Любовь окрыляет

Так прямо и написали – сумел увернуться.

Кристина поморщилась.

Ох, уж эти писаки! Как же интересно он от них уворачивался? Отпрыгивал, выгибая стан? Или по земле ползал, извиваясь гигантской ящерицей? Нет бы просто написать, что парень, вопреки служебным инструкциям, не вышел одновременно с коллегами из банка, потому и не сумел прийти на помощь. Потому и жив остался.

Так замешкался он на выходе или намеренно не спешил?

Этот вопрос Кристине был очень неприятен, и она ни за что не осмелилась бы задать его тому парню. Но почему-то была уверена, что именно его теперь и донимает милиция.

А его, может, сама судьба оберегла от гибели. И вменять ему в вину то, что он не погиб, несправедливо.

Еще пара изданий вообще несла полную ахинею. И что денег в той машине было немерено. И что сами сотрудники банка виноваты в ограблении, потому что служба безопасности у них не работает должным образом. И доступ, мол, к конфиденциальной информации мог иметь каждый. Не имел только ленивый. И что клиентами банка были сплошь бандиты. И деньги там отмывались.

Еще одно издание намекало на то, что убитые состояли в преступном сговоре с грабителями, больно уж странно себя вели. А убили их почему? Так от лишних свидетелей и лишних ртов избавились бандиты.

Наиболее солидные издания выложили в Интернет весьма скудную информацию, уместившуюся на трех-четырех строках.

Да, было совершено нападение. Убит водитель банка, находившийся в момент нападения за рулем. И один из инкассаторов, не переживший тяжелейшего ранения. О размере похищенных средств неизвестно, так как руководство банка содержит эту информацию в тайне. Второй инкассатор остался жив и сейчас отвечает на вопросы следователей.

Больше ни о самих грабителях, ни о том, ждала ли их машина, или они скрылись на инкассаторской, никакой информации Кристина не нашла, сколько ни старалась.

Через час она выключила компьютер, слегка раздосадованная.

Если так скупы сведения, значит, информации и в самом деле кот наплакал. Видел кто грабителей, нет? Как они выглядели, были ли в масках или не прятали наглых физиономий? Имеются ли свидетели?

Ни слова об этом!

– Так ничего и не сказали! – возмутилась мама, когда Кристина позвонила ей, чтобы уточнить.

Та ни одной криминальной сводки по телевидению не пропускала.

– Ни слова, Тиночка, ни единого! Видимо, дело совершенно безнадежное! – деловито изложила свою точку зрения родительница. – Власти, думаю, пребывают в полной растерянности от такого вопиющего разгула преступности. Это ведь не первый случай.

– Да, – очнулась от раздумий Кристина. – А тогда так же все происходило?

– К сожалению, да. Ни одного лишнего слова. Ни одного лица по телевизору, который бы что-то видел или кого-то узнал.

– Ма, а грабители были в масках?

– Когда?

– Ну… Вчера и тогда, давно?

– Про вчера не знаю. Говорю же, ни одного слова лишнего, как воды в рот набрали. О руководстве банка, о каких-то грязных деньгах на коммерческом канале много болтовни, а вот о самих бандитах – ни гугу. – Мама чуть перевела дух и продолжила: – А вот в двух предыдущих случаях, да – были в масках, комуфляжах и высоких ботинках на шнурках. Одеты, как спецназовцы, потому и внимания на них никто поначалу не обратил.

– Подумали, охрана?

– Видимо, так.

– А когда они открыли стрельбу…

– Да, тогда уж и переполошился народ. – И мама снова завела ту самую песню: – Тиночка, детка, может, ты пока у нас поживешь?

– Почему, ма, я должна это делать? – не сразу сообразила Кристина.

– Так ведь банк совсем рядом с тобой. Вдруг они захотят повторить свою преступную дерзость?!

– Это вряд ли. – И желая утешить мать окончательно, добавила со значением: – А вот через дом от вас ювелирный магазин расположен. Кто знает, может, грабителям надоест грабить банки, и они начнут налетать на ювелирные магазины. И обменник совсем близко. Вдруг и на него нападут? Тогда куда мне бежать прикажешь, мамуль?

– Да… Это тоже не выход. – Мать вздохнула очень красноречиво, стало быть, последует очередная волна уговоров. – Потому я и говорю, милая, пора тебе подумать о замужестве.

– Я о нем думаю.

Кристина закатила глаза под лоб.

И зачем она только позвонила матери? Все проклятое любопытство и лавры несостоявшегося следователя покоя не дают. Поступала ведь, два года подряд поступала, не прошла комиссию, кто бы думал! Давление им ее не понравилось, видите ли! Давление и природная бледность, намекавшая на анемию.

– Я здорова! – пыталась она убедить настырного дядьку в приемной комиссии, два года подряд заворачивающего ее документы. – И нет у меня никакой анемии!

– Нет, так будет, – пообещал он ей и по руке ободряюще так похлопал. – Тут ведь не институт благородных девиц, милая. Тут очень опасная и трудная служба.

– Я и буду служить!

– Да, а потом у вас надорвется здоровье. Вы засядете на больничных и испортите все показатели своему руководству. – Потом он начинал по-настоящему сердиться и покрикивал на нее, показывая кивком на дверь. – И я не могу фальсифицировать заключения медицинской комиссии, увольте меня от этого, милочка!

Милочке пришлось идти на журфак, потом догоняться экономическими и юридическими курсами, когда уже работать начала. Работа неожиданно понравилась, люди тоже. Но вот тягу к расследованиям запутанных историй Кристина так и не утратила. И даже пару раз давала дельные советы начальнику службы безопасности на их фирме. Тот остался доволен.

– О замужестве не нужно много думать, – тут же, сама себе противореча, строго заговорила мама. – Туда нужно хотя бы раз сходить, милая моя.

– Схожу, ма, непременно схожу хотя бы один раз. Вот как только меня кто-нибудь позовет, так и…

– Тиночка, детка, – тут же зажурчала, зажурчала мама.

Моментально припомнила длинный список холостых сыновей всех своих знакомых и начала их тут же поименно, как глашатай, Кристине выкрикивать.

Ей иногда казалось, что все эти имена у матери хранятся выписанными на длинном свитке. Свиток тот был из красивой лощеной бумаги, благородно перетянут шелковым шнуром и хранился в среднем ящике маминого любимого секретера, запираемого на крохотный медный ключик. Как только возникала надобность в свитке, мать извлекала его из ящика, разворачивала длинную бумажную ленту, и начиналось:

– А Славик Трухачев! А Витенька? Витенька, он же по тебе с восьмого класса сохнет. Герочка тоже славный! Говорят, в Англии был этим летом. Контракт заключил. Стас! Я совсем забыла про Стаса, Тиночка! Он же звонил нам на днях. Спрашивал о тебе, между прочим. Настойчиво интересовался твоим свободным временем. Разве Стас плохой мальчик, Тиночка?

– Мама! – прикрикнула Кристина, устав слушать. – Мне не нужен мальчик, мама! Мне нужен мужчина.

И положила трубку. И тут же вспомнила о мужчине, посетившем ее сегодня со странным нелепым визитом. Можно назвать его настоящим или нет? Почему его жена и его теща с такой легкостью готовы с ним расстаться? Почему отпустили его к ней и не поспешили вернуть? А он ждал! Все время ждал, пока сидел рядом с Кристиной и таращился на ее коленки. И не уходил, все медлил оттого, что ждал. Ждал и думал, а вдруг придут.

Что с ним не так? С ним или с ними?

Кстати, он работает в милиции, вдруг вспомнила Кристина. Наталья Ивановна не раз сетовала на его скромные, по нынешним меркам, заработки. Наверняка ему известно об этих ограблениях намного больше, чем пишет пресса и вещает телевидение.

Чем не повод для новой встречи?

Кристина тут же замотала головой, пытаясь прогнать мысли о Карпове. Ненужные глупые мысли о чужом муже.

И непонятно стало: ей повод нужен для встречи или в самом деле интересно узнать чуть больше, чем знают остальные о налете на инкассаторов? Так с последним вообще не проблема. У Сережи Шипова есть свои люди в органах. Только пальцами щелкни, он эти сведения ей в клювике принесет.

Но вот почему-то не хотелось Кристине ради Шипова даже пальцами щелкать, хотя он очень хороший мальчик, как наверняка охарактеризовала бы его ее мама.