Страница 24 из 29
Скримджер не сказал ни слова, пока они шли через кухню, где царил беспорядок в гостиную Норы. Хотя сад был еще освещен мягким золотистым вечерним светом, внутри здания уже сгустилась тьма; Гарри на ходу взмахнул палочкой в сторону масляных ламп, и они осветили старенькую, но уютную комнату. Скримджер уселся в продавленное кресло, в котором обычно сидел мистер Уизли, а Гарри, Рону и Гермионе пришлось тесниться бок о бок на диванчике. Когда они устроились, Скримджер заговорил:
— У меня есть несколько вопросов ко всем вам троим, и я думаю, лучше будет задать их каждому в отдельности. Если вы двое, — он указал на Гарри и Гермиону, — сможете подождать наверху, я начну с Рональда.
— Мы никуда не уйдем, — заявил Гарри, а Гермиона энергично закивала, — Вы можете говорить со всеми вместе или вообще ни с кем.
Скримджер окинул Гарри холодным оценивающим взглядом. У Гарри было впечатление, что министр соображал, стоит ли так рано начинать военные действия.
— Что ж, вместе так вместе, — проговорил он, пожав плечами. Он откашлялся. — Я пришел сюда, как вы, уверен, знаете, в связи с завещанием Альбуса Дамблдора.
Гарри, Рон и Гермиона переглянулись.
— Что, сюрприз? Значит, вы не знали, что Дамблдор вам что-то оставил в наследство?
— Н-нам всем? — выговорил Рон, — Мне и Гермионе тоже?
— Да, всем…
Но тут вмешался Гарри.
— Дамблдор умер месяц назад. Почему же понадобилось так много времени, чтобы передать нам то, что он завещал?
— Разве не ясно? — сказала Гермиона, прежде чем Скримджер успел открыть рот. — Они хотели тщательно рассмотреть всё, что он нам оставил. Вы не имели на это права! — воскликнула она с легкой дрожью в голосе.
— Я имел полное право, — безапелляционно возразил Скримджер, — Декрет об оправданной конфискации уполномочивает Министерство изымать завещанное…
— Этот закон был создан для того, чтобы волшебники перестали передавать по наследству артефакты для черной магнии, — заметила Гермиона, — и у Министерства должны быть веские улики, чтобы полагать, что имущество покойного было незаконного характера, прежде чем завладеть им! Уж не пытаетесь ли вы меня уверить, будто Дамблдор пытался передать нам нечто, содержащее проклятия?
— Уж не намерены ли вы избрать карьеру в области магической юриспруденции, мисс Грейнджер? — спросил Скримджер.
— Нет, не намерена, — парировала Гермиона. — Я всё же надеюсь принести этому миру какую-то пользу!
Рон рассмеялся, Скримджер зыркнул на него и вновь перевел взгляд на Гарри, когда тот заговорил.
— Итак, почему вы решили отдать нам наши вещи теперь? Не можете выдумать предлога, чтобы не отдавать их?
— Нет, это, наверно, в связи с истечением тридцати одного дня, живо откликнулась Гермиона, — они не имеют права задерживать вещи дольше этого срока, если не могут доказать, что они опасны. Так?
— Вы могли бы сказать, что были близки с Дамблдором, Рональд? — спросил Скримджер, не обращая внимания на слова Гермионы. Рон, по всей видимости, был застигнут врасплох.
— Я?.. Да нет, вообще-то… Он всегда Гарри…
Рон обернулся к Гарри и Гермионе и тут же наткнулся на взгляд Гермионы, как бы говоривший: «Заткнись сейчас же!» Однако он уже успел сболтнуть лишнее: у Скримджера был вид человека, услыхавшего в точности то, что ожидал и хотел услышать. Он накинулся на ответ Рона, как коршун на добычу.
— Если вы не были очень близки с Дамблдором, как вы можете объяснить тот факт, что он упомянул вас в завещании? Ведь он сделал исключительно мало распоряжений личного характера. Основная часть его имущества — его частная библиотека, магические инструменты и другие личные вещи — были завещаны Хогвартсу. Как вы думаете, почему он выделил вас?
— Я… не знаю, — сказал Рон, — я… когда я говорю, что мы не были близки… то есть, мне кажется, я нравился ему…
— Ты скромничаешь, Рон, — заговорила Гермиона, — Дамблдор очень любил тебя.
Это было на грани лжи: насколько было известно Гарри, Рон и Дамблдор никогда не оставались наедине, и прямой контакт между ними был совершенно незначительным. Однако Скримджер, казалось, и не слушал. Он сунул руку во внетренний карман плаща и вынул оттуда мешочек на завязочках гораздо больше того, что Хагрид подарил Гарри. Из него он извлек пергаментный свиток, который он развернул и зачитал вслух:
— «Последняя воля и завещание Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора…»
Да, да, вот здесь…
«Рональду Билиусу Уизли я оставляю мой делюминатор, в надежде, что он будет вспоминать меня, когда будет им пользоваться.
Скримджер вынул из портфеля предмет, который Гарри раньше видел: с виду он был похож на серебряную зажигалку для сигарет, но с его помощью, Гарри знал, можно было удалять всякий свет из какого-нибудь места, а затем снова возвращать его простым щелчком. Скримджер наклонился вперед и передал делюминатор Рону, который взял его и вертел в руках с самым озадаченным видом.
— Это ценная вещь, — сказал Скримджер, наблюдая за Роном. Может быть, даже уникальная. Конечно, это изобретение самого Дамблдора. С чего бы это ему оставлять вам такой редкий предмет?
Рон покачал головой, всё ещё ошарашенный.
— Дамблдор обучил, наверное, тысячи учеников, — не отставал Скримджер, — и тем не менее, единственные, кого он упомянул в своем завещании — это вы трое. Почему? Какую пользу, по его мнению, вы могли извлечь из делюминатора, мистер Уизли?
Выключать свет, наверно, — пробормотал Рон, — А что еще им можно делать?
Очевидно, у Скримджера не нашлось других предположений. Понажимав еще пару минут на Рона, он снова обратился к завещанию Дамблдора.
— «Мисс Гермионе Джин Грейнджер я оставляю свой экземпляр «Сказок барда Бидла», в надежде, что она найдет их занятными и поучительными.»
Теперь Скримджер вытащил из портфеля небольшую книгу, на вид такую же древнюю, как экземпляр «Секретов черной магии», хранившийся наверху. Переплет был местами в пятнах и потертостях. Гермиона приняла книгу из рук Скримджера, не сказав ни слова. Она положила ее на колени и задумчиво рассматривала. Гарри заметил, что заголовок был написан рунами; он так и не научился их читать. Пока он смотрел, на тисненые буквы капнула слеза.
— Как вы думаете, мисс Грейнджер, почему Дамблдор завещал вам эту книгу? — спросил Скримджер.
— Он… он знал, что я люблю книги, проговорила Гермиона хриплым голосом, утирая глаза рукавом.
— Но почему именно эту книгу?
— Я не знаю. Наверно, думал, мне понравится.
— Вы когда-нибудь уговаривались с Дамблдором о каких-нибудь кодах или средствах передачи секретной информации?
— Нет, не уговаривалась, — отвечала Гермиона, всё ещё утирая рукавом глаза. — И если уж Министерство за тридцать один день не нашло в этой книге никаких скрытых кодов, то сомневаюсь, что это удастся мне.
Она подавила рыдание. Они сидели так плотно прижавшись друг к другу, что Рон не буз труда высвободил руку, чтобы обнять Гермиону за плечи. Скримджер вновь обратился к завещанию.
— «Гарри Джеймсу Поттеру, — читал он, и у Гарри всё сжалось внутри от внезапного волнения, — я оставляю тот снитч, который он поймал в своем первом матче по квиддичу в Хогвартсе, в напоминание о том, как вознаграждается настойчивость и мастерство.
Когда Скримджер вытащил крошечный, размером с грецкий орех, золотистый мячик, его серебряные крылышки довольно слабо затрепетали, и Гарри невольно ощутил некоторое разочарование.
— Для чего Дамблдор оставил вам этот снитч? — спросил Скримджер.
— Понятия не имею, — ответил Гарри, — вероятно, по уже упомянутым вами причинам… Чтобы напомнить мне, что может получить тот, кто… настойчив и всё такое…
— Значит, вы думаете, это всего лишь символический сувенир?
— Я полагаю, да, — сказал Гарри, — а что же еще?
— Вопросы задаю я, — заметил Скримджер, подвигая кресло поближе к диванчику. Теперь и за окнами сумерки сгущались, и палатка в саду призрачно белела, возвышаясь над живой изгородью.