Страница 8 из 14
Одним июльским днём тётя Петуния вместе с Дадли отправилась в Лондон покупать для него форменную одежду, которую носили ученики Смелтингс, оставив Гарри под присмотром миссис Фигг. У неё было не так ужасно, как обычно. Оказалось, что миссис Фигг сломала ногу, споткнувшись об одну из своих кошек, и, похоже, её любовь к ним слегка поостыла. Она позволила Гарри смотреть телевизор и угостила кусочком шоколадного кекса, который на вкус был таким, будто ему было несколько лет.
Вечером этого дня Дадли щеголял по гостиной в своей новенькой школьной форме перед семьёй. Мальчики в Смелтингс носили коричнево-малиновые фраки, оранжевые бриджи и плоские соломенные шляпы под названием «канотье». Кроме того, им полагалось носить узловатую трость, предназначенную для того, чтобы лупить друг друга, пока не смотрели учителя. Это, видимо, должно было служить отличной тренировкой на будущее.
Глядя на Дадли в его новых бриджах, дядя Вернон хриплым голосом признался, что это самый торжественный момент в его жизни. Тётя Петуния разрыдалась и сказала, что не может поверить, что это её Сладенький Дадличек — таким красивым и взрослым он выглядел. Гарри не решился ничего сказать. Он и так боялся, что, наверное, сломал пару ребер, сдерживая хохот.
Когда на следующее утро Гарри вышел к завтраку, на кухне стоял отвратительный запах. Похоже, он исходил из большого металлического корыта, стоявшего в раковине. Он подошёл поближе, чтобы взглянуть. Корыто содержало в себе нечто, напоминавшее грязные лохмотья, плавающие в серой воде.
— Что это? — спросил он у тёти Петунии. Она поджала губы, как обычно делала, когда он осмеливался задать вопрос.
— Твоя новая школьная форма, — ответила она.
Гарри ещё раз заглянул в корыто.
— А, — сказал он, — не знал, что она должна быть такой мокрой.
— Не придуривайся, — резко сказала тётя Петуния. — Я перекрашиваю кое-какую старую одежду Дадли в серый цвет. После этого она будет такой же, как у всех.
Гарри сильно в этом сомневался, однако решил, что лучше не спорить. Он сел за стол и попытался не думать о том, как он будет выглядеть, когда появится в Стоунуолл Хай в первый день учёбы — скорее всего, так, будто напялил куски старой слоновьей шкуры.
Морща носы от запаха, источаемого новой школьной формой Гарри, вошли Дадли и дядя Вернон. Дядя Вернон, как обычно, раскрыл газету, а Дадли со стуком положил на стол свою школьную трость, которую теперь повсюду таскал с собой.
Раздался щелчок заслонки почтовой прорези в двери и на коврик шлёпнулись письма.
— Принеси почту, Дадли, — сказал дядя Вернон из-за газеты.
— Пусть Гарри принесёт.
— Гарри, принеси почту.
— Путь Дадли принесёт.
— Ткни в него своей тростью, Дадли.
Гарри увернулся от трости и пошёл за почтой. На коврике лежало три письма: открытка от Мардж, сестры дяди Вернона, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, судя по всему, со счетами, и… письмо для Гарри.
Он поднял конверт и уставился на него, сердце в его груди звенело, как огромная упругая струна. Никто никогда в его жизни не писал ему писем. Да и кто бы ему писал? У него не было ни друзей, ни других родственников, он даже не был записан в библиотеке, откуда ему могли прислать требование о возврате книг. Но вот оно, письмо, вне всяких сомнений, адресованное именно ему:
Мистеру Г. Поттеру
Чулан под лестницей,
дом 4, Привит Драйв,
Литтл Уинджинг
Суррей
Конверт был толстым и тяжёлым, из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелёными чернилами. Марки не было.
Перевернув его трясущимися руками, Гарри увидел на обратной стороне багровую сургучную печать с гербом: лев, орёл, барсук и змея окружали большую букву «Х».
— Быстрее, парень! — крикнул дядя Вернон из кухни. — Что ты там делаешь? Проверяешь, нет ли в письмах бомбы? — и он усмехнулся собственной шутке.
Гарри вернулся в кухню, всё ещё глядя на своё письмо. Он отдал дяде Вернону счета и открытку, сел и медленно начал открывать жёлтый конверт.
Дядя Вернон вскрыл счета, недовольно фыркнул и перевернул открытку.
— Мардж заболела, — сообщил он тёте Петунии. — Съела какую-то странную улитку…
— Пап! — вдруг сказал Дадли. — Пап, Гарри что-то пришло!
Гарри уже собирался развернуть письмо, написанное на таком же тяжёлом листе пергамента, как тот, из которого был сделан конверт, но дядя Вернон грубо выдернул его у него из рук.
— Это моё! — крикнул Гарри, пытаясь выхватить письмо.
— Да кто тебе будет писать? — презрительно усмехнулся дядя Вернон. Держа письмо в одной руке, он тряхнул его, чтобы оно развернулось, и быстро взглянул на текст. Его лицо превратилось из красного в зелёное быстрее, чем переключается свет у светофора. Но на этом дело не закончилось. Очень скоро оно стало серовато-белым, как засохшая овсяная каша.
— П-П-Петуния! — ахнул он.
Дадли попытался схватить и прочитать письмо, но дядя Вернон поднял его высоко над головой, чтобы тот не мог достать. Тётя Петуния с любопытством взяла пергамент и прочла первую строчку. Сначала она выглядела так, будто готова была упасть в обморок, потом схватилась за горло и захрипела, словно от удушья.
— Вернон! О, Господи… Вернон!
Они уставились друг на друга, будто забыв о присутствующих в комнате Гарри и Дадли. Дадли, не привыкший к тому, что на него не обращают внимания, резко стукнул отца своей палкой по голове.
— Я хочу прочитать письмо, — громко заявил он.
— Нет, это я хочу его прочитать! — гневно воскликнул Гарри. — Оно же моё!
— Выметайтесь, вы, оба! — прохрипел дядя Вернон, запихивая письмо обратно в конверт.
Гарри не сдвинулся с места.
— ОТДАЙТЕ МНЕ МОЁ ПИСЬМО! — заорал он.
— Дайте мне его посмотреть! — потребовал Дадли.
— ВОН! — заревел Вернон и, схватив Гарри и Дадли за шиворот, вытолкал их в прихожую, захлопнув за ними дверь кухни. В результате ожесточённой, но молчаливой борьбы за право подслушивать через замочную скважину победил Дадли, поэтому Гарри с болтающимися на одном ухе очками лег на живот, чтобы подслушивать через щель под дверью.
— Вернон, — говорила тётя Петуния дрожащим голосом, — посмотри на адрес. Откуда они могли узнать, где он спит? Думаешь, за домом наблюдают?
— Наблюдают… шпионят… возможно, следят за нами, — исступленно пробормотал дядя Вернон.
— И что же нам делать, Вернон? Может, нам следует написать ответ? Сказать им, что мы не хотим…