Купание голышом

Корбетт и Мик слезли с крыши и прокрались за дом, где был привязан «Китобой». План Странахэна заключался в том, чтобы они двое тихо подплыли к катеру и повязали Чаза. Они как раз сдирали с себя одежду, когда грянул выстрел из винтовки и Джои заорала:

– Такой ответ тебя устраивает?

– Не стреляй! – заорал в ответ ее муж.

– Назови мне десять убедительных причин этого не делать!

«Вот молодец», – подумал Странахэн.

Корбетт потянул его за руку:

– Мик, я что-то слышу.

– Где?

– Совсем близко. Прислушайся.

Странахэн тоже это услышал.

– Чтоб меня черти взяли.

«Игра закончена», – с облегчением подумал он. Благодаря тому, что Чаз Перроне фантастически бездарный убийца, теперь они могут поступить, как поступил бы Дарвин: уйти и позволить природе сделать свое дело. У мужа Джои с его жадными куриными мозгами нет ни малейших шансов.

– Вот снова, – сосредоточенно прошептал Корбетт.

Странахэн кивнул.

– Музыка для моих ушей. – В порывах ветра старый свайный дом скрипел и бормотал над ними. Молния осветила небо, и между сваями Странахэн различил на канале силуэт катера и фигуру Чарльза Перроне на носу с фарой в руках.

– Скорее. – Странахэн пополз по мосткам к источнику стонов – барахтающейся серой массе, которую на мелководье легко было спутать с подстреленным ламантином.

– А как же Джои? – спросил Корбетт.

– Черт, да дай ты ей повеселиться, – отмахнулся Странахэн. – Иди сюда и помоги мне достать этого несчастного ублюдка из воды.

Джои кубарем скатилась с крыши и очутилась на краю пристани, едва ли в сотне метров от пришвартованного катера. На ней был слишком большой желтый дождевик с опущенным капюшоном, светлый хвост трепетал на ветру. Чаз старался твердо держать фару, но лодку качало, а рука дрожала, каковое состояние усугублял вид его жены с заряженной винтовкой.

«Так прошлая ночь была по правде», – тупо подумал он.

– В чем дело, дорогой? – язвительно крикнула Джои. Он поднял руки, сдаваясь.

– Что, не понимаешь? – спросила она. – Все очень просто. Ты выбросил меня за борт, только я не утонула.

– Но как это возможно?

– Это называется «плавать», Чаз. Где деньги?

Он махнул рукой назад, в сторону кормы, где лежал «Самсонайт». С пристани Джои не могла его видеть. Ветер усиливался, и Чаз не слышал ее слов, пока не настало короткое затишье.

– Я жду, – крикнула она, – жду десять поводов не отстрелить тебе башку!

– Что?

Капля дождя упала на нос Чазу, и он мрачно перевел взгляд вниз. Черное платье в шкафу, порезанная фотография под подушкой, то, что береговая охрана не смогла найти ничего, кроме ногтей, – конечно, Джои жива. Все сходится.

– Чаз?

– Секундочку. Я пытаюсь думать, – крикнул он в ответ.

Дуло винтовки снова вспыхнуло, и фара вдребезги разлетелась в руке Чаза. Осколки стекла и пластика, звеня, брызнули на палубу.

– Хорошо, я придумал! – яростно заорал он. – Я умственно расстроен!

– Что?

– Повод не убивать меня номер раз – то, что я болен на голову! Солнышко, мне нужна помощь!

– Ничего получше придумать не мог? – поинтересовалась Джои.

К несчастью, не мог. Чаз Перроне не мог придумать ни одной разумной причины, по которой его жена не должна вышибить ему мозги. В отчаянии он попытался сменить тему разговора:

– Где ты была последние две недели?

– Любовалась, как ты строишь из себя клоуна.

– Джои…

– Пряталась под нашей кроватью, пока ты пытался трахнуть тетку десятого размера с татуированной розой на лодыжке. Жалкое зрелище.

Чаз был унижен и уничтожен. Медея, мурлычущий рефлексолог, тоскливо вспомнил он. Он съежился при мысли о том, что Джои была свидетельницей одной из его сексуальных неудач.

Он попытался свалить вину на нее:

– Ты заставила всех нас пройти через ад. Мы устроили поминальную службу и все, что положено!

– Я тронута, – крикнула Джои. – Начинай паковать вещи в тюрьму, потому что я иду к копам и беру с собой видеокассету.

– Детка, ну пожалуйста.

– В тюрьме нет гольфа, Чаз. И шлюх-парикмахерш тоже нет.

Дождь, хлюпающий по воде, казался Чарльзу Перроне жестокими аплодисментами.

– А завещание? – Он обнаружил дрожь в своем голосе. – Оно настоящее?

– Ты, оказывается, и впрямь болен на голову, – сказала его жена.

«Вот как, – уныло подумал Чаз. – Значит, никаких тринадцати миллионов».

Внезапно ветер с холодным вздохом прекратился – пресловутое затишье перед бурей.

– Я больше ничего не понимаю, – пролепетал Чаз. – Где парень, который назначил мне встречу? Сукин сын, который затащил меня в своем чертовом каяке на съедение проклятым москитам?

– О, он рядом, Чаз, ждет, пока ты выкинешь какую-нибудь глупость.

– Так значит, ты тоже в этом замешана?

Джои улюлюкнула:

– С самого первого дня, дорогой.

– Но почему? Черт возьми, тебе же не нужны деньги!

– Дело не в деньгах, – ответила она. – Как ты можешь быть таким кретином?

Справедливый вопрос, признал Чаз. Он ошибся практически во всем – начиная с направления Гольфстрима и заканчивая Ролваагом, Редом Хаммернатом и Риккой. Возвращение покойной супруги повергло Чаза в безнадежное замешательство. Реальным казался только чемодан, где лежало полмиллиона долларов. Чаз поневоле думал о том, куда это может его завести и как долго сможет продлиться.

– Ты выбросил мои вещи! – говорила тем временем Джои. – Всю мою одежду, фотографии, книги – даже мою орхидею!

– Не все. Твои драгоценности лежат в банковском сейфе, – возразил Чаз. – Могу дать тебе ключ, если хочешь.

– Мудак!

– Что, если я скажу, что очень сожалею? Потому что я и вправду сожалею, – умолял Чаз через водное пространство между ними. – Я испоганил лучшее, что было в моей жизни, Джои. С тех пор как ты ушла, все изменилось.

– Но ведь так и задумывалось, нет?

Удар молнии поразил один из свайных домов с таким грохотом, что Чаз закрыл голову руками. Когда он собрался с духом и выглянул, сквозь сильный ливень он увидел, что подле его жены стоит шантажист с обнаженным торсом. Мужчина что-то шептал Джои на ухо, одной рукой обняв ее за талию.

– Не волнуйся, я принес тебе деньги! – в тревоге заорал Чаз.

– Оставь их себе! – крикнул в ответ мужчина.

– Что?

– Оставь их себе, Чаззи.

Джои насмешливо помахала ему рукой на прощание:

– Ты слышал, что он сказал. А теперь вали отсюда, пока я не передумала.

Чаз поспешно вытянул якорь. Когда Джои вскинула винтовку, он благоразумно нырнул за пульт управления. Выстрел слился с раскатом грома, пуля безвредно просвистела над кормой. Чаз сумел сдержать себя, но не свой мочевой пузырь, и вздрогнул, когда по ногам внезапно заструилась теплая жидкость.

– Ты вообще собираешься прощаться? – заорала Джои.

Последовал финальный залп – все над головой. Прилив и попутный ветер неуклонно несли катер прочь, его нос вертелся в поверхностных течениях. Дождь начал жалить, сверкали молнии, воздух трещал, словно костер. Чаз оставался внизу, странным образом успокоенный ударами волн о корпус лодки. Он не мог ни понять, почему Джои и шантажист его отпустили, ни выбросить из головы то, как они, обнявшись, стояли на причале. Они очень уютно смотрелись вместе, скорее пара, чем деловые партнеры, и Чаз ревниво задумался, не спит ли его жена с этим гением вымогательства?

Чем дальше лодка отплывала от свайного дома, тем меньше Чаз Перроне беспокоился о выстрелах. Наконец собравшись с духом и взявшись за зажигание, он умудрился сломать внутри него ключ. Не зная, как вручную управлять мотором катера, Чаз отказался от мысли о быстром спасении. К этому моменту на палубе уже был дюймовый слой воды и никаких следов работающей трюмной помпы. Он прополз на корму и вцепился в «Самсонайт», на случай если лодка начнет тонуть. Он надеялся, что чемодан с наличными удержит его на плаву.

Спустя два часа он вез чемодан за собой по пляжу мыса Флорида и по мобильнику вызывал такси.