Дворец Тысячи Комнат

Люлька дернулась в сторону, опрокинув несколько статуй и едва не сокрушив стену, затем снова поднялась к самому потолку, волоча за собой довольно большой клок оторванной обивки, затем нырнула в следующую комнату…

— Теперь я начинаю верить тому, что о вас рассказывали, — раздался за спиной восхищенный голос советника. — Как только мы вернемся, ваше вознаграждение возрастет вдвое, нет, втрое! Как все, оказывается, просто: я сажусь в люльку и с вашей помощью осматриваю одну комнату за другой. Мы можем начать поиски прямо сейчас?

— Лучше дождаться утра, — ответил ему киммериец, в котором здравый смысл все же возобладал над азартом и любопытством. — В такой темноте вы вряд ли разглядите эту вашу вещь, да и мало ли что там еще можно встретить.

Ночь они провели на узкой каменной площадке, Советник завернулся в плащ и попытался хоть немного подремать, а Конан, прислонившись спиной к задней стене, замер и весь обратился в слух. Чувства, гораздо более острые, чем у любого человека, выросшего в цивилизованном мире, позволяли варвару узнать гораздо больше, чем узнал бы любой на его месте.

Священный дворец, который иногда называли Дворец Тысячи Комнат, жил своей странной непостижимой жизнью. Где-то скрипело, рассыхаясь, дерево, где-то за резной панелью, попискивая, возились мыши, где-то шевелилось, пробуждаясь ото сна что-то большое и опасное… Несколько раз варвару послышались какие-то странные шорохи, осторожные шаги мягких лап, боковым зрением он уловил блеснувший в темноте зеленоватый огонек.

Как только ночь уступила место предрассветным сумеркам и за большими стрельчатыми окнами посветлело, путешественники прервали свой отдых. Наскоро выпив по глотку разбавленного вина и перекусив хлебом с сыром, который показался киммерийцу чересчур пресным, они тотчас начали действовать.

Конан, следуя нетерпеливым указаниям советника, подогнал необычный экипаж прямо к самой площадке. Внутри люлька оказалась обита красным бархатом; там валялось несколько основательно пропыленных подушек, веер и один из трактатов об искусстве любви. За этот манускрипт у любого скупщика краденного запросто можно было бы получить не меньше сотни золотых, и то если не особенно торговаться — мелькнула непрошенная мысль у северянина.

Советник осторожно перебрался в люльку и Конан, ловко управляясь с рычагами и колесиками, заставил механизм опуститься в каждой из комнат поочередно. Но когда Мохсендар некоторое время спустя снова «причалил» к краю каменной площадки, на лице его не было радости.

— Ее там нет! — только и смог он выдавить из себя. — Пророчество оказалось неправильным.

Казалось, еще немного и он начнет биться в истерике, топая ногами и колотясь головой о каменную стену.

— Подождите, а там точно говорилось о люльке? — поинтересовался Конан, в который раз подивившись такому неумению владеть своими чувствами.

— Ну, разумеется, я могу его воспроизвести дословно, если вам это что-то может сказать. Там было сказано: вы найдете то, в чем нуждаетесь, повиснув, словно в люльке между растянутыми и пересекающимися временами.

— Хорошо, люльку я вижу, а где здесь времена? — поинтересовался варвар нарочито ленивым тоном. Кажется, этот напыщенный аристократишка все же считает его неотесанным провинциалом; интересно, смог бы он без него продержаться в этом дворце, полном опасных сюрпризов, хотя бы сутки? Особенно оставшись одному, когда больше не стало тех, за чьи спины можно прятаться.

— Времена… о, какой же я глупец, ну, конечно же, времена! Зал великих эпох, вот что нам нужно. Скорее, нам нужно попасть туда как можно раньше!

Конан помог советнику оказаться у подножия лестницы с помощью все той же люльки принца Ильрика, а сам спустился по лестнице с легкостью и быстротой капли воды, скользящей по стеклу.

Зал великих эпох оказался большим квадратным помещением, на каждой стене которого красовалась впечатляющих размеров картина.

На той, которая находилась напротив входа, было изображено грандиозное сражение; судя по оружию и доспехам, а также по участию в ней иппоуманов, упоминания о которых сохранились лишь в древних сказаниях, дело происходило задолго до Начала Времен. На левой стене красовалась сцена коронации: толстый кривоногий человечек с отталкивающим выражением лица, полузакрыв глаза, ожидал, когда седобородый жрец в пурпурном балахоне водрузит на его голову нечто напоминающее раскрытые челюсти рыбы-кусаки, которую в изобилии привозят на рынок Шадизара каждую весну. Судя по выражению лица, жрец с гораздо большим удовольствием прибил бы коротышку этой короной… На стене справа между окнами с множеством мелких стеклышек была яркими красками написана сцена жертвоприношения молодой жрицы Гимении. Как пояснил Конану Мохсендар задыхающимся от восхищения голосом, девушка добровольно предложила себя в качестве жертвы, чтобы спасти государство от нашествия завоевателей.

С сожалением посмотрев на красивую женщину, которая была вынуждена так бесславно закончить свою жизнь из-за того, что все мужчины оказались трусами, только и годными, что прятаться за чужие юбки, Конан указал на полусферу из горного хрусталя, занимающую середину зала.

— Надеюсь, теперь мы нашли то, что нужно?

— Да, это она! Посмотрите, разве она не великолепна? Как что это, разве я не говорил, что нам нужна бирюзовая корона?

Корона, искусно выточенная из камня цвета небесной лазури, и вправду была великолепна. Он напоминала цветок, один из тех, которые распускаются ранней весной на склонах гор, когда они только освобождаются из-под снега. Даже Конан, считавший, что сейчас не самое подходящее время, чтобы отвлекаться на что-то другое, невольно представил себе прекрасную женщину, которой была бы к лицу такая корона.

Мохсендар описывал круги, центром которых была прозрачная полусфера, едва не облизываясь как кот, почуявший запах свежей сметаны.

— Берите вашу корону и пойдем, нам предстоит еще избавить дворец от злоумышленника, — напомнил ему варвар.

— Ах, злоумышленника? — неожиданно расхохотался советник. — Успокойтесь, никакого чудовища здесь нет, это была одна из легенд Дворца Тысячи Комнат. Присядьте, я хочу предложить вам нечто лучшее, чем просто кошель с монетами. Хотите занять придворную должность, к примеру, начальника стражи или? Вы, насколько я знаю, большой ценитель женской красоты. Желаете получить в жены столько женщин, сколько пожелаете, даже более того?

— Насколько мне известно, моим заказчиком являетесь не вы, советник, — произнес Конан голосом, похожим на отдаленные раскаты грома. — Уж не хотите ли вы предложить мне нечто бесчестное?

— Вовсе нет, мой прямолинейный друг, ведь вы позволите мне называть вас своим другом? Я действительно благодарен вам, иначе наша беседа просто не могла бы состояться. Итак, о деле, — Мохсендар с видимым сожалением оторвал взгляд от бирюзовой короны и впился глазами в собеседника подобно базарному фокуснику, который взглядом мог заставить человека заснуть или проделать множество забавных и не очень вещей.

— Давайте разберемся, кто является вашим заказчиком? Королевская семья, не так ли? Знайте же, что перед вами тот, кто имеет право на трон ничуть не меньше этих разряженных глупцов. Принц Эвенгар, сын королевы Агилены с которой вы так мило беседовали в Лунном зале, перед тем, как отправиться на ту сторону великой реки, произвел на свет многочисленное потомство. Но лишь двое из них названы наследниками престола — принц Лейнор и принцесса Айрин, мои единокровные брат и сестра. О них речь пойдет несколько позже.

Мой покойный папенька не обделял вниманием ни одну из встреченных им привлекательных женщин, что доставляло множество огорчений его супруге и королеве-матери, моей бабушке. Бабушке, которая никогда не признала бы ни меня, ни моих многочисленных сестер и братьев, не говоря уже о том, чтобы признать за кем-нибудь из нас право на корону…