Внимание: неверный муж!

Сегодня, судя по всему, она попыталась сделать что-то подобное в жизни. Она потушила пожар и способствовала тому, чтобы обреченная на гибель женщина была спасена. Но, черт возьми, по законам жанра пауза не может длиться вечно. Кто-то снова нажмет на «пуск», и действо продлится дальше. То есть та отсрочка смерти, которую Ася выторговала у господа бога для несчастной жертвы, всего лишь отсрочка, и не более. Тот, кто хотел ее убить, убьет непременно. Убийца не может оставить в живых человека, знающего его в лицо. А в лицо его она знала. И даже, может быть, любила. С чего тогда женщина оказалась абсолютно голой? Да и диван был разобран, и комплект постельный весьма игривой расцветки, в беспорядке к тому же…

Да, убийца непременно повторит попытку, как только узнает, где скрывается его несостоявшаяся жертва. А как он может узнать? Ну, думай, думай, Ася! Как он может узнать? Правильно, он может проследить за ней лично, и она непременно приведет его к выжившей женщине.

Ася загрустила, вспомнив о темной «восьмерке» на парковочной площадке и курящего человека на месте водителя. Почему ей было не осмотреться в тот момент, когда она мчалась к подъезду? Почему было не перегнать машину, скажем, туда, куда додумался пригнать свою Иван?

– Дилетантка чертова! – с горечью простонала Ася, затягивая пояс халата на талии. – Подставилась, как идиотка!

Если тот человек, что сидел за рулем «восьмерки» и курил, и в самом деле убийца, то дело Аси швах. Для него наверняка установить владельца по номерным знакам принадлежащей ему (то есть ей, Асе) машины – дело простое. Установить за этим глупым владельцем (то есть за ней, за Асей!) наблюдение – дело выполнимое. И когда этот глупый владелец засвеченной машины приведет убийцу к несостоявшейся жертве, то дело станет еще более простым и выполнимым. Он непременно доведет свое дело до конца! Он убьет! Убьет эту бедную женщину, а заодно и ее – Аську, глупую безмозглую корову, чтобы она не лезла туда, куда ей ход заведомо заказан. Так, кажется, сказал Ванька. И он был прав, черт возьми, тысячу раз прав! Ей не было дела до этого чертова дома старинной постройки, и не было дела до квартиры номер восемь. И до ее обитателей тоже дела быть не должно было. Как бы не этот гадкий абонент, который все время был недоступен, ей бы и не было дела! Это из-за него у нее напрочь слетела крыша! И это из-за него она второй год носится по городу и следит, следит, следит все время…

– Эй, чучело! Ты жива там или нет? – Ванькин кулак с грохотом обрушился на дверь душевой. – Яичница готова, выходи!

Ася дернула блестящую защелку и распахнула дверь.

– Чего орешь? – вздернула она подбородок, тряхнув сырыми волосами. – Я уже готова.

– Волосы причеши. – Его пятерня полезла в спутавшиеся после душа волосы на ее затылке и слегка подергала. – Как войлок…

– Больно, Вань, одурел совсем?! – Ася ударила его кулаком в могучую грудь и оттолкнула с порога. – Пошли уже, или я усну прямо здесь, на коврике.

Они спустились в кухню и чинно расселись за обеденным столом. Ванька тут же без лишних церемоний набросился на яичницу, которую едва вмещала глубокая сковорода.

– Ну это же надо успеть так проголодаться, – язвительно заметила Ася, скромно поддевая с тарелки кусочек буженины. – Твоя жена тебя ни за что не прокормит.

– Это я должен буду ее прокармливать, а не она меня, – резонно заметил Иван с набитым ртом и весело подмигнул. – Да у меня и жены-то никакой нет пока. А ты ешь, ешь, Аська, а то не оставлю ничего. Яичница вкусная, обалдеть можно.

– Не хочу я яиц, – капризно протянула она и стянула с тарелки еще один кусок буженины. – Времени-то всего ничего. А ты жрешь с утра пораньше! Посмотри на себя, Ванька, в борова превратился!

– Я в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил, чучело! – беззлобно отозвался Ванька, подгребая остатки яичницы со сковородки. – Сильный и надежный, в отличие от твоего альфонса. Кстати, ты мне так и не рассказала подробно, что делала в три часа ночи в центре города под окнами того самого дома.

– И совсем даже некстати, – скуксилась мгновенно Ася. Наступал самый неприятный момент, избежать которого ни за что не удастся. Надо было постараться его хоть как-то отсрочить. Поэтому она тут же широко, со стоном, зевнула и пробормотала: – Кажется, я засыпаю прямо на табуретке.

– Ничего-ничего. Рассказывай давай. Уснешь, я тебя на кровать отнесу. Мне не тяжело, – заверил ее Ванька, мгновенно превратившийся в ирода. – Но откреститься от разговора тебе не удастся. Выкладывай, альфонса своего пасла?

Ася округлила глаза, глубоко и с возмущением вдохнула полную грудь воздуха, намереваясь обругать бесцеремонного сводного брата и за чрезмерное любопытство, и за альфонса попутно. Но потом лишь выдохнула с присвистом:

– Да, его. Только попрошу без оскорблений, пожалуйста. Если хочешь, чтобы я была с тобой откровенна, то прекрати оскорблять Леонида… пожалуйста.

– Да на здоровье! – Подбородок Ивана заострился, а глубоко посаженные серые глаза сделались неприятного металлического оттенка. Он со звоном швырнул вилку на край тарелки, грубо пришлепнул широкой ладонью по столешнице и со странными модуляциями в голосе начал учить ее жизни: – Мне твои откровения вовсе и не нужны, дорогая. Я в них нуждаюсь так же, как корова нуждается в упряжи. Твои откровения не откроют мне Америки. Это тебе нужно о жизни своей подумать, что и как ты с ней вытворяешь! А что касается твоих откровений… Так всем давно известно, что ты носишься по городу, выслеживая своего кобеля по съемным квартирам и борделям.

– Кому это всем? – Последнее заявление весьма заинтересовало Асю.

Тема их с Леонидом отношений никогда не затрагивалась на семейных советах. Ей всегда казалось, что это из-за того, что тема не то чтобы была закрыта для семьи, а просто-напросто никому не была интересна. Отец был женат на мачехе и на своей науке, из которой научился выколачивать хорошие деньги. Мачеха была бизнес-леди и к тому же отчаянно боролась с подступающей старостью. Почти все оставшееся от бизнеса время у нее отнимали шейпинг, массаж, подтяжка лица и прочие экзерсисы, свойственные женщине ее возраста. Было ли ей дело до проблем Аси? Нет, конечно же. Она и ее присутствие едва замечала.

Ванька… Ванька, конечно же, был другим, отличным от них. Они дружили когда-то. И Аська даже гордилась им одно время. До той самой лав-стори, которая едва не стоила ей дружбы с Сашкой. Но Ванька тоже никогда не лез в ее семейные дела, ограничиваясь многозначительным хмыканьем. А что же теперь получается?

– Кому всем, Вань? – переспросила Ася, потому что сводный брат не спешил с ответом. – И как давно этим всем известно о том, что я хочу знать, где, с кем и чем занимается мой законный муж? Чего молчишь?

– Ну что я могу сказать тебе?! – вдруг взорвался тот и так саданул кулаками по столу, что изящная столешница жалобно хрястнула. – Вернее, что ты хочешь, чтобы я сказал тебе? Какой ответ тебя устроит вообще? Все знают: и мать, и отец твой знает, и даже Виталя знает. И, кстати, жалеет тебя, чучело, потому и не смог отказать тебе сегодняшней ночью.

– Во-он как… Так чего же просто жалеть, пускай попытается исправить положение. Он же хирург. Пускай сделает мне пересадку мозга какого-нибудь более совершенного создания, нежели я. Подберет донора. Кстати, сегодняшний генетически безукоризненный экземпляр не подойдет, как думаешь? – Асе стало обидно до слез от такого тайного всесочувствия, о котором она даже не подозревала. – Ты спроси у Виталика, и если что – я согласна.

– Думаю, не тот случай, Аська. У барышни так же, как и у тебя, не все в порядке с мозгами, раз она запала на твоего аль… красавца. Видишь, что получается… Стоило ей пасть жертвой чар твоего несравненного Леонида, как пришлось за это поплатиться. – Иван выбрался из-за стола, подошел к Асе и присел перед ней на корточки. – Теперь ты хоть понимаешь, с кем жила все это время?

– С кем? – не сразу поняла она, куда он клонит. – Что ты имеешь в виду?