы снарядов появились бы на фронте… Вот вам и весь квадратный корень политической алгебры… Прав Государь, когда он тихо и спокойно, без криков и самопрославления, чем особенно отличался великий князь Николай Николаевич, гнёт свою линию и никому не даёт сбивать себя с неё… Святой он человек!.. – подвёл свой итог Лебедев.
– И Государыня Александра Фёдоровна – святая женщина! – пылко вступил в разговор Пётр. – Ты вспомни, как она выхаживала раненых, и сейчас ещё, несмотря на свои болезни, работает в госпитале получше, чем иные молодые сёстры милосердия…
– Mon cher, ты, конечно, не имеешь в виду сестру Татьяну? – лукаво поинтересовался сенатор.
Штаб-ротмистр густо покраснел и замолчал.
– Извини, извини старика, cher ami! Я не хотел тебя обидеть!.. Я хотел узнать, давно ль ты её не видел? Как она теперь поживает? Много ль работает? Ведь она у нас – Высочайший Шеф Комитета по призрению беженцев? Не так ли?
– Именно так! – вступился за друга Лебедев. – Пётр, может быть, и не знает, а я получил в Генеральном штабе последние цифры о том, как великолепно налажена помощь беженцам и организована вся их жизнь в чужих городах и пределах… В этом есть и талант и душа Татьяны Николаевны… Только представьте себе, война согнала с насиженных мест три миллиона триста тысяч человек, а сумбурный характер бывшего Верховного Главнокомандующего превратил их бегство в адскую одиссею. И вот, под добрым руководством великой княжны Татьяны Николаевны три миллиона триста тысяч человек доставлены к новым местам жительства, снабжены квартирами, работоспособные – устроены на работу, дети – пошли в школы… Более того, по её ходатайству перед Государем и – формально – из-за беженцев снята черта оседлости для евреев, что всегда было позором для России.
– Она мне ничего этого не рассказывала! – признался вдруг штаб-ротмистр. – Я только вчера видел её и даже откушал чаю в Царской Семье…
– Из тебя получится плохой царедворец! – рассмеялся Фёдор Фёдорович. – Тебе была оказана высочайшая милость, да ещё какая! Ты должен был трещать об этом на всех углах! Звонить по телефону всем знакомым и малознакомым и невзначай каждый раз ссылаться на этот визит к царю, придумать что-нибудь умное, что ты якобы сказал Их Величествам в поучение… Хоть этого и могло не быть, но… кто не верит – пусть проверит! А славу ты снискал бы знатную, и у тебя сразу бы появились льстецы и подхалимы, которые хотели бы использовать тебя в своих целях, чтобы ты замолвил за них словечко за царским столом, когда пойдёшь снова пить чай в царские покои… А мы провели с тобой уже несколько часов и только теперь услышали о таком великом событии в твоей и придворной жизни!..
Пётр весело смеялся и сам, представляя себе эту чудную картину, а потом объяснил:
– Я хотел рассказать за обедом… Но теперь, пожалуй, поспешу уведомить общество… Вчера я решил воспользоваться Сочельником и от имени Её Величества лейб-гвардии уланского полка отправился с огромным букетом светло-лиловых роз для Государыни и четырьмя букетами белых роз – для великих княжон в Царское Село, предварительно позвонивши графу Фредериксу. Как ни странно, он меня вспомнил, одобрил мой порыв и назначил время – перед пятью часами… Я успел ещё в цирке Чинизелли выкупить у дрессировщика Дурова крошечную собачку комнатной породы кинг-чарльз… Мне Татьяна как-то сказала, что она ей очень понравилась… На Старом Щукином дворе, там, где торгуют живыми птицами и другим зоологическим товаром, я нашёл очень милую корзинку-домик для собачки… Сначала меня приняли официально в Овальном зале, и были только Государыня, Ольга и Татьяна… Я преподнёс цветы Её Величеству и их высочествам, а собачку держал в корзинке рядом со мной царский гофкурьер. Я уже не знал, как мне её и подарить, но тут собачка выручила меня – тявкнула, Императрица и сёстры заинтересовались: кто там? Я и сказал, что это мой рождественский подарок Ея Императорскому Высочеству Татьяне Николаевне на память о моём чудесном излечении Ея руками в царскосельском госпитале… Александра Фёдоровна и дочери сначала заулыбались, потом заинтересовались, велели собачку выпустить из корзинки на пол… Она возьми и побеги прямо к Татьяне, а Татьяна подняла её на руки и поднесла к лицу… Собачка тогда её лизнула в нос, а все засмеялись и повели меня пить чай в Лиловую гостиную Государыни… Буквально через полчаса приехал с фронта Государь, и все Царские Дети вместе с Государыней побежали его встречать… А я не знал, что мне делать: уходить не прощаясь было неудобно, а оставаться – ещё более неловко… Только я решил выйти из гостиной, как вся Царская Семья туда вернулась, и Государь меня узнал, засмеялся и сказал, что теперь мой личный посол будет жить у них в Семье, и показал на собачку, которая очень уютно сидела на руках Татьяны… А потом все пошли наверх, в игральную комнату, – там была общая ёлка и разложена масса подарков. Граф Фредерикс что-то поискал в куче этих свёртков и коробочек и вытащил одну – для меня…