Догма кровоточащих душ

Багровое солнце бесстрастно смотрело на полет крошечных созданий. Они держались за руки, и холодные лучи вечного заката ледяными мазками ложились на их голые спины. Откуда они вторглись сюда? Что позабыли? Вселенная взирала бесконечностью разноцветных паучьих глаз на двоих детей, и они чувствовали ее равнодушный взгляд.

Но механический ангел спокойно восседал на своем небесном престоле. Сколько времени прошло с тех пор, как сотворен дивный новый мир! И ничто, никакая случайность не нарушала могучей предсказуемости точнейших законов. И если два человека оказались здесь, то и они подчинялись неумолимому закону.

- Похоже на высокие дома, - сказала Сэцуке. - Высокие дома на берегу моря.

Стальные колоссы устремлялись в небо, сплетались из множества труб различных размеров и диаметров, пронизывались большими и малыми отверстиями, и ветер, дующий с моря, омывающего их подножья, извлекал из титанических органов печальную, тягучую мелодию.

- Они мертвы, - сказал Тэнри. - Мне кажется, что когда-то они были живы, но теперь мертвы.

- Здесь нет ничего живого, здесь только машины, - скорбно сказала Сэцуке.

Пятна ржавчины расползались по бокам колоссов. Упрямый ветер вырывал пригоршни красного песка из застарелых ран и бросал их к подножию машин. Пройдут еще миллионы лет, и море, бризы, шторма окончательно источат мертвые башни.

Пляж был так же пустынен - узкая полоска, зажатая между зеркальной поверхностью моря и ощетинившейся иглами равниной.

Сэцуке присела около воды и опустила ладонь в вязкую волну.

- Теплая, - сказала девочка.

- Хочешь искупаться?

Сэцуке стряхнула капельки и поднялась.

- Нет. Не хочу. Море такое же мертвое, как и все остальное.

Небо внезапно потемнело, ветер усилился, поднялись волны и обрушились на пляж тяжелыми, свинцовыми тушами. В воздухе повисла влажная взвесь, по поверхности моря поползли серые шапки тумана, выбрались на сушу и растеклись между растениями-иглами белесыми реками.

Сэцуке прижалась спиной к груди Тэнри, он обхватил девочку руками, защищая от непогоды.

- Смотри, - сказала Сэцуке. - Там, над морем...

Черная точка возникла над горизонтом. Она быстро приближалась, увеличиваясь в размерах.

- Птица, - неуверенно предположил Тэнри.

Точка расплылась, теперь можно было различить мерно взмахивающие крылья, делающие чересчур правильные, механические движения.

- Ангел, - сказала Сэцуке и еще теснее прижалась к Тэнри.

Гигантские крылья замерли, изогнулись, стальное тело понеслось низко над водой, срезая высокие волны и взметая тучи брызг, пока, наконец, не легло на море, не распласталось по нему, и не исчезло на мгновение под свинцовой поверхностью.

Затем море вздыбилось, взорвалось раскаленными гейзерами, взметнувшимися под небеса, тягучая оболочка порвалась, выпуская стальной крылатый плод из своих ледяных пучин.

Ангел опустился на колени и приблизил лицо к стоящим неподвижно Сэцуке и Тэнри. Крылья распростерлись в стороны, почти скрыв небо, и в опустившейся тьме сияли лишь глаза макрибуна. Стальные пальцы рук вонзились в песок, ударив по одной из колоссальных башен, и та медленно начала крениться, издавая ужасающий скрип, рассыпаться, а порыв ветра извлек из ее ржавых труб последний предсмертный аккорд.

- Вы довольны? - спросил ангел, и голос его был неожиданно певуч и прекрасен. - Вы довольны миром, которому предстоит родиться?

- Он ужасен, - сказала Сэцуке.

Тэнри промолчал. Он внезапно понял, что ангел обращается только к Сэцуке. Она здесь главная гостья, а он, Тэнри, лишь ее почетный караул.

- Он ужасен, - повторила девочка, - потому что в нем нет ничего живого.

- Именно поэтому он так прекрасен, - возразил ангел. Накатывающийся прибой шумел, омывая его громадные пальцы и колени. Тусклая вода бежала по взрыхленному песку, прокладывая быстро оплывающие русла. - А жизнь... Почему бы вам не стать частью того, что вы называете жизнью? Остаться здесь, измениться и положить начало новому, совершенному человечеству?

Крылья ангела взмахнули, сошлись в вышине, открывая путь холодному свету солнца. И Тэнри увидел самого себя. Он был старше, гораздо старше, чем сейчас. И Сэцуке была взрослее. Они шли по берегу, держась за руки, иногда заходя вглубь воды, так что она доставала до бедер, то выбегая на песок.

- Почему ты тогда согласился, Сэцуке? - спрашивал взрослый Тэнри. - Тебе ведь никогда не нравился этот тезис?

Сэцуке смеялась.

- Зато мы здесь вместе! Наши дети заполнят механический мир дружбой, любовью, горем, печалью. Вдруг и в этом есть хоть какая-то надежда?

- Мы не сможем остаться такими, какими были, - говорил Тэнри. - Мы изменимся. Точнее, не мы, а наши потомки... Что, если и любовь у них станет механической? Что, если дружить они будут только так, как дружат шестеренки в машине?

- Я не понимаю тебя, Тэнри, - отвечала взрослая Сэцуке.

- Я сам себя не понимаю, - признавался Тэнри. - Но здесь даже нет смерти. Мы будем существовать вечно!

- Ты же знаешь, что смерть умерла, - улыбалась Сэцуке, но что-то злое появлялось в ее усмешке. - Она умерла очень давно. Или ты еще скучаешь по ней?

Взрослый Тэнри остановился. Взрослая Сэцуке смотрела на него. Что-то новое появилось в ее глазах. Она что-то знала, тайное, скрытое до поры. В ней была сила, и взрослый Тэнри ощущал ее. Он почувствовал, что руки налились тяжестью. Он посмотрел на ладони и ужаснулся. Тончайшая амальгама растекалась от кончиков пальцев, струилась к запястьям, уходила к плечам.

- Ты видишь это, Сэцуке?! - вскрикивает взрослый Тэнри. - Мы скоро сами станем мертвыми механизмами! Разве этого ты хотела?!

Видение исчезло.

И вновь тьма пала на окружающий мир.

- Нет! - крикнула Сэцуке. - Нет! Ты ничего не получишь от меня!

Ангел склонился еще ниже, его пасть распахнулась, открывая раскаленную бездну, наполненную бесконечным частоколом высоких стальных игл, на которых наколоты, словно бабочки, тысячи, тысячи, тысячи человеческих тел. Они были еще живы, они корчились в муках, а между наконечниками игл и нёбом ангела вспыхивали ослепительные молнии, гальванизируя нагие тела.

Стоны, крики, плач смешивались с оглушающим громом, кровь стекала по гладким бокам кольев, сливалась во множество рек и устремлялось в стальное горло механического ангела.

И тут Сэцуке увидела, как на одной из игл извивается Агатами, ее голова запрокинута, безумные глаза смотрят на бывшую подругу, а сухие губы шепчут:

- Помоги мне... помоги мне... помоги...

Сэцуке рванулась вперед, но Тэнри крепко удерживал ее. Сэцуке рвалась, билась, царапалась, но руки мальчика стальным кольцом охватывали ее.

- Нет, Сэцуке, нельзя, нельзя! - кричал Тэнри, а ангел смеялся.

20

- Как в добрые старые времена, - сказал Идзуми, оглядывая приборную панель.

- За исключением того, что теперь придется пилотировать консервную банку, - сказал Танаки и подключил наушники.

- Судьба причудлива, - согласился Идзуми и потер подбородок, на котором еще желтели застарелые синяки. - Хорошо, что мне еще челюсть не сломали.

- "Альбатрос", "Альбатрос", взлет разрешаю, - зашипел синтезированный голос. - Ваш коридор - "Ф", расчетное время выхода на цель - сорок три минуты.

- Вас понял, Центральный, коридор - "Ф", расчетное время - сорок три минуты. Начинаю разгон, - сказал Танаки.

- А как там наша милая Юри? - мечтательно спросил Идзуми. - Нам ее будет не хватать, кэп.

- Не отвлекайся, - строго сказал Танаки.

Обтекаемое тело скользнуло по взлетной полосе, мягко легло на плотную волну, бетонное поле резко ушло вниз, стоявшие рядами ракетоносцы сжались, превращаясь из гигантских машин в крошечных насекомых, а сверху наплывало золотистое сияние анима-коридора.

Машина набрала высоту и легла на курс. Глубоко внизу раскинулись серо-зеленые многоугольники городских пригородов, по царапинам дорог тянулись ряды машин. Если приглядеться, то можно было увидеть, как чуть впереди бежит треугольная тень ракетоносца.