Страница 3 из 11
– Что ты сказал?! Что ты сказал, повтори!!!
– Я сказал: делай, что считаешь нужным, – пробормотал он в смятении и побрел в спальню собираться.
Глава 3
Городок был небольшим и очень миленьким. Никаких тебе новостроек, все сплошь частный сектор. Нет, где-то далеко на западе торчали бетонные высотки, окутанные белесым смогом, но это было далеко, за рекой, а там, куда сразу заехала Старкова, был просто какой-то пряничный рай. Аккуратные домики, почти все сплошь выкрашенные в нежно-лимонный цвет. Милые палисадники за низкими заборчиками, напоминающими издали кружевные. Цветы, яблони, вишни. Клумбы утопали в цвету, деревья щедро плодоносили, благоухало так, что она неожиданно застыдилась и затушила сигарету в пепельнице.
Проехала один квартал, второй, третий. Улицы будто соперничали в названиях, стремясь угодить мировой истории, прославившей борцов за дело пролетариата: Ленина, Дзержинского, К. Маркса, Кирова…
Она изъездила их все вдоль и поперек, все высматривала, приценивалась. Потом все же вернулась на Дзержинского и после недолгих раздумий притормозила возле забора с вывеской «Сдается недорого».
Домик был небольшим, аккуратным, глазеющим на улицу одним окошком, увитым диким виноградом. От калитки к крылечку вела песчаная дорожка в обрамлении клумб с тигровыми лилиями. За клумбами плотным частоколом сгрудились яблони. Яблок было так много, что листва за ними с трудом угадывалась. И пахло вокруг такой одуряющей свежестью, что Катерина тут же решила для себя, что, невзирая на едкий отзыв Дедкова, она здесь непременно останется.
Она не успела дойти до крылечка, когда к ней под ноги из саблевидных зарослей лилий выкатилось что-то огромное и рыжее. Выкатилось, тут же мяукнуло и уставилось на нее демоническими зелеными глазищами.
– Ух ты! – Старкова присела перед огромным рыжим котом и потянулась рукой, чтобы погладить. – И как же нас звать-величать?
– Васькой-паскудой его звать-величать, – отозвалось откуда-то из-за яблонь. – Не тронь его, девушка. Еще оцарапает! Ему станется, окаянному!!!
Пожилая женщина в чистеньком платье в крупный белый горох выбралась на дорожку. Отряхнула подол, заправила под косынку выбившиеся седые прядки и тут же потянулась к Катерине ладошкой.
– Меня тетей Машей зовут, а вы на отдых?
– Да, на отдых. На табличке написано, что дом сдается, – пожала Старкова прохладную мозолистую руку. – Это ваш?
– Нет, соседский. Но ключи у меня. Хозяев нет, они давно в городе за рекой обретаются. А дом каждое лето сдают, – пояснила тетя Маша, ходко потрусив к крылечку. – Я бы вас и не услыхала, как бы не бес этот рыжий. Он почище собаки любой, все чует. А вы проходите, проходите, осмотритесь. Понравится, цену оговорим. А коли нет, то и языком болтать попусту нечего. Так ведь?
Катерина кивнула, следом за женщиной ступая в темные прохладные сенцы.
– Здесь вот кухня, – повела ее тетя Маша по дому. – Газовая плита, холодильник, вода только холодная подведена. Горячую воду уж придется греть на плите. Туалет в огороде, слева за домом. Там и грядки посажены, огурцов прорва, клубника тоже сильная, еще не сошла. Можно побаловаться… Так, тут у нас горница, гостиная по-вашему. Телевизор, радио, все как положено. Диван не раскладывается, даже не пытайтесь, гвоздями хозяин забил, чтобы не расползался. А тут спальня. Кровати вам одной должно хватить. Ну, а коли не одна будете, то… Да, думаю, все равно хватит…
Женщина стрельнула в Катерину лукавым взглядом из-под края белоснежной косынки, развернулась и проговорила с улыбкой:
– Вы тут без меня осмотритесь. Понравится, оставайтесь. Нет, что же… Я на улице буду. Осмотритесь.
Тетя Маша ушла, сграбастав рыжего Ваську за мощный загривок. А Катерина еще раз прошлась по небольшому домику.
В кухне было немного тесновато, но чисто. Ровный ряд посуды в металлической сушке над умывальником. Слева от умывальника вплотную к подоконнику стоял обеденный стол с тремя табуретками. Справа газовая плита о две конфорки. Возле двери, напротив окна, нашел себе место старенький холодильник с распахнутой настежь дверцей.
Катерина повертела в руках перевитый изоляцией в нескольких местах старый шнур и тут же воткнула вилку в розетку, захлопнув плотно дверцу.
Она остается, решила. Пускай диван в комнате намертво приколочен гвоздями. И койка односпальная, и тумбочка возле нее явно казарменного вида, она все равно остается. Хотя бы назло тому же Дедкову.
– Я остаюсь, – сказала, выходя из дома на улицу. – Мне понравилось.
– Вот и славно. Идемте за мной. Выдам вам постель, я ее сама стираю.
Еще полчаса ушло у Катерины на заселение. Они оговорили цену. Тетя Маша взяла с нее за две недели вперед. Выдала ей два комплекта постельного белья, кучу бесполезных советов и ушла к себе, пожелав приятного отдыха. Да, напоследок не забыла добавить:
– В доме не курить, если вы курите! Строго запрещено и хозяевами, и мной! Вы ведь не курите, Катя?!
При этом она посмотрела на нее с таким благоговейным ужасом, что Катерина не хотела, да затрясла отрицательно головой.
– Умница! – тут же похвалила ее теперешняя соседка по огороду. – Где это видано, чтобы бабы курили!!! Срам же и отрава! Изо рта – что из помойки! Да и домик ветхий, не приведи господь, полыхнет, вся улица займется. Да и хозяева не велят курящим дом сдавать. Ни мужикам, ни бабам. Ну, обживайтесь!
Обживать дом она не спешила. Для начала нужно было осмотреть окрестности и определиться с местом для курения. Она же не бросит курить из-за глупых предрассудков случайных людей. Вот и пошла, переодевшись с дороги в шорты и футболку, по саду, огороду, высматривая себе укромный уголок.
Минут через десять Катерина расстроилась. Не было укромных мест, способных защитить ее от вездесущего ока тети Маши! Не было, хоть плачь. Попробовала нырнуть в яблони, как тут же услышала звонкое с другой стороны забора:
– Вы яблочек-то набирайте вон из-под той, что молнией стебануло. Они очень сладкие. Остальные ближе к августу годятся. А эти теперь в самый раз…
Катя промычала в ответ что-то невразумительное и поспешила обогнуть угол дома.
Там дело обстояло много хуже. Вся растительность, что буйствовала позади дома в огороде, едва доходила ей до колен. И разговора не могло быть, чтобы укрыться в пышных морковных метелках или в луковых грядках.
Она прошлась взад-вперед по огороду, начала было подумывать о том, чтобы съехать, когда усмотрела в изгороди, венчающей огород, крохотную покосившуюся калитку. Подошла, потрогала ее, убедилась, что всех запоров на ней – это двойной ряд ржавой проволоки, и тут же принялась ее распутывать.
– Зря вы это, Катерина, затеяли, – укорила тут же ее тетя Маша, ее голубое платье в белый горох мелькало уже в огороде, правда, в своем. – Там обрыв крутой. Внизу, правда, пляж был когда-то, но заросло все. Но обрыв дюже крутой. Не ровен час, ноги поломаете…
– Это ничего, тетя Маша! – Она так обрадовалась, что позабыла подосадовать на любопытную соседку. – Пройдусь, осмотрюсь, может, и искупаюсь.
– Ну, гляди, я предупредила. – По тону было заметно, что затея новой жилички ей не по душе.
Она поворчала еще немного и убралась, забрав с собой изо всех сил упирающегося рыжего кота. А Катерина, распутав проволоку, пошла вниз, осторожно ощупывая тонкими подошвами летних сандалий почву крутого склона.
Склон и в самом деле был достаточно крут, но совсем не казался непроходимым. В одном месте Старкова обнаружила довольно-таки прилично утоптанную тропу. Она начиналась откуда-то слева, от дома других соседей, и серпантином спускалась вниз, к самой воде.
Ага! Катерина заулыбалась. Не все, оказывается, подвластно любопытству тети Маши. Пляж, куда Катерина спустилась, не казался столь уж запущенным и заросшим. Им явно кто-то пользовался, причем совсем недавно. На огромном валуне, возле самой воды, в центре недавно сорванного лопуха – тот даже увянуть не успел под палящим солнцем – валялся кусок мыла. И кусок этот был еще влажным. Катерина специально проверила, слегка коснувшись его кончиками пальцев. И еще песчаная кромка запечатлела оттиск мужской стопы приблизительно сорок второго размера. Значит…