Восхождение самозваного принца

Тигр-оборотень подчинялся лишь чувству голода, своим звериным потребностям, и вся его сообразительность была направлена на убийство жертвы. Маркало Де'Уннеро глубоко ненавидел этого зверя и ненавидел себя за то, что поддался ему. Как же он ошибался, самонадеянно решив, будто научился управлять тигром!

Жалобное хныканье, доносившееся из-за хижины, напомнило Де'Уннеро еще об одном разбойнике. Тот сидел, прислонившись к стене, но, увидев Де'Уннеро, попытался было вскочить на ноги, однако упал и, схватившись за колено, зарыдал еще громче.

— Демон! — всхлипывал он. — Демон-дракон явился за мной!

Маркало Де'Уннеро неторопливо подошел к нему, грубо схватил за волосы и запрокинул разбойнику голову.

Стальные пальцы бывшего монаха сомкнулись на его глотке. Отшвырнув обмякшее тело, Де'Уннеро пошел прочь.

Последнее в цепи сегодняшних убийств совершенно не волновало его. Нравственные принципы, которых всю жизнь придерживался Де'Уннеро, вполне оправдывали смерть этого человека. Наглый глупец, вор и наверняка убийца, он сам навлек на себя суровую кару. Так считал Де'Уннеро.

Сейчас бывшего монаха занимало другое. Уже совсем скоро вернутся охотники, они увидят трупы и его раны. Как объяснить им все это, не вызвав подозрений? Но еще больше, чем предстоящее объяснение с жителями деревни, Де'Уннеро тревожила ускользнувшая певица.

Только сейчас бывший монах ощутил, как смертельно он устал и как сильно болят его раны. Он опустился на землю и закрыл глаза.

Певица! Единственная из всей шайки, кто сумел сбежать!

ГЛАВА 7

ПОСЛЕДНЕЕ СРЕДСТВО

— Я не говорила, что тебе позволено выбирать, — сурово заявила Эйдриану госпожа Дасслеронд.

— А если я не хочу снова лезть в эту дыру? — вызывающим тоном спросил мальчишка.

Более вызывающим, чем когда-либо прежде.

Госпожа Дасслеронд придала своему лицу удовлетворенное выражение, показывая, будто ей по вкусу его категорический отказ. Ведь в таком случае у нее появляется возможность самой затащить его в пещеру.

— Я хочу остаться здесь, — сказал Эйдриан, — где вижу звезды над головой, где воздух полон удивительных запахов, а ветер освежает лицо.

— Если будешь работать старательно и усердно, то выйдешь наружу раньше, чем звезды усеют небо, — пообещала предводительница эльфов.

Мальчик какое-то время молча глядел на нее, потом, упрямо выставив подбородок, произнес:

— Я останусь здесь.

Тотчас же вокруг него послышались шуршание крыльев и приглушенный шепот, безошибочно свидетельствующие о множестве невидимых зрителей. Разве эльфы пропустят такое зрелище? Еще более Эйдриана бесило, что госпожу Дасслеронд его упрямство только забавляет. Теперь на ее лице сияла откровенная улыбка.

Предводительница эльфов изящно взмахнула рукой и устремила взор в предвечернее небо.

— Что ж, грейся на солнышке, — произнесла она равнодушным тоном. — Наслаждаться осталось недолго, потому что ты навсегда покинешь Эндур'Блоу Иннинес.

До Эйдриана не сразу дошел смысл последних слов госпожи Дасслеронд. Он лихорадочно искал, что же сказать ей в ответ, однако сумел выдавить всего несколько слов. Глаза мальчика округлились, когда он увидел холодную улыбку своей наставницы, красноречиво свидетельствовавшую, что шутить госпожа Дасслеронд не намерена. Только теперь Эйдриан сообразил, что на этот раз он зашел дальше обычного, испытывая ее терпение.

С той ночи, когда Бринн Дариель покинула долину эльфов, Эйдриан постоянно испытывал терпение госпожи Дасслеронд.

Лицо предводительницы эльфов внезапно помрачнело, словно на него набежало облако, глаза приобрели ледяной блеск, а улыбка превратилась в презрительную усмешку.

— Немедленно отправляйся в пещеру, малолетний упрямый глупец, иначе я вышвырну тебя за пределы моей долины, и ты никогда не сможешь сюда вернуться, приказала она. — И не думай, что я решила тебя просто попугать. Я по горло сыта твоими выходками.

Эйдриан растерянно глядел на нее, пораженный неожиданной переменой в облике и голосе госпожи Дасслеронд. Но сильнее всего его потрясли произнесенные ею слова и ощущение бесповоротности, которое они оставили.

— Если ты по-прежнему будешь упорствовать и тебе посчастливится остаться в живых, то закат солнца ты встретишь уже за пределами Эндур'Блоу Иннинес, — сурово продолжала предводительница эльфов.

От воли, готовой сокрушить любое упрямство Эйдриана, и нескрываемого гнева, который за маской внешнего спокойствия кипел в душе Дасслеронд, у него подкашивались ноги.

— Я не знаю, как добиться этого, — стал оправдываться Эйдриан. — Я и раньше пытался, но у меня не получалось.

— Потому ты и продолжишь свои попытки, — ответила госпожа Дасслеронд. — Если бы мы упражнялись только в том, что нам легко дается, то были бы обречены на посредственность. Твое признание в собственной слабости только укрепляет мою решимость отправить тебя в пещеру, чтобы ты продолжил учиться искусству общения с Оракулом. И сегодня, и каждый день.

— Мне это занятие вообще не нравится, — не унимался юный упрямец.

— А почему ты решил, что оно должно тебе нравиться? — бесстрастным тоном осведомилась госпожа Дасслеронд. — Ты находишься здесь не ради собственного удовольствия. Не забывай об этом.

Эйдриан принялся было возражать, но предводительница эльфов властным жестом велела ему замолчать.

— Выбирай одно из двух, — сказала она. — Ты знаешь, к чему приведет тебя каждый из путей. И довольно препирательств. Выбирай. Говорить здесь больше не о чем.

Мальчик не считал, что их разговор закончен, однако госпожа Дасслеронд, не слушая его, удалилась, даже не обернувшись.

— У вас нет нитей, дергая за которые, вы можете мною управлять! — крикнул ей вслед Эйдриан, отчаянно борясь с подступающими к горлу слезами.

Тоска, отчаяние, одиночество — все эти чувства лавиной обрушились на него. Отъезд Бринн Дариель — единственного человеческого существа в Эндур'Блоу Иннинес и потому самого дорогого для Эйдриана Виндона — глубоко ранил мальчика. Он вдруг ощутил себя намного более одиноким, чем прежде. Надежд на то, что кто-то сможет заполнить пустоту, возникшую после отъезда Бринн, почти не было.

Как ему хотелось выкрикнуть Дасслеронд в лицо, что он не желает подчиняться ее приказам! Но страх оказаться изгнанным за пределы долины эльфов все же был сильнее бунтарских порывов. Эндур'Блоу Иннинес была для него единственным родным домом. Судя по рассказам о внешнем мире, жизнь там не сулила ничего приятного: нескончаемые войны, страдания и в довершение ко всему опустошительная чума, косившая людей десятками тысяч.

Эйдриан несколько раз с шумом втянул в себя воздух, пробормотал сквозь зубы еще пару проклятий в адрес Дасслеронд и протиснулся в дыру, служившую входом в небольшую земляную пещеру. Толстый изогнутый корень возле одной из ее стенок заменял скамейку. На полу стояла зажженная свеча, а на противоположной стене было укреплено зеркало. Мальчик вдохнул распространяемой свечой аромат сирени, смешанный со множеством других запахов лесистой эльфийской долины. Ему сразу же стало легче. Исчезло напряжение, сводившее все его мышцы. Наверное, свеча имела какое-то отношение к эльфийской магии запахов и ее специально поставили здесь, чтобы успокоить неуправляемого Эйдриана. Впрочем, сейчас ему было наплевать на все уловки обитателей долины.

Передернув плечами, мальчик уселся на широкий корень и вперился взглядом в зеркало. Просидев так некоторое время, он задул свечу.

Сначала он ничего не видел, но когда глаза освоились с сумраком пещеры, на стене проступил прямоугольник зеркала. Эйдриан попытался смотреть не на зеркало, а на стену, на которой оно висело. «Заняться, что ли, разглядыванием переплетения мелких корней?» — подумал он. А может, пересчитать их? Надо хоть как-то скоротать этот долгий час, который по милости Дасслеронд ему придется здесь провести. Все предыдущие попытки Эйдриана вступить в общение с Оракулом были тщетными. Хотя этот ритуал тол'алфар предназначался в основном для более взрослых учеников, госпожа Дасслеронд настаивала, чтобы ее ученик начал постигать его уже сейчас. По ее мнению, он был вполне готов для этого; сам же Эйдриан считал, что предводительница эльфов чересчур его подгоняет. И вообще она заставляет его заниматься тем, что нисколько его не интересует.