Бывший муж

9

Возвращение на виллу проходило в болезненном молчании. Грэм был занят своими, по всей видимости, мрачными мыслями, а Эрни боролась с одолевавшими ее мучительными эмоциями.

Вилла была погружена во мрак. Горели только тусклые фонарики при въезде. Пробормотав «доброй ночи», Эрни отправилась к себе в спальню, включила лампу под оранжево-желтым абажуром и машинально огляделась вокруг, ничего не замечая невидящими глазами. Устала она смертельно и догадывалась, что ночью ей не заснуть. Боль в голове все сильнее давала о себе знать. К ней добавилась сердечная слабость.

Она медленно разделась, а потом автоматически разобрала постель. Когда присела перед трельяжем, чтобы расчесать волосы, услышала, как открылась дверь. На пороге стоял Грэм. В свете лампы он выглядел еще более мужественным и интересным.

– Луиза оставила нам перекусить, – сказал он и закрыл дверь ногой. Руки были заняты подносом. Он медленно прошел к столику и поставил на него поднос. – Я подумал, что ты захочешь выпить чаю.

Он склонился над подносом, занявшись чашками, молочником и сахарницей.

Она первой нарушила молчание.

– Грэм, уже поздно, к тому же я устала…

– Головная боль так и не прошла? – В какой-то момент глаза их встретились. – Может быть, хочешь теплого молока?

Она смотрела на него и чувствовала, как всю ее начинает трясти. Его присутствие у нее в спальне было явлением совершенно необычным. Непроизвольно в ней начал закипать гнев, гнев на себя за собственную глупую слабость, гнев на него за его тягостную и навязчивую заботу, за проявление собственнической властности, за его претензии…

Резким движением она положила на трельяж щетку для волос. Стук пластмассы о дерево прозвучал как выстрел.

– Грэм, так дальше продолжаться не может. К чему эта забота о моем благополучии?! – почти прокричала она. – Особенно когда мы одни!

Он нахмурил брови, с недоумением посмотрев на нее.

– Черт возьми, о чем это ты говоришь?

– Ты отлично знаешь. – Она больше не могла сидеть на месте, вскочила и заходила по комнате. – Нечего притворяться, Грэм. Особенно сейчас! Мне известно об Арабелле, да и она знает обо мне. Так ведь? – Она остановилась против него. Зеленые глаза были широко раскрыты, в них читался упрек. Глаза Грэма, наоборот, были сощурены, когда он смотрел на нее.

– Что еще ты можешь вспомнить?

Она схватилась за голову.

– Ничего… абсолютно ничего. Даже не хочу пытаться! Все видели, как она встретила тебя, с каким выражением глаз! – Она продолжала смотреть на Грэма. – Я же не набитая дура, Грэм. Она знает все. Я права?

Он повернулся к подносу.

– Если ты имеешь в виду нас, то да. Она довольно долго работала в моей фирме.

– И она вновь собирается работать у тебя, да? Скажи, Грэм, ты беседовал с ней почти весь день, и речь шла только о деле?

С задумчивым видом он помешивал в чашке.

– Мы обсуждали условия, – наконец произнес он.

– Условия? – Она с трудом справилась со спазмом в горле. – Ты говоришь о том, что она тебе что-то предлагала, а ты не посмел отказаться? Как интересно! И ты принял ее условия, Грэм? Уж не собираешься ли ты поселить ее здесь как твою секретаршу? Ведь сейчас она совершенно свободна. Верно? Да и ты находишься в таком же качестве.

В комнате повисла тишина, чреватая взрывом.

– Ты достаточно ясно выразила свои чувства в отношении Арабеллы… – первым заговорил Грэм.

– Как мне кажется, мои чувства здесь ни при чем. – Эрни сделала несколько шагов по ковру.

– Тебе никогда не нравилась Арабелла, – продолжил он. – Твое поведение сегодня днем…

– Мое поведение? – воскликнула Эрни. – Господи, ты еще осмеливаешься осуждать меня, когда сам…

– А почему бы и не осудить тебя? – Он со стуком поставил чашку на поднос. – После провала авантюры с Вельером ты так ничего и не поняла. А ведь я привез тебя сюда, предоставил в твое распоряжение все, что находится здесь. – Он обвел рукой спальню.

– Кстати, а почему ты привез меня сюда? – требовательно спросила она. Эрни прямо смотрела на него, в его глаза, несмотря на то, что ее всю трясло. – Я просто оказалась жертвой в твоих извращенных психологических опытах! А возможно, что еще хуже, я представляюсь рабыней в твоем сознании, чувствующем вину…

Она говорила так, будто ее слова были камнями, которые летели в пространство, разделяющее их. В ответ Грэм схватил ее за руку и всмотрелся в нее.

– Боже, Эрни! За то, что ты сказала, тебе следует свернуть шею! Если кто-то и жертва в этой ситуации, то это я! Что же касается чувства вины… – Он заскрипел зубами, приблизив к ней лицо. – Да, я чувствовал вину! – прошипел он. – У кого хватит выдержки после того, что произошло? Я был убежден, что здесь моя вина. Она состоит в том, что я отпустил тебя, а тебе на меня было наплевать. Ведь так, Эрни? – Губы у него скривились, когда она сделала несколько шагов в сторону от него. – Ты повернулась и ушла, не обернувшись даже на секунду! – Он посмотрел на нее грустным взглядом и повернулся к ней спиной. – А что заставляет тебя думать, что я сейчас равнодушен?

Эрни уставилась в какую-то точку на его спине. Ее широко раскрытые глаза светились, как два огромных изумруда. Руки она сложила на груди, щеки были влажными.

– За минувшие несколько дней ты достаточно ясно проявил свои чувства ко мне, Грэм, – сказала она тихим, но негодующим голосом. – Больше тебе не нужно нести за меня ответственность, поскольку я уезжаю, слышишь, уезжаю!

Она предполагала, что после ее слов он перестанет ходить. Наступило тревожное молчание. Когда она посмотрела на его лицо, на зловещее его выражение, ей захотелось убежать и спрятаться. Утешение, хотя и слабое, заключалось в том, что она наконец-то избавится от его присутствия. Пусть он продолжает свои отношения с Арабеллой. Теперь это его дело…

Она заметила, как ходят ходуном мускулы у него под рубашкой. Он вновь принялся шагать, приблизился к подносу и взял чашку.

– А ты хорошо понимаешь, что собираешься делать? – Его голос звенел, как падающие и разбивающиеся об лед сосульки. Он словно иглы вонзал в ее сердце, заставляя его сжиматься от боли.

– Тебя это не касается!

Он обернулся к ней, сжимая в руке чашку. Когда Эрни рискнула взглянуть на него, она сразу струсила, увидев, как он на нее смотрит.

– Ты просто дура! Даже если ты и доберешься до аэропорта, тебе придется провести там несколько дней в ожидании рейса.

Она вскинула голову.

– Откуда ты знаешь, что я не попаду на самолет сразу?

До нее донеслось его тяжелое дыхание.

– А ты сумеешь? – произнес он.

Она пожала плечами и поправила ладонью волосы.

– Неужели нет! – сказала она уверенно.

– Даже если сумеешь, то, черт тебя подери, я не позволю тебе уехать!

Она заморгала.

– Что? Но я думала…

– Что ты думала? Что я буду сидеть сложа руки и позволю тебе опять смыться, как ты сделала это три года назад? – Его глаза сверкали. – Дудки!

– Но… но ты не посмеешь! Я полагаю… – Она вопросительно смотрела на него. Ей не приходило в голову, что он собирается удерживать ее здесь. И он это говорит после всех обвинений, упреков, ругани?.. – Ты прекрасно знаешь, что я смогу сама отлично позаботиться о себе… – твердо произнесла она, но он резко оборвал ее.

– Ты никуда не уедешь! Ты сделаешь это только тогда, когда я сам скажу об этом.

– Ты не заставишь меня остаться! – воскликнула она, теряя терпение. Но он спокойно поставил чашку на поднос и медленно двинулся к ней, остановившись всего в полшаге.

– Заставить тебя остаться я не могу, но я могу заставить тебя захотеть остаться.

От него исходила какая-то сила. Эрни судорожно сглотнула, чувствуя, как сердце гулко колотится в груди.

– Что… что ты хочешь этим сказать?

Пальцем он приподнял ее подбородок. Она всем телом ответила на его прикосновение. Ей стало жарко.

– Этим днем там, на лестнице у Тома, ты хотела меня так же сильно, как хотел тебя я. Этого ты не можешь отрицать, Эрни!