Столыпин

Снова жизнь Столыпина под угрозой. Даже можно сказать – он обречен стать жертвой.

В его портфеле – стальной лист, чтобы можно было заградиться от пули как щитом.

Он знает, что обречен и что единственное спасение – уйти, исчезнуть с петербургского горизонта, уехать в Колноберже, где он только отец, только муж, только помещик.

Он, ненавидимый либерально-революционной интеллигенцией, был любим, уважаем, счастлив в Колноберже, неподалеку от Ковно.

И все-таки обречен.

Со всеми своими мечтами вывести Россию к благоденствию – обречен.

Большинство не хочет терпеть, долго трудиться. Легче убить.

Выписка из полученного агентурным путем письма с подписью «Сова»: «Почему не написали об убийстве С. А.?

(Великий князь Сергей Александрович, убитый эсером Каллевым. – Авт.) У нас слышны по этому поводу, преимущественно среди рабочих, такие речи: «Собаке собачья смерть». Я лично так этому обрадовалась, что вы и представить себе не можете. Как хорошо, что одним подлецом стало меньше. Молодцы С.-Р. – как удачно они действуют».

Радоваться убийству было в обычае общества.

Террор стал божеством.

Старейший кадет И. Петрункевич заявляет о невозможности для партии осудить террор, ибо это явилось бы «моральной гибелью партии».

Александр Солженицын, приводя эти слова Петрункевича («Март семнадцатого»), не ужасается, нет. Он свидетельствует об обреченности Реформатора.

Дух убийства, жажда немедленного переворота, романтизация всякого насилия и всяких террористов – вот воздух времени. Им дышат, опьяняясь все сильнее, рабочие, гимназисты, студенты, чиновники. Опьяняется интеллигенция, великая русская интеллигенция (и не великие, рядовые интеллигенты), погружается в завораживающие сны.

Отсюда – шаг до бездны, которая поглотит их всех и превратит Россию в «бездыханный труп» (Н. Бердяев).

И маленький стальной щит в портфеле премьера!

А рядом со сталью – проекты аграрной реформы, разрушающей русскую крестьянскую общину, эту великую народную крепость и великую темницу.

Столыпин должен был успеть, прежде чем погибнет, наверстать упущенное за пятьдесят лет, дать то, что должно было быть дано крестьянину на следующий день после Освобождения, то есть 20 февраля 1861 года, – личную свободу и право распоряжаться своей землей.

Сколько ему отпущено времени? Кто в России его поддержит?

Александр Васильевич Кривошеин, правая рука Столыпина, завершивший политическую карьеру премьер-министром правительства Юга России в Крыму, говорил на встрече с журналистами в июне 1920 года:

– Трагедия России в том, что к землеустройству не приступили сразу после Освобождения. Русская революция потому и приняла анархический характер, что крестьяне жили земельным укладом царя Берендея. Если Западная Европа, треща и разваливаясь, еще обошлась без большевизма (и обойдется), то потому, что земельный быт французского, немецкого, английского, итальянского фермера давно устроен. (Опубликовано в крымских газетах в сентябре 1920 года.)

Кривошеин пережил Столыпина на десять лет, увидел весь оборот исторического колеса и даже у Врангеля в условиях Гражданской войны пытался проводить реформы. Увы, время давно было упущено. (Однако прощальные кривошеинские реформы мы еще вспомним в заключительных главах этой книги.)

Часть первая

От рождения до возвышения

Родословие

Теперь вернемся к началу жизни Столыпина. Кто он? Кто его отец и мать? Какие молитвы твердили его предки, за что умирали?

Один из самых знаменитых родственников Реформатора – русский поэт, чьи стихи знают с детства: «…умереть мы обещали, и клятву верности сдержали мы в Бородинский бой».

Да, Лермонтов.

Петр Аркадьевич родился в 1862 году 2 апреля в Дрездене, где гостила его мать, затем был перевезен в подмосковное имение Середниково, которое сегодня является лермонтовским мемориалом.

Дед премьер-министра, Дмитрий Алексеевич Столыпин, и бабушка поэта, Елизавета Алексеевна Столыпина, – родные брат и сестра. Значит, Реформатор и Поэт – троюродные братья.

Генеалогия Столыпиных прослеживается с XVI века, с Григория Столыпина. Его сын Афанасий – муромский дворянин. Сильвестр Афанасьевич Столыпин участвует в войне с Польшей в 1654–1656 годах, заканчивает жизнь московским дворянином. Затем идут служилые дворяне Семен Сильвестрович, Емельян Семенович, Алексей Емельянович. Они ничем особым не выделяются из массы русских дворян, были воинами и земледельцами, представляя собой типичных патриархальных помещиков.

Впрочем, Алексей Емельянович, прадед премьер-министра, вышел в отставку поручиком (родился в 1744 году), был предводителем пензенского дворянства. То есть его выделили из общей массы. У него шестеро детей: Александр – адъютант Суворова, Аркадий – друг реформатора Сперанского, тайный советник, обер-прокурор и сенатор, Николай – генерал-лейтенант, разорванный толпой во время бунта в Севастополе. Дмитрий – дед Петра Аркадьевича – генерал-майор, Афанасий – штабс-капитан, саратовский предводитель дворянства, и Елизавета, бабушка М. Ю. Лермонтова, вышедшая замуж за М. В. Арсеньева.

Величественное родовое древо, поднявшееся из глубины российской истории. Какие фигуры соприкасались с ним? Какие потрясения, трагедии, победы России воплощались в судьбах Столыпиных?

Вот один из великих людей России, судьба которого переплеталась со столыпинским родом. Лев Толстой, который считал премьер-министра Столыпина идейным противником, дружил с его отцом Аркадием Дмитриевичем, был с ним на «ты». Они принадлежали к одному поколению. Оба участвовали в Крымской войне, пережили унижение России, подъем патриотизма, эпоху Великих реформ. Аркадий Дмитриевич дослужился до чина генерала от артиллерии, участвовал в освобождении Болгарии от турецкого ига. Побывала на той войне и его жена Наталия Михайловна, ей пришлось под огнем ухаживать за ранеными, она была награждена медалью. Наверное, когда генерал гостил в Ясной Поляне, беседовал с Толстым о судьбе России, они не подозревали о том, что оба – прошлое, невозвратное прошлое и любимая ими великая дворянская Россия – на краю пропасти. Не ведали они и того, что младший Столыпин почти спасет Россию от надвигавшейся катастрофы.

Аркадий Дмитриевич писал книги, был скульптором, играл на скрипке. Известна его «История России» для народного и солдатского чтения. На академической выставке 1869 года экспонировались его работы – «Голова Спасителя» и «Медаль статуи Спасителя».

То, что отец передал сыну, не охватить никаким исследованием. Понимание долга? Культура? Родовые традиции? Любовь к родине? Безусловно, да.

Однако больше всего выразил свое отношение к отцу сам Столыпин. Когда умер Аркадий Дмитриевич, он обнял дочь Машу и сказал со слезами на глазах:

– Как ты счастлива, что у тебя есть отец!

К долгу, культуре, традициям надо прибавить счастье следовать им.

Это Лермонтов.

А вот исследования другого Столыпина, Дмитрия Аркадьевича, двоюродного брата нашего героя: «Арендные хутора», «Земледельческий порядок до и после упразднения крепостного права». Главный вывод этих работ: корень экономических бед российского хозяйства таится в крестьянской общине, она сдерживает развитие сильных, ее необходимо разрушить.

Что можно добавить к этим удивительным связям внутри рода?

Воевали, вели хозяйство, сочиняли стихи, погибали, становились предтечами для потомков. Это бессмертие, как мы понимаем его. Было в этом и Божественное выражение человеческой истории.

Вначале ничего не говорило о предназначении Петра Столыпина. Он закончил физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета, рано женился, стал служить в статистическом отделении Министерства земледелия. В его доме часто бывал поэт Алексей Апухтин. Помните? «Пара гнедых, запряженных с зарею…», «Ночи безумные, ночи бессонные…»?