Страница 25 из 55
Снова его лицо исказила гримаса боли. Руки произвольно сжались в кулаки, и костяшки пальцев побелели.
Зулгайен вскочил с дивана и подбежал к своему учителю.
Всегда такой выдержанный, сейчас молодой полководец преобразился на глазах, превратился в испуганного мальчика. Видеть своего обожаемого учителя в эти мгновения было для него сущим мучением.
Он бормотал что-то нечленораздельное, топтался на одном месте, то склоняясь над Герданом, то оборачиваясь к Конану, будто ища у него поддержки, и при этом, казалось, сам не понимал, что и зачем делал.
Темноволосая, лишь с редкой проседью голова жреца была сильно запрокинута назад, так что светлая жилистая шея выглядела неестественно длинной.
Мускулы на лице напрягались и снова расслаблялись. Беззвучно шевелились бледные, почти белые губы. На высоком лбу выступили капельки пота.
— Зулгайен… мальчик мой, — негромко произнес жрец, быть может, даже в бреду. Его глаза были широко раскрыты, двигались из стороны в сторону, но будто бы ничего не различали перед собой. — Зулгайен!
— Я здесь… с тобой, Гердан, — тревожно вглядываясь в лицо своего учителя, отозвался полководец.
— Твоя жена… Ассинджа… в храме.
— Ассинджа в храме?! — не сдерживая радостного изумления, повторил вслед за жрецом полководец. — Здесь?! В храме Тарима?!
Гердан ответил ему едва заметным кивком головы. А потом-Потом тело жреца в последний раз содрогнулось, так сильно, что кровать при этом издала какой-то неясный пронзительный звук, то ли треск, то ли скрип.
Судорога прошла по немощному телу, огромной силой на миг подбросила его вверх и тут же отпустила свою беспощадную хватку.
Из горла Зулгайена вырвался отчаянный стон. Полководец неотрывно, не позволяя себе даже моргнуть, глядел на жреца.
В широко раскрытых остекленевших глазах не было и проблеска сознания. Зулгайен отшатнулся от кровати и, не поворачиваясь к стоявшему, позади него киммерийцу, дрожащим прерывающимся голосом произнес: — Он… он мертв.
Глава XII
«Ассинджа»
Когда Зулгайен приближался к невысокой сводчатой двери, сердце его билось с радостным волнением, часто и громко. Казалось, оно готово было вырваться из стеснявшей его груди. Зулгайен остановился у двери, па какое-то время в нерешительности замер. Наконец поднял руку и негромко постучал.
— Войдите! — послышался из-за двери мягкий женский голос. И мелодичные звуки этого голоса отозвались в душе Зулгайена нежным, трепетным чувством.
Порывистым движением полководец открыл дверь и, не раздумывая, переступил через порог. Сделал всего два шага, вдруг остановился. Перед ним была большая, роскошно убранная комната. На огромном, с высоченной спинкой кресле сидела молодая темноволосая женщина. На коленях у нее лежало шитье, но тонкие белые руки, опущенные над ним, замерли. Большие карие глаза глядели на вошедшего.
— Зулгайен?! — неуверенно произнесла женщина. А потом, через какие-то считанные мгновения (которые, между тем, показались полководцу вечностью томительного ожидания) она, уронив на пол свое шитье, вскочила с кресла и бросилась к мужу.
— Зулгайен! — снова воскликнула она. — Это ты! Ты!
Полководец заключил ее в объятия.
— Ассинджа! — шептал он и беспрестанно покрывал жаркими поцелуями ее лицо, волосы, руки.
— Я знала! Я верила, что ты вернешься! — воодушевлено говорила она, и в уголках ее карих глаз драгоценными камнями блестели слезы радости. — Наконец, мы вместе! Навсегда! — Ассинджа нерешительно подняла голову, и внимательно глядя на мужа, обрывающимся от волнения голосом повторила, но уже не утверждая, а с надеждой спрашивая: — Навсегда?!
Губы Зулгайена дрогнули. И на лице застыла страдальческая мина. Ассинджа глядела на мужа с испытующим недоверием и трогательной беззащитностью в одно и то же время.
— Что же ты молчишь?! — укоризненно спросила она. — Ответь мне, Зулгайен!
— Нет, — тихим сдавленным голосом произнес муж. — Завтра на рассвете я должен буду покинуть храм.
— Чтобы поспешить в Аграпур?! Преклонить перед самодуром Ездигердом колени?! — с гневной насмешкой в голосе воскликнула Ассинджа. — Уверена, — она прищурила глаза, — не ему ты обязан своей сегодняшней свободой!
— Ты права, — спокойно ответил Зулгайен. — Не ему — другому человеку. Но именно потому, — он заметно повысил голос, — чтобы отблагодарить своего спасителя, я и должен буду завтра покинуть тебя! Мой долг — помочь ему!
— Кто же этот человек? — настороженно спросила Ассинджа.
— Это киммериец по имени Конан, — ровным голосом ответил Зулгайен
— Киммериец?! — переспросила она и, если можно себе представить смешение искреннего изумления и пренебрежительного безразличия, то именно оно звучало в ее тоне. Ассинджа задумчиво, хотя и все с тем же безразличием во взгляде, сморщила лоб. Будучи несильна в географии (что по мнению Зулгайена в общем-то ничуть не умаляло других ее безусловных достоинств) она, видимо, просто не знала о том, кто же такие киммерийцы.
— Это народ, поселяющий северные… — со снисходительной улыбкой начал было пояснять Зулгайен.
— Мне известно это, — перебив мужа, резко отозвалась Ассинджа.
— Киммерийцы — сильные, храбрые люди! — с воодушевлением продолжал полководец. — И поверь, Конан — истинный сын своего народа!
— Ну, все же этот хваленный киммериец почему-то нуждается в твоей помощи! — с насмешкой воскликнула Ассинджа.
— Он вызволил меня… — начал было Зулгайен, но жена громко перебила его.
— Только для того, чтобы затем потребовать у тебя… помощи! — последнее слово она произнесла с саркастической усмешкой.
— Ассинджа, как ты можешь! — гневно воскликнул полководец. — Не забывай, я обязан ему свободой!
— И куда же вы теперь направляетесь? — примирительным тоном спросила его жена.
— В Косалу.
— В Косалу?! — Ассинджа глядела на мужа широко раскрытыми от удивления глазами. — Но что же понадобилось этому твоему… киммерийцу, — это слово она произнесла не без некоторой брезгливости, — в Косале?!
Зулгайен колебался перед тем, как ответить.
— Я скажу тебе, — наконец неуверенно произнес он. — Но заклинаю, держи все услышанное в тайне!
Ассинджа утвердительно кивнула головой.
— Пойдем сядем, любимый, — сказала она, — и ты расскажешь мне обо всем.
Зулгайен сел на кресло, то самое, на котором еще несколько мгновений назад сидела с шитьем в руках его жена. Сама же Ассинджа опустилась на ковер у ног мужа.
— Говори же, — мягко поторопила она. — Я с нетерпением жду твоего рассказа.
— Известно ли тебе что-либо о таинственном похищении из Айодхийского королевского дворца маленькой принцессы?
— Конечно, — ничуть не раздумывая, ответила Ассинджа. — И поговаривают, что это дело рук Ездигерда. Впрочем, — с усмешкой добавила она, — здесь скорее замешано жречество Эрлика.
На губах Зулгайена промелькнула тень грустной улыбки.
— Нет, — тихо ответил полководец. — Ни правитель Турана, ни алчное жречество, на самом деле, не причастны к пропаже вендийской принцессы. Сила, несоизмеримо более страшная и могущественная, похитила девочку.
Ассинджа вздрогнула, будто при словах мужа ее всю вдруг обдало леденящим холодом.
— Ты пугаешь меня, — прошептала она, тревожно вглядываясь в лицо Зулгайена. — Что же это за сила? — Ее голос был чуть слышен.
— Я как-то рассказывал тебе о косальских ведьмах-огнепоклонницах…
— Ведьмах-огнепоклонницах?! — перебив мужа, воскликнула Ассинджа. И теперь в ее тоне слышалась веселая насмешка. — Так по-твоему, это они похитили вендийскую принцессу?! Боги! Признайся, любимый, ты шутишь?!
Зулгайен отрицательно покачал головой.
— Значит, все-таки не шутишь, — медленно произнесла Ассинджа, и уголки ее губ уныло опустились. — И теперь ты намерен отправиться в Косалу. Но… но почему — именно ты?! — недоуменно воскликнула она. — Какое отношение к пропаже вендийской принцессы могут иметь туранский полководец и этот твой… искатель приключений?! Впрочем, до него мне дела нет! — Ассинджа выдавила из себя хриплый смешок. — Ну же, скажи мне?!