Страница 2 из 63
Эту книгу надо воспринимать как рассказ о менее серьезной — бытовой и человеческой стороне экспедиционных приключений, но, поскольку повествование ведется от лица зоолога, в ней содержатся также результаты наших трудов, хотя и предварительные. Снова, как и в прежней книге, я привожу научные названия множества видов животных, чтобы дать вам возможность впоследствии получить о них более точные сведения. Латинские названия — единственные, под которыми эти животные известны; они не имеют аналогов на английском языке; я лично определял всех животных, латинские названия которых привожу, поэтому полностью отвечаю за их классификацию. Но мне хочется добавить, как бы это ни походило на жалобу, что научные сведения о животных Южной Америки находятся в весьма плачевном состоянии, и нам при дальнейшей обработке собранных коллекций, и в частности фауны региона, придется вносить множество дополнений. Но та информация, которую мы даем здесь, выверена настолько точно, насколько позволяет уровень современной науки.
Никто не может позволить себе надеяться на полный успех зоологической экспедиции. Куда бы вы ни отправились и чего бы вы ни достигли, домой вы неизменно возвращаетесь с печальной мыслью о том, чего не сумели увидеть илине успели сделать. Честно говоря, описанные здесь приключения изобиловали неудачами, намного превышавшими скромные успехи. Ряд особых заданий, ради которых мы и отправились в путь, нам выполнить не удалось, в этом вы сами убедитесь, читая книгу. Однако и то, чего мы достигли, безусловно, оправдало затраченные усилия; замечу, что для науки отрицательная информация не менее важна, чем новые открытия.
С чисто человеческой точки зрения мы получили очень много. Начать с того, что мы провели много месяцев кряду в состоянии небывалой радости и счастья, а в наше время слишком часто забывают, что это дорого стоит. Кроме того, мы оказались владельцами крайне необходимого для нашей дальнейшей работы снаряжения, которое мы своими руками усовершенствовали и отлично приспособили к делу. Наконец, мы сделали еще один шаг вперед в чрезвычайно значительных и интересных исследованиях, какими бы маловажными они ни представлялись со стороны.
Название книги может показаться читателю необдуманным, и я попытаюсь объяснить его возникновение. Прежде всего, слова «сокровища», да еще «карибские», непременно вызовут в вашем воображении дублоны, пиастры и прочую пиратскую добычу. Тем не менее, и автору, и издателям хотелось напомнить о связи новой книги с предыдущей, которая называлась «Сокровища животного мира», где речь шла о таких же поисках драгоценных для науки богатств. Слово «карибские» столь же многозначно, как и слово «джунгли». Разные люди вкладывают в него совершенно различные значения. Карибские земли — по сути дела земли карибских индейцев, которые обитали во всех Гвианах, а оттуда распространились на Тринидад и большинство островов Вест-Индии. В наши дни «карибские» стало синонимом Вест-Индии, к которой, строго говоря, не относятся ни Гвианы, ни Тринидад, хотя они считаются вест-индскими владениями Англии, Нидерландов и Франции [2]. Поэтому страны, где мы побывали, проще всего обозначить одним словом — «карибские». Кроме того, это удивительно красивое и выразительное слово.
А. Т. Сандерсон
[1] Речь идет о книге «Сокровища животного мира». На русском языке она была выпущена издательством «Мысль» в 1985 году. (Примеч. ред.)
[2] Ныне вместо Британской Гвианы существует независимое государство Кооперативная Республика Гайана (входит в Содружество наций), вместо Нидерландской Гвианы — независимый Суринам. Гвиана (Французская) остается владением Франции. (Примеч. ред.)
Часть первая. Из Тринидада
В джунглях
Наше нехитрое жилье на горе Арипо в Тринидаде было очень разумно устроено. Не считая палатки и навеса из пальмовых листьев, где мы готовили пищу, у нас была еще не пробиваемая дождем m'jupa, то есть лесная хижина, где мы работали и ели. К ней примыкала расчищенная площадка, а за ней стоял аккуратный маленький домик с каменными стенами и крышей из пальмовых листьев. Ее абсолютно вертикальные стены, гладкие и безукоризненно параллельные друг другу, создала Природа без малейшего вмешательства человека. Узкая дверь и три ступеньки, спускавшиеся к площадке, были такими же творениями природы, как и деревья, стоявшие вокруг. Каприата добавил только крышу и раздобыл три камня для очага, чтобы было где готовить пищу; интерьер он искусно украсил ярким, изумрудно-зеленым мхом и двумя пучками висячих орхидей. (Я знаю в Англии две семьи, которые жили в еще более тесных домишках, чем этот, и обстановка там была столь же скудная, а уж о красотах интерьера и речи нет. Вот вам и достижения цивилизации.)
Как-то раз в тени нашего домика мы занимались разбором и сортировкой крохотных улиток. Был полдень, и лес был залит мощными потоками солнечного света; сверкающие зеленые и золотые мухи сновали в воздухе, неизвестные птицы монотонно перекликались на неведомых языках, и кэрри из курицы с рисом аппетитно булькало на огне, источая ароматный парок. В такие минуты тропический лес словно залит слоем тишины высотой в четыре фута.
Вот почему мы с Альмой мгновенно подняли головы, услышав доносившуюся из домика Каприаты слабую возню. Мы подождали, прислушиваясь. Потом услышали тихие-тихие звуки — словно лилипутская собачка с аппетитом грызет косточку. Как можно осторожнее мы вылезли из-за стола и стали подкрадываться к двери домика согласно заранее разработанной стратегии наступления. Хруст прекратился, послышался шорох, и что-то как будто двинулось с места. Альма в этот момент уже заглянула вовнутрь и принялась отчаянно размахивать руками. Я подобрался поближе и тоже заглянул в домик. Поначалу я ничего не заметил, потом что-то там зашевелилось.
На полу сидела маленькая ящерка вида Gonatodes ocellatus, которых местные жители окрестили «собачками». Она была красновато-коричневая с ярко-желтыми полосками и пятнышками, обведенными черным, у нее были черные как смоль лапки и громадные золотые глаза. Это было само по себе прелестное и забавное существо, но нас поразило другое: своими острыми зубками этот малыш вцепился мертвой хваткой в черного скорпиона, который был в длину не меньше и куда объемистее самого охотника. Впрочем, оба воина терпели адские мучения: ящерка отгрызала хвост скорпиону, а тот старался не остаться в долгу. В тот момент, когда мы появились на поле боя, силы примерно уравновесились, а так как скорпион уже лишился своего наиболее опасного оружия (с тыла, так сказать), то я рискнул схватить обоих драчунов разом.
В мгновение ока они выпустили друг друга и вцепились в мою руку, так что мне удалось стряхнуть их только резким, сильным движением. Ящерица звучно шлепнулась на покрытую мхом стену и словно прилипла к ней. Мы, не мешкая, завладели скорпионом и стали подбираться к ящерице, но она и не подумала удирать в какую-нибудь трещину, а повернулась к нам и оскалила зубы! Я попытался ее схватить, но она свирепо вцепилась мне в руку. Никогда мне не приходилось видеть маленьких ящериц, которые бы так себя вели. Меня поразила ее смелость, и, хотя она не могла укусить больно своими мелкими зубками и слабенькими челюстями, мне пришлось повозиться, пока я ее отцеплял, чтобы не повредить ее непрочную шкурку. Ящерка была не только бесстрашная, а еще и умница — сначала она незаметно бочком отступала в сторонку, а потом нырнула в глубокую трещину стены у самого пола. Мы заглянули туда — она сидела, припав к земле, и грозно разевала пасть.
Мы сломали длинный прут и попробовали выдворить ее оттуда, но ящерка отступала все дальше и глубже, поэтому мне пришлось, пока Альма тихонько подгоняла ее прутиком, обежать вокруг дома и сторожить у щели, откуда она могла выбраться наружу. Стена утопала в густой траве, а внизу скопилась куча сухих громадных листьев: я принялся расчищать эту кучу, чтобы добраться до щели. Тут я неожиданно нащупал рукой что-то очень теплое. На ощупь оно и смахивало на лысую голову человека с повышенной температурой, хотя мне, признаться, не приходилось в жизни сталкиваться с таким редким явлением. Но вот кончик прута, которым орудовала Альма, высунулся наружу и зашевелился среди травы. В ту же минуту нечто вынырнуло из глубины — это была небольшая головка с подрагивающими ушами и парой любопытных черных глаз; высунувшись наружу, она обнюхала прут. Потом опять скрылась. Я не успел ни опомниться, ни сообразить, кто это был, когда зверек вылез из укрытия и оказался весь на виду.