Иудино племя

Анна только что подновила макияж, но от помады за считанные минуты осталась тонкая вишневая кайма. Она сидела в углу, одна одинешенька, и яростно грызла губы. Никто не хотел с ней разговаривать, только бросали косые взгляды да шептались. Может, совсем о другом, но ей казалось, о том самом.

Вокруг Алексея собрались мужчины – Андрей, Валерий, Вадик и Костя. «Зенит» благополучно выиграл, и они с воодушевлением обсуждали матч, который им все-таки удалось посмотреть в домике для гостей. Алексей запивал свой восторг баночным пивом, кое-кто потягивал коктейли. У кого-то в кармане запищал сотовый, и от футбола плавно перешли к обсуждению моделей телефонов.

- Слушай, ну твоим только в песке ковыряться, как в анекдоте, - пренебрежительно оценил мобильник Вадика Алексей. – Неужели в Англии нельзя покруче купить? Вот смотри, это вещь, - он достал свой и хвастливо продемонстрировал всем желающим. – Панорамная фотокамера, хренова туча цветов, голосовой набор, полифония. А вибросигнал… - тут он понизил голос, чтобы рискованную шуточку не услышали дамы. – Хотите, пока жрать не позвали, чемпионат устроим по толканию тяжестей? Чья трубка дальше подвинет вот эту банку.

Как ни странно, мужчины завелись все без исключения. Даже дедушка Изя вытащил свой допотопный громоздкий «эрикссон». Артур бегал кругами вокруг столика, на котором выстроили соискателей чемпионского титула, и от полноты чувств повизгивал. Виктория вызвалась быть рефери, немедленно отыскался портновский сантиметр. По команде «на старт» банку ставили вплотную к очередному мобильнику, потом кто-то звонил на этот номер, и телефон с натужным ревом пихал банку. Виктория сантиметром замеряла результат.

К великому огорчению Алексея, его навороченный «LG» всего несколько миллиметров проиграл «лоховскому» «сименсу» Вадика.

- Нет, ну надо же! – возмутился он и, запрокинув голову, допил из банки оставшиеся несколько капель пива. – Кто бы мог подумать! А классная игра, да? Но это еще ерунда, вот мы в офисе тараканьи бега устраиваем, на деньги. Это еще круче.

- А у вас в офисе есть тараканы? – брезгливо сморщилась Виктория? – Фу!

- Тараканов у нас нет, - ослепительно улыбнулся ей Алексей. – Зато есть очень много пейджеров. Раньше их нам выдавали, а теперь стали не нужны. Хотя и выбросить жалко, вот и лежит в офисе целый ящик. С ними мы бега и устраиваем. У секретарши шефовой стол можно регулировать, чтобы крышка была с наклоном. Вот мы пейджеры разберем, кому какой достанется, сверху выстроим и по команде с сотовых звоним оператору, передаем какое-нибудь сообщение. А они на вибросигнале ползут вниз – кто первый. Даже шеф иногда с нами играет.

Марина сидела в уголке на диване, потягивая мартини, и смотрела на мужа. Оживленный, веселый, он просто неотразим, с горечью думала она. Виктория вон так и стреляет в него глазами, все норовит поближе подойти. А Лешка ее поощряет, всю эту его кобелиную мимику она давно изучила: то чуть брови приподнимет, то слегка глаза прищурит, одними нижними веками, еле заметно, то посмотрит и отведет взгляд, словно через силу. Только Вики одной ему, судя по всему, мало. Потому что нет-нет да и посмотрит совсем в другую сторону. Туда, где у входа в гостиную на стуле сидит Вероника, бледная и насупленная. Та самая, которую он неизвестно откуда знает и назвал совсем недавно «крашеной стервой». А Вероника на Лешку не смотрит, потому что она совсем ни на кого не смотрит, только себе под ноги. И руки держит в карманах длинного жакета из шелковистого кремового трикотажа, словно они у нее замерзли.

Все это Марине совсем не нравилось, и она тоже решила поучаствовать в перестрелке взглядами. Только Алексей ее красноречивых немых посланий то ли не замечал, то ли не хотел замечать. Тогда она снова попробовала кокетничать с Вадиком, но тот испуганно ретировался. А Лешка и на эту ее попытку никак не отреагировал.

Раздался грохот – Вероника дернулась, будто ее ударили. Разговоры стихли. Артур даже присел от ужаса: носился по холлу взад-вперед, пока не свалил стоящий в углу столик с подарками. Эсфирь Ароновна, пренебрегая этикетом, никогда не разворачивала их сразу. «Будете еще сравнивать, кто дороже выпендрился. Потом посмотрю в свое удовольствие». Судя по звуку, что-то стеклянное разбилось.

Виктория, красная от ярости, совсем как ее платье, подлетела к своему чаду и принялась поливать его гортанной грузинской бранью, отвешивая гулкие шлепки по филейной части. Валерий сделал вид, что его вообще рядом нет.

- Прекрати орать, Виктория!

Она так и застыла с открытым ртом и поднятой рукой.

- Иди ко мне, мой хороший. Иди к бабушке.

Артур вырвался, показал матери язык и с размаху ткнулся в живот Эсфири Ароновны, обтянутый оранжевым шелком платья. Никто и не заметил, как она спустилась сверху.

- Ничего страшного не случилось. И нечего вопить, да еще на языке, который никто не понимает. Он всего-навсего ребенок. Да, мой золотой? Потом Полина все уберет. Полина, что там случилось с ужином, в конце концов?

Полина торжественно вышла из гостиной, словно конферансье, открывающий концерт.

- Все готово, пожалуйста кушать! – объявила она.

Как будто в аэропорту объявили начало регистрации на рейс – все разом вскочили, загомонили, потянулись к двери.

Дима, хмурый, осунувшийся, разговаривал с Андреем, да так и сел с ним рядом, на место Анны.

- Дим, ты куда? – встревожилась Вероника.

- А? Да я здесь сяду, ладно?

- Нет! – ее голос сорвался на крик. – Я хочу с тобой.

Костя едва заметно хмыкнул, протирая салфеткой очки. Дима с недоумением оттопырил губу, бросил Андрею: «Ладно, потом договорим», обошел стол и сел рядом с женой. При этом Никита, внимательной наблюдавший за этой сценой, отметил пикантную деталь. Когда Дима садился, он задел Веронику, и ее рука непроизвольно дернулась. Но не от неожиданности. Это была дрожь физической неприязни. Такое бывает у излишне чувствительных натур, когда на улице до них случайно дотрагивается незнакомый человек. Или если человек этот отвратителен, как скользкий, извивающийся гад.

Стемнело рано – тучи потихоньку затянули все небо. Но гроза была все еще очень далеко. На западе красновато посверкивало.

- Скорей бы уж! – пробормотал Дима, выковыривая из салата оливки.

Было заметно, что он чем-то расстроен и сильно нервничает. Каждый резкий звук заставлял его вздрагивать и настороженно озираться по сторонам. Однако когда Галина попросила Диму передать ей заливное, он услышал только со второго раза.

- Что с тобой? – спросила Вероника. – Ты какой-то сегодня странный.

- Что? – рассеянно переспросил Дима. – А, да ничего. Желудок что-то ноет. Переел, наверно, за обедом.

Эта его последняя фраза удачно попала в паузу общего разговора. Отлично, подумала Вероника, все услышали. И потом вспомнят, что он на брюхо жаловался.

Впрочем, Дима был далеко не единственный, кто сидел как на иголках. Анне кусок в горло не лез, она без конца поглядывала на сидящую рядом тетку: знает или нет? Но по ее лицу ничего было нельзя определить.

Вслед за Анной заерзали и остальные заговорщики: Зоя, Марина, даже отец вытащил из кармана какие-то таблетки. Не хватало еще только, чтобы приступ начался.

Никита теперь уже был немного в курсе происходящего и поэтому понимал: то напряжение, которое царило за обедом, - ничто по сравнению с тем, которое разлилось в гостиной теперь. Все словно ждали какого-то взрыва. Достаточно было малейшей искры, чтобы видимое спокойствие разлетелось в клочья.

Эту самую искру сотворила Галина, которая подождала, когда все усядутся, начнут есть, и только тогда начала демонстративно громко читать молитву и крестить стол.

Алексей хихикнул, Анна с досады даже ладонью по столу хлопнула. Эсфирь Ароновна тяжелым взглядом в упор смотрела на Галину. Никита, прочитавший «Очи всех на Тя, Господи, уповают» про себя, не выдержал:

- Дорогая, своей демонстрацией ты вводишь других в соблазн посмеяться над тобой и над молитвой. А что в Писании сказано про тех, через кого приходит соблазн, помнишь? Что лучше бы им камень на шею да в воду.