Страница 16 из 67
— Да?
— У меня есть машина Я свободна примерно до пяти. Не могли бы мы...
Том не хотел встречаться с ней в своем доме, точно так же, как и в доме с бликами на потолке. Они договорились встретиться около obelisque в Фонтенбло (идея Тома) в bar-cafe для рабочих под названием «Спорт» в три с четвертью. В четыре тридцать должен был прийти мсье Лепти, учитель музыки, но Том не упомянул об этом.
Элоиза взглянула на него с интересом — его редко спрашивали по телефону.
— Да это все те же американцы. — Тому неприятно было говорить, но пришлось продолжить: — Она хочет со мной встретиться. Может, мне удастся что-нибудь узнать. Вот я и согласился. Сегодня после обеда.
— Узнать что?
— Мне не нравится ее муж. Мне не нравятся они оба, дорогая, но, если я узнаю что-нибудь, это поможет.
— Они задавали подозрительные вопросы?
Том слегка улыбнулся, благодарный Элоизе за понимание их общих проблем.
— Не слишком много. Не беспокойся. Они меня дразнят. Оба. — Том добавил более веселым тоном: — Я тебе все расскажу, когда вернусь. Постараюсь поспеть вовремя к приходу мсье Лепти.
Через несколько минут Том выехал из дому. Он нашел место для парковки возле obelisque, подозревая, что может получить штраф, но ему было все равно.
Джанис Притчард стояла со смущенным видом у бара.
— Мистер Рипли. — Она одарила Тома теплой улыбкой.
Том кивнул, но сделал вид, что не заметил ее протянутой руки.
— Добрый день. Может, сядем в кабинку? Они заняли кабинку. Том заказал чай для леди и черный кофе для себя.
— Чем сегодня занимается ваш муж? — спросил Том с любезной улыбкой, ожидая ответа Джанис, что он в институте. В этом случае Том собирался расспросить ее более подробно о занятиях мужа.
— После обеда у него массаж, — ответила Джанис Притчард. — В Фонтенбло. Я собираюсь встретиться с ним в четыре тридцать.
— Массаж? У него что-то неладно со спиной?
Слово «массаж» ассоциировалось у Тома с секс-салонами, хотя он знал, что существуют салоны, где делают лечебный массаж.
— Нет. — На лице Джанис отразилось страдание. Она уставилась взглядом в стол, стараясь не смотреть на Тома — Ему просто это нравится. Везде и всегда дважды в неделю он делает массаж.
Том сглотнул, испытывая неловкость от этого разговора. Громкие крики вроде "Un Ricard![19]" или вопли радости, издаваемые игроками у автоматов, были приятнее, чем разговор с Джанис о ее чудаковатом муже.
— Я имею в виду — даже когда мы приезжаем в Париж, он сразу ищет массажный салон.
— Забавно, — пробормотал Том. — А что он имеет против меня?
— Против вас! — спросила Джанис, как будто удивляясь. — Нет, ничего подобного. Он относится к вам с уважением. — Она смотрела Тому прямо в глаза.
Том знал, что это ложь.
— Почему он говорит, что занимается в бизнес-школе, когда на самом деле это не так?
— О, вы знаете это? — Теперь взгляд у Джанис стал более твердым и озорным.
— Нет, — сказал Том. — Я вовсе не был в этом уверен. Я просто не верю ни одному слову вашего мужа.
Джанис захихикала с каким-то странным ликованием.
Том не улыбнулся, потому что не находил в этом ничего смешного. Он наблюдал, как Джанис трет большим пальцем запястье на левой руке, как будто бессознательно массируя. На ней была свежая белая блузка поверх тех же голубых брюк, на шее ожерелье из искусственной бирюзы, довольно красивое. И сейчас Том ясно увидел следы синяков под манжетой блузки на той руке, которую она потирала. Том понял, что голубоватое пятно у нее на шее, с левой стороны, тоже синяк. А может, она хотела, чтобы он увидел ее синяки?
— Ну, если он не занимается в институте... — наконец произнес Том.
— Ему нравится рассказывать необычные истории, — сказала Джанис, глядя на стеклянную пепельницу, в которой лежали три окурка, оставленные посетителями.
Том понимающе улыбнулся, стараясь, чтобы это выглядело искренне.
— Но вы, конечно, все равно его любите?
Он увидел, что Джанис заколебалась, нахмурилась, изображая оскорбленную невинность или что-то в этом роде. Ему нравилось вызывать ее на откровенность.
— Я ему нужна. Не уверена, что это так... Я хочу сказать, что я его люблю. — Она взглянула на Тома.
О господи, как будто это имеет значение, подумал Том.
— Я задам вам чисто американский вопрос. Чем он зарабатывает на жизнь? Откуда у него деньги?
Лоб у Джанис разгладился.
— О, тут нет проблем. У его семьи был деревообрабатывающий бизнес в Вашингтоне. Когда его отец умер, бизнес продали, и Дэвид с братом поделили полученные средства. Все эти деньги вложены... как-то... так что идет доход.
То, как она произнесла «как-то», подсказало Тому, что она совсем ничего не знает об акциях и облигациях.
— В Швейцарии?
— Не-е-т. В каком-то банке в Нью-Йорке, они там всем распоряжаются. Нам денег хватает, но Дэвиду всегда нужно больше. — Джанис улыбнулась почти радостно, как будто говорила о ребенке, который выпрашивает еще одну порцию пирога. — Мне кажется, его отец не слишком с ним церемонился, выгнал его из дому, когда ему было около двадцати двух, потому что он не работал. И даже тогда у Дэвида было приличное содержание, но он хотел большего.
Кто-кто, а Том мог себе это представить. Легкие деньги подогревали его фантазию, обеспечивали продолжающуюся нереальность и в то же время гарантировали еду в холодильнике и на столе.
Том отхлебнул кофе.
— Почему вы хотели со мной увидеться?
— О... — Его вопрос, видимо, пробудил ее от грез. Она слегка тряхнула головой и взглянула на Тома. — Я хотела сказать, что он играет с вами. Он хочет причинить вам боль. Он и мне хочет сделать больно, но вы интересуете его больше.
— Как он может причинить мне боль? — Том вытащил пачку «Житан».
— О, он подозревает вас... во всем. Он просто хочет заставить вас чувствовать себя уж-ж-асно. — Джанис растянула последнее слово, как будто все это было неприятной, но все же игрой.
— Пока ему это не удалось. — Том протянул ей пачку сигарет. Она покачала головой и вытащила свою. — В чем он, например, меня подозревает?
— Ой, я не могу рассказать. Он изобьет меня, если я скажу.
— Изобьет вас?
— О да. Иногда он выходит из себя.
Том сделал вид, что шокирован.
— Но вы должны знать, что он имеет против меня. Это точно не личное, потому что я познакомился с ним пару недель тому назад. — И тут он рискнул добавить: — Ведь он ничего обо мне не знает.
Она прищурила глаза; ее слабую улыбку сейчас трудно было бы назвать улыбкой.
— Нет, он только притворяется.
Том почувствовал к ней такую же неприязнь, как и к ее мужу, но постарался это скрыть.
— Это вошло у него в привычку — кружить вокруг и раздражать людей? — спросил он, словно бы удивленный этой идеей.
И снова Джанис по-детски хихикнула, хотя, если судить по гусиным лапкам вокруг ее глаз, ей было по меньшей мере тридцать пять, как и ее мужу.
— Можно сказать и так. — Она взглянула на Тома и тут же отвела глаза.
— Кто был до меня?
Джанис не ответила и уставилась в грязную пепельницу, как будто это кристальный шар гадалки и она видит в нем обрывки прошлого. Брови ее поднялись. Какую роль она играет сейчас? И Том впервые заметил шрам в форме полумесяца у нее на лбу, с правой стороны. Может, это след от запущенного ей в голову блюдца?
— Что он надеется получить, раздражал людей? — спросил Том спокойно, как будто задавал вопрос на сеансе гадалки.
— О, он от этого получает удовольствие. — Теперь Джанис по-настоящему улыбнулась. — В Америке был певец... и даже два! — добавила она со смехом. — Один — поп-певец, а другая — гораздо более знаменитая певица — сопрано в опере. Я забыла, как ее зовут, но, может быть, это и к лучшему, ха-ха! Мне кажется, она была из Норвегии. Дэвид... — Джанис снова уставилась в пепельницу.
— Поп-певец? — подтолкнул ее Том.
19
Один «Рикар»! (фр.)