Страница 4 из 11
В-третьих, Платон прямо подтверждает, что устная традиция в древности была более надежной. Поэтому следующий ниже рассказ Крития — кстати, двоюродного дяди Платона — о беседе их предка Солона с египетскими жрецами, имевшей место более чем за 150 лет до описываемых Платоном в «Тимее» и «Критии» событий, не должен вызывать у читателя сомнений в правдивости и адекватности. Предания, передаваемые из поколения в поколение, в древности обрастали куда меньшим числом вымыслов, чем в наше время. Тот факт, что египетские жрецы будут ссылаться на «священные записи», не должен нас смущать. Иероглифическая письменность Египта считалась греками более совершенной, чем греческая или финикийская буквенная (которую и придумал Тевт). Иероглиф, как это объясняли более поздние платоники, является прямым изображением смысла вещи, в отличие от буквенного письма, передающего звучание слова, выступающего в языке лишь знаком вещи.
Крантор из Сол, платоник, принадлежавший ко второму поколению «студентов» Академии, впрочем, имел на этот счет собственное мнение. Он был первым из последователей Платона, который написал комментарий на «Тимей» и в этом комментарии утверждал, что основатель их школы в «Тимее» и «Критии» изложил свою собственную беседу с египетскими жрецами, вложив ее в уста Солона. Если это так, то рассказ Платона становится еще более достоверным.
Итак, предоставим слово самому «виновнику» появления атлантологии. Ниже я привожу два обширных фрагмента из «Тимея» и «Крития», в которых речь идет об истории исчезнувшего острова.
«Тимей»
«Критий. Послушай же, Сократ, сказание хоть и весьма странное, но, безусловно, правдивое, как засвидетельствовал некогда Солон, мудрейший из семи мудрецов.[9] Он был родственником и большим другом прадеда нашего Дропида, о чем сам неоднократно упоминает в своих стихотворениях; и он говорил деду нашему Критию — а старик в свою очередь повторял это нам, — что нашим городом в древности были свершены великие и достойные удивления дела, которые потом оказались забыты по причине бега времени и гибели людей; величайшее из них то, которое сейчас нам будет кстати припомнить, чтобы сразу и отдарить тебя, и почтить богиню в ее праздник[10] достойным и правдивым хвалебным гимном.
Сократ. Прекрасно. Однако что же это за подвиг, о котором Критий со слов Солона рассказывал как о замалчиваемом, но действительно совершенном нашим городом?
Критий. Я расскажу то, что слышал как древнее сказание из уст человека, который сам был далеко не молод. Да, в те времена нашему деду было, по собственным его словам, около девяноста лет, а мне — самое большее десять. Мы справляли тогда как раз праздник Куреотис на Апатуриях,[11] и по установленному обряду для нас, мальчиков, наши отцы предложили награды за чтение стихов. Читались различные творения разных поэтов, и в том числе многие мальчики исполняли стихи Солона, которые в то время были еще новинкой. И вот один из членов фратрии, то ли впрямь по убеждению, то ли думая сделать приятное Критию, заявил, что считает Солона не только мудрейшим во всех прочих отношениях, но и в поэтическом своем творчестве благороднейшим из поэтов. А старик — помню это, как сейчас — очень обрадовался и сказал, улыбнувшись: «Если бы, Аминандр, он занимался поэзией не урывками, но всерьез, как другие, и если бы он довел до конца сказание, привезенное им сюда из Египта, а не был вынужден забросить его из-за смут и прочих бед, которые встретили его по возвращении на родину, я полагаю, что тогда ни Гесиод, ни Гомер, ни какой-либо иной поэт не мог бы превзойти его славой». «А что это было за сказание, Критий?» — спросил тот. «Оно касалось, — ответил наш дед, — величайшего из деяний, когда-либо совершенных нашим городом, которое заслуживало бы стать и самым известным из всех, но по причине времени и гибели совершивших это деяние рассказ о нем до нас не дошел».
«Поведай нам с самого начала, — попросил Аминандр, — в чем дело, при каких обстоятельствах и от кого слышал Солон то, что рассказывал как истинную правду?» «Есть в Египте, — начал наш дед, — у вершины дельты Нила, где река расходится на отдельные потоки, ном,[12] именуемый Саисским; главный город этого нома — Саис, откуда, между прочим, был родом царь Амасис.[13] Покровительница города — некая богиня, которая по-египетски зовется Нейт, а по-эллински, как утверждают местные жители, это Афина: они весьма дружественно расположены к афинянам и притязают на некое родство с последним. Солон рассказывал, что, когда он в своих странствиях прибыл туда, его приняли с большим почетом; когда же он стал расспрашивать о древних временах самых сведущих среди жрецов, ему пришлось убедиться, что ни сам он, ни вообще кто-либо из эллинов, можно сказать, почти ничего об этих предметах не знает. Однажды, вознамерившись перевести разговор на старые предания, он попробовал рассказать им наши мифы о древнейших событиях — о Форонее, почитаемом за первого человека, о Ниобе и о том, как Девкалион и Пирра пережили потоп;[14] при этом он пытался вывести родословную их потомков, а также исчислить по количеству поколений сроки, истекшие с тех времен. И тогда воскликнул один из жрецов, человек весьма преклонных лет: «Ах, Солон, Солон! Вы, эллины, вечно остаетесь детьми, и нет среди эллинов старца!» «Почему ты так говоришь?» — спросил Солон. «Все вы юны умом, — ответил тот, — ибо умы ваши не сохраняют в себе никакого предания, искони переходившего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени. Причина же тому вот какая. Уже были и еще будут многократные и различные случаи гибели людей, и притом самые страшные: из-за огня и воды, а другие, менее значительные — из-за тысяч иных бедствий. Отсюда и распространенное у вас сказание о Фаэтоне, сыне Гелиоса, который будто бы некогда запряг отцовскую колесницу, но не смог направить ее по отцовскому пути, а потому спалил все на Земле и сам погиб, испепеленный молнией. Положим, это сказание имеет облик мифа, но в нем содержится и правда: и в самом деле, тела, вращающиеся по небосводу вокруг Земли, отклоняются от своих путей, и потому через известные промежутки времени все на Земле гибнет от великого пожара. В такие времена обитатели гор и возвышенных либо сухих мест подвержены более полному истреблению, нежели те, кто живет возле рек или моря; а потому постоянный наш благодетель Нил избавляет нас и от этой беды, разливаясь. Когда же боги, творя над Землей очищение, затопляют ее водами, уцелеть могут волопасы и скотоводы в горах, между тем как обитатели ваших городов оказываются унесены потоками в море, но в нашей стране вода ни в такое время, ни в какое-либо иное не падает на поля сверху, а, напротив, по природе своей поднимается снизу. По этой причине сохраняющиеся у нас предания древнее всех, хотя и верно, что во всех землях, где тому не препятствует чрезмерный холод или жар, род человеческий неизменно существует в большем или меньшем числе. Какое бы славное или великое деяние или вообще замечательное событие ни произошло, будь то в нашем краю или в любой стране, о которой мы получаем известия, все это с древних времен запечатлевается в записях, которые мы храним в наших храмах; между тем у вас и прочих народов всякий раз, как только успеет выработаться письменность и все прочее, что необходимо для городской жизни, вновь и вновь в урочное время с небес низвергаются потоки, словно мор, оставляя из всех вас лишь неграмотных и неученых. И вы снова начинаете все сначала, словно только что родились, ничего не зная о том, что совершалось в древние времена в нашей стране или у вас самих. Взять хотя бы те ваши родословные, Солон, которые ты только что излагал, ведь они почти ничем не отличаются от детских сказок. Так, вы храните память только об одном потопе, а ведь их было много до этого; более того, вы даже не знаете, что некогда в вашей стране жил прекраснейший и благороднейший род людей. Ты сам и весь твой город происходите от тех немногих, кто остался из этого рода, но вы ничего о нем не ведаете, ибо их потомки на протяжении многих поколений умирали, не оставляя никаких записей и потому как бы пребывая в состоянии немоты. Между тем, Солон, перед самым большим и разрушительным наводнением государство, ныне известное под именем Афин, было и в делах военной доблести первым, и по совершенству своих законов стояло превыше сравнения; предание приписывает ему такие деяния и установления, которые прекраснее всего, что нам известно под небом».
9
«Семь мудрецов» — семь самых почитаемых греческих мыслителей и законодателей, живших в VII–VI вв. до н. э. (Фалес, Солон, Питтак и т. д.).
10
Дело в этом диалоге происходит в начале июня, во время праздника омовения статуи Афины Покровительницы Города.
11
Этот праздник проводился осенью, в начале ноября. Во время его мальчиков и девочек принимали в члены отцовского рода («фратрии»).
12
Ном — единица административно-территориального деления Египта. Обычно считается, что на месте номов когда-то существовали независимые государства-полисы.
13
Амасис (Яхмос II) — один из фараонов, правивший в Египте в 569–525 гг. до н. э.; при нем государство достигло небывалого расцвета.
14
Солон перечисляет мифологических персонажей, имеющих отношение к праистории греков.
Фороней — первый человек и первый царь Аргоса (области в Пелопоннесе), Ниоба — его дочь, первая смертная жена Зевса, Девкалион и Пирра — супружеская пара, спасшаяся во время всемирного потопа.