Страница 8 из 29
— Я хочу знать правду о том, что случилось сегодня! — пролаял дядя Вернон. — Если дементоры устроили такое с Дудли, то, как же ты смог уцелеть? Ты ведь сделал сам-знаешь-что, признавайся!
Гарри перевел дыхание, у него снова разболелась голова, и больше всего на свете ему хотелось сейчас оказаться подальше от этой кухни и от Дурслеев.
— Я воспользовался призыванием Защитника, чтобы прогнать дементоров, — он приказал себе успокоиться. — Это единственная возможность справиться с ними.
— Но что эти дементоиды забыли в нашем городке? — возмущенно поинтересовался дядя Вернон.
— Не могу сказать, — устало ответил Гарри. — Не имею представления.
Голова раскалывалась от яркого света. Гнев пошел на убыль, он чувствовал себя вымотанным и измученным. Дурслеи уставились на него.
— Это из-за тебя, — с нажимом произнес дядя Вернон. — Из-за тебя, мальчик, я это знаю. Зачем бы им еще здесь появляться? Почему бы иначе они очутились в том проулке? Ты единственный… единственный… — судя по всему, он просто не мог заставить себя произнести слово «волшебник». — Ты единственный сам-знаешь-кто на мили вокруг.
— Я не знаю, как они очутились здесь.
Но слова дяди Вернона заставили мозги Гарри заработать с удвоенной силой. Почему же дементоры появились именно здесь? Как можно объяснить то, что они оказались в одном с ним проулке? Кто их послал? Неужели Министерство Магии утратило контроль над дементорами? Неужто, они оставили Азкабан и присоединились к Вольдеморту, как и предвещал Думбльдор?
— Эти демемберы охраняют что-то вроде тюрьмы для извращенцев? — спросил дядя Вернон, словно следуя за нитью размышлений Гарри.
— Да, — ответил Гарри.
Если бы только его голова перестала болеть, если бы сейчас покинуть кухню, укрыться в блаженной темноте своей спальни и подумать…
— Ого! Так они приходили арестовать тебя! — на лице дяди отразился триумф человека, доказавшего непреложную истину. — Это правда, пацан? Ты нарушил закон?
— Конечно нет, — Гарри отмахнулся от него, как от мухи, мысли разбегались.
— Тогда почему?
— Наверное, он послал их, — произнес Гарри, скорее для себя, чем для дяди Вернона.
— Кто это? Кто мог послать их?
— Лорд Вольдеморт.
Он рассеяно заметил, что Дурслеи, которых трясло, передергивало и заставляло морщиться любое упоминание таких слов, как «волшебник», «магия» и «волшебная палочка», никак не прореагировали на имя самого злого волшебника всех времен и народов.
— Лорд, как там его…. - лицо дядя Вернона скривилось, искорка понимания вспыхнула в маленьких поросячьих глазках. — Я уже слышал это имя…. Это тот, кто…
— Убил моих родителей, — закончил за него Гарри. — Да…
— Но он же исчез, — нетерпеливо взмахнул толстой рукой дядя Вернон, словно убийство родителей Гарри не являлось темой, достойной обсуждения. — Тот огромный малый сказал. Он исчез.
— Он вернулся, — вяло ответил Гарри.
Было так странно находится посреди хирургически стерильной кухни тети Петунии, рядом с навороченной моделью холодильника и широкоформатным телевизором, и спокойно беседовать с дядей Верноном о лорде Вальдеморте. Прибытие в Литтл Уингинг дементоров разрушило огромную невидимую стену, отделявшую не-магический мир Бирючиновой аллеи от остального мира. Для Гарри вообще все перевернулось с ног на голову: Дурслеи распрашивали его о магическом мире, а миссис Фигг, оказывается, знала Альбуса Думбльдора, дементоры парили над тихими лужайками, а он сам мог никогда снова не вернуться в Хогвардс. Голова Гарри запульсировала острой болью.
— Вернулся? — испуганно прошептала тетя Петуния.
Она смотрела на Гарри округлившимися глазами. И впервые в жизни, Гарри целиком и полностью осознал, что тетя Петуния была родной сестрой его матери. Если бы его спросили, почему это так сильно поразило его, он ничего не смог бы ответить. Все что он знал, это то, что был не единственным человеком в комнате, кого обеспокоило возвращение Лорда Вольдеморта. Тетя Петуния никогда еще не смотрела на него так. Ее огромные бледные глаза (так непохожие на глаза сестры) не были как обычно прищурены от неудовольствия или гнева, сейчас они были широко распахнуты, и в них плескался страх. Все ее тщетно выстраеваемые доводы о том, что нет мира, кроме того, в котором обитает она и дядя Вернон — были разрушены.
— Да, — повторил Гарри, пристально глядя на тетю Петунию. — Он вернулся месяц назад. И я видел его.
Ее руки нащупали огромные плечи кожаной куртки Дудли, и лихорадочно вцепились в них.
— Подождите-ка, — дядя Вернон переводил глаза с жены на Гарри и обратно. — Подожди. Этот Лорд Волде-кто вернулся, ты говоришь?
— Да.
— И он тот, кто убил твоих родителей.
— Да.
— А теперь он посылает этих дизмемберов за тобой?
— Похоже на то.
— Понятно, — он выглянул из-за спины своей смертельно-бледной жены и подтянул брюки. Его огромное бордовое лицо заколыхалось перед глазами Гарри, — убирайся из этого дома, парень!
— Что? — не понял Гарри.
— Ты меня слышал — ВОН! — заорал не своим голосом дядя Вернон. — ВОН! ВОН! Я должен был сделать это уже давно! Совы превратили мой дом в перевалочный пункт, пудинги взрываются, полгостиной разрушено, а еще Дудлин хвост, надутая Мардж под потолком, летающий Форд Англия. ВОН! ВОН! С меня довольно! Ты для меня уже прошлый день! Ты здесь не задержишься больше ни на секунду! Ты подвергаешь опасности мою жену и сына! Ты приносишь только неприятности! Ты пошел той же кривой дорожкой, что и твои бесполезные родители! Хватит! ВОН!
Гарри словно прирос к полу, сжимая в руке письма из Министерства, от мистера Уизли и Сириуса. Ни в коем случае не выходи из дома. НЕ ВЫХОДИ ИЗ ДОМА ТВОИХ ДЯДИ И ТЕТИ.
— Ты меня слышал! — разорялся дядя Вернон, приблизив свое лицо к Гарриному настолько, что тот мог рассмотреть все прожилки на его мясистых щеках. — Поторапливайся! Ты собирался уйти полчаса назад! Я тебе говорю! Убирайся и никогда снова не переступай порог этого дома! Не знаю, почему мы оставили тебя, Мардж была права, надо было сдать тебя в приют. Мы были с тобой чертовски мягкими, думали, что выдавим из тебя эту дурь, думали сделать из тебя нормального, но ты был испорчен с самого рождения, и хватит уже с меня… Совы!
Пятая сова спустилась по дымоходу так быстро, что чуть было не врезалась в пол, но спланировала на крыло с громким, скрипучим клекотом. Гарри поднял руки, чтобы высвободить письмо, запакованное в алый конверт, но оно пролетело над его головой прямо в руки тети Петунии, которая вскрикнула и спрятала ладони подмышками. Тогда сова развернулась, аккуратно положила алый конверт прямо ей на голову и вылетела через камин.
Гарри ринулся вперед, чтобы схватить письмо, но тетя Петуния его опередила.
— Вы, конечно, можете открыть его, — смирился Гарри. — Но я все равно услышу, о чем идет речь, это же вопиллер.
— Не делай этого, Петуния — посоветовал дядя Вернон. — Не трогай, это может быть опасным!
— Оно адресовано мне, — ответила тетя Петуния дрожащим голосом. — Оно адресовано мне, Вернон, взгляни! Для миссис Петунии Дурслей, Кухня, дом № 4 по Бирючиновой аллее…
От ужаса у нее перехватило дыхание. Красный конверт начал дымиться с краев.
— Откройте, — поторопил ее Гарри. — Давайте, лучше так, чем оно само откроется!
— Нет.
Руки тети Петунии дрожали, она оглядывала безумным взглядом кухню, словно ища пути к спасению, но было слишком поздно — конверт загорелся в ее руках ярким пламенем. Тетя Петуния вскрикнула и отшвырнула его от себя.
Отвратительный голос наполнил кухню, отражаясь эхом от стен:
— Помни последнее, Петуния, — послышалось из горящего письма.
Тетя Петуния в изнеможении опустилась на стул возле Дудли и закрыла лицо руками. Остатки конверта молча превращались в золу.
— Что это? Что это было, Петуния? — взмолился дядя Вернон.
Тетя Петуния не ответила, Дудли тупо уставился на мать, его нижняя челюсть отвисла. Повисла зловещая тишина, Гарри непонимающе смотрел на тетю, его голова готова была взорваться в пыль.