Миллионерша поневоле

– Тебе нужно уволиться, Оля, – осторожно начал Влад, очень пристально отслеживая ее реакцию. И по тому, как дернулся ее подбородок, он понял, что не ошибся, избрав такой путь. – Пойми, нам будет сложно встречаться каждый день и никак не обнаруживать, что мы с тобой знакомы.

– Знакомы, значит! Просто знакомы. И никак иначе, значит!!! – Пальцы ее внезапно расцепились, сжались в кулаки и принялись барабанить по столу в такт каждому слову. – Я никуда не уйду! Заруби себе на носу, что я работала здесь и буду работать и уйду лишь следом за тобой! Меня все устраивает, все… кроме зарплаты, дорогой! Вот это, думаю, нам стоит с тобой обсудить. Размер моей зарплаты, вот то, с чего нам стоит начинать с тобой переговоры. А потом…

– Потом не будет, Оленька, – перебил ее Влад, опустив глаза и снова принявшись постукивать по столу, как десять минут назад по подоконнику. – Никогда не нужно доводить людей до крайностей, Оля. Твой грубый шантаж может иметь прямо противоположный эффект.

– Ты мне угрожаешь? – Что-то подобное она ожидала услышать от него, не ожидала только, что события начнут развиваться столь стремительно. – Как давно ты знаешь о том, что я здесь работаю?

– С пятницы, – обронил он задумчиво, поднимая на нее ничего не выражающий взгляд, он мог таким прикрыться, она это знала. – В пятницу ко мне случайно попал твой отчет о проведенном в четверг празднике. Обычно этими бумагами занимается мой заместитель. Но в тот день его не было, и секретарша всучила папку с его бумагами мне. Идиотка! Твоя фамилия вкупе с инициалами не могли не вызвать у меня подозрений. Я запросил в кадрах твое личное дело, и вот…

– И вот ты начал действовать, Владик, – закончила она за него. – Ты решил меня уволить. Не спросив, как мне все это время жилось, на что жилось и как существовалось, ты решил меня уволить. Разумное решение! Но теперь, дорогой мой муженек, я без боя не сдамся. Я стала старше и…

– И ничуть не стала умнее, – перебил он ее, оборвав стук по столешнице. Выбрался из-за стола и снова навис над ней, подойдя почти вплотную. – Оленька, дорогая моя! Нельзя не оставлять человеку выбора! Он всегда должен его иметь! А ты мне не оставляешь.

– Ты снова угрожаешь, – горестно выдохнула Ольга, ощущая спиной тепло, идущее от его большого сильного тела. – Не оставлять выбора… Он у тебя есть!

– Да? И какой же? – Его губы почти касались мочки ее уха, щекоча и будоража одновременно.

– Оставить все как есть. По крайней мере, пока.

Нужно было выиграть время. Оттянуть тот момент, который так долго пестовала в мыслях. Не сейчас… Когда-нибудь потом, но не сейчас. Не тогда, когда он стоит так близко, что ей слышен стук его подлого сердца, от которого между лопаток сводит кожу и хочется кричать во все горло обо всем, о чем так долго молчала. Но не сейчас. Нет, сейчас еще не время. И какой, к черту, ребенок, если Попов их терпеть не мог?! Что-то здесь не так…

– Значит, не уйдешь? – Его руки оперлись о край стола по обе стороны от нее, а его грудь навалилась ей на спину, едва не прижав к столу. – Думаешь, как я должен поступить в таком случае?

– Так же, как ты поступил несколько лет назад: забудь обо мне. – Ольге удалось вывернуться и выбраться из-за стола. Отойдя на безопасное расстояние поближе к двери, она снова повторила: – Просто забудь обо мне, Владик, и все.

Не дожидаясь его ответной реакции, она вышла из кабинета. Проигнорировав настороженную любезность секретарши, Оля миновала приемную, просторный коридор, вошла в лифт, и лишь здесь, оставшись в одиночестве, она дала волю чувствам.

Страдания, те самые, которые, казалось, ей удалось похоронить в себе, вернулись снова! Причем жалило все это гораздо острее и больнее, чем прежде. Картины мести, которые за эти годы сменяли друг друга, рисовали его – растоптанного, опущенного, лишенного, нищего, но уж никак не такого, каким он сейчас предстал перед ней. Таким его она даже не помнила. В то время они были полуголодными студентами, на последние деньги снимали отдельное жилье и ждали перемен к лучшему. Вытертые джинсы, растянутые свитера, выцветшие футболки. Он стригся тогда очень коротко, почти налысо, чтобы вьющиеся волосы не доставляли хлопот. Сейчас же он стал другим, почти непохожим на себя. Нет, конечно же, самомнения в нем и раньше было хоть отбавляй. Но теперешний его лоск делал его просто неотразимым и таким… желанным. Даже более желанным, чем прежде. Вот и не верь после этого изречению, что от ненависти до любви всего лишь один шаг. Ей вот понадобилось преодолеть подъем всего лишь в два этажа, чтобы понять – ничто не умерло в ее душе. А что же он? Что двигало им, когда он потребовал ее ухода? Страх перед разоблачением? Это вряд ли. Его жена не могла не знать, с кем она связывает свою судьбу, тем более что Владику была свойственна болтливость в моменты душевного раскрепощения. Хотя он мог от нее и скрыть это. Вот бы узнать, а заодно и разведать, так ли уж прекрасна госпожа Любавская, что ради нее можно сходить и на костер даже таким, как Попов.

– Что там? – Вера оторвала свой взгляд от кроссворда, который ей надлежало составить к завтрашнему дню для очередного торжества в одной из музыкальных школ города. – Тебя повысили или уволили?

– Ни то, ни другое, – произнесла Ольга как можно ровнее.

– Чего же тогда? – Вера недоверчиво покосилась в ее сторону.

– Очередное недоразумение. – Ольга открыла свой стол и принялась снова доставать оттуда свои бумаги и раскладывать их на столе. При этом она успела заметить мятущуюся макушку Евгения Евгеньевича, который стоял перед дилеммой: вызывать ли ее на свой ковер после того, как она побывала на другом. – Меня просто-напросто перепутали с другой Ольгой Шустиковой.

– И у нас такая имеется? – Вера все еще не хотела поверить в такое простое объяснение.

– Да… Слушай, Верочка, завтрашний день у нас пойдет… – И Ольга переключилась на планы грядущей недели, уводя излишне любопытную Веру от опасной темы.

Они говорили, работали, пили кофе, снова работали. Сбегали в кафе поблизости пообедать. Вернувшись, снова окунулись в работу с головой, тем более что новогодние праздники были не за горами. А это могло означать только одно – аврал! Каждый праздник для их управления культуры мог включать в себя только это понятие. Утренники в школах и детских садах, сценические разработки которых лежали прежде всего на них. Праздничные концерты. Молодежные дискотеки. Целая лавина всевозможных творческих встреч. Отдыхать в праздники, одним словом, им никогда не приходилось.

Сейчас Ольга была этому только рада. Появилась прекрасная возможность отвлечься и не думать о том, которого искала эти долгие годы и который в настоящий момент находится в такой досягаемой близости. Получалось у нее слабовато, но получалось. От Веры, правда, ее рассеянность скрыть не удалось. Та была человеком достаточно проницательным.

– Нет, ты сегодня все равно какая-то не такая, – закончила она вздохом их рабочий день и с хрустом потянулась, вставая из-за стола. – То ли тебя вызов к руководству так выбил из колеи, то ли ты влюбилась.

Оля ответила ей неуверенным смешком, подходя к шкафу и доставая оттуда свою куртку. Объяснять что-либо она поостереглась. Могла завраться, а Вера запросто вычислит, поймает на мелочах, и тогда от доверительной беседы не открутиться. А откровенничать Ольга не могла. По крайней мере, пока не могла. И тем более с Верой…

С работы они вышли порознь. Вера помчалась семимильными шагами на троллейбусную остановку. Оля двинула к подземному гаражу, где оставляла свою крошку «Оку».

Мамин подарок ко дню рождения приветливо моргнул ей издали фарами, тоненько пискнув сигнализацией. Сейчас она выедет из гаража на улицу, немного поколесит по городу. Непременно заедет в супермаркет, что недавно открылся по соседству с ее домом. Цены там пока не успели взлететь до общегородского уровня и приятно радовали своими предпраздничными скидками. Что же она собиралась купить сегодня вечером? Мама просила привезти пару куриц в вакуумной упаковке. Еще себе хотела купить порошковый шоколад, который полюбила заочно еще с детства, начитавшись Карлсона. К шоколаду неплохо бы бисквитов. Были там, она точно видела в свое прошлое посещение, миндальный и персиковый. Их она и купит. И еще…