Страница 95 из 298
— Гарантия — известные нам законы небесной механики, — заметил Роквелл.
Жанна протестующе помахала в воздухе вилкой.
— Я уважаю небесную механику, но откуда вы можете точно знать, как она отреагирует на такое грубое вмешательство? Прецедентов еще не было!
— Нет, были, — возразил он, — События такого масштаба обычны для Солнечной системы. Пример: падение комет на Юпитер в 1994 и 2009 годах. Кометы для внутренней области Солнечной системы — это чужаки, так что их удары по планетам можно считать внешним воздействием.
— А какой был там тротиловый эквивалент? — поинтересовалась Гвен.
— Не помню точно… Коллега Аливо, вы не подскажете…?
Чилийский астрофизик кивнул и сообщил.
— Взрыв самого крупного из фрагментов кометы Шумейкера-Леви в 1994 был эквивалентен шести миллионам мегатонн тротила. Всего упал двадцать один фрагмент. Коллега Роквелл прав: это — ординарное космическое событие. Что касается эксперимента «Астарта», то там эквивалентная мощность окажется больше на два — три порядка. Подобное событие для Солнечной системы я бы назвал сравнительно редким, но никак не уникальным.
— А ничего, что вы работаете с точностью плюс-минус два слона? — спросила Жанна, — Это же не маленький «бумм!» вроде тех, какие наш учитель химии показывал в школе на уроках, чтобы как-то заинтересовать нас, балбесов.
— Мы работаем с запасом, — пояснил доктор Папай, — Кроме того, вокруг нас в космосе нет супермаркета, где можно выбрать в точности такой шарик для боулинга, который нам нужен, согласно расчетам коллеги Роквелла.
— Большая удача, что хотя бы такой шарик нашелся, — добавила Дейдра.
Доктор Папай шутливо погрозил новозеландке пальцем.
— Не надо говорить об удаче раньше времени. Будущее туманно.
— Удача — штука относительная, — заметила суб-лейтенант Нахара, — с пугающей скоростью работая вилкой над кулинарным шедевром доктора Шана, — Когда говорят: «удачный выстрел снайпера», то имеют в виду, что повезло ему, а не фигуре, оказавшейся в прицеле.
— Леди офицер смотрит в корень, — объявил доктор Роквелл, — Говоря о реакции международных политических институтов, я имел в виду именно это.
— Они и есть фигуры в прицеле? — уточнила Жанна.
Новозеландец коротко кивнул и отправился к кофеварке. Дейдра Вакехиа снова потянулась, зевнула и немного лениво прокомментировала:
— Давно пора смыть эти авгиевы конюшни в канализацию.
— Вообще-то, по легенде, конюшни не смыли, а промыли, — педантично уточнил доктор Аливо, — Геракл перекрыл какую-то реку, не помню, какую именно, и направил ее воды в конюшни, которые были на тот момент так основательно… Э-э… Вы понимаете… Что традиционные методы уборки уже не дали бы результата.
— Вот-вот! Я это и хотела сказать.
— А что такого произойдет с международными институтами? — спросила Гвен.
— Сейчас попробую объяснить, — сказал Роквелл, возвращаясь за стол с полной чашечкой и сразу же отхлебывая почти четверть ее содержимого, — Вспомним мировой порядок, существовавший до начала колонизации Северной Америки. Старый Свет был вполне стабильной помойной ямой, в которой уже несколько веков не происходило ничего существенного, кроме вялого гниения. Заморские колонии европейских монархий были просто далекими выселками, а военные конфликты давно превратились в дружеские междусобойчики каких-нибудь потомственных дегенератов, вроде Габсбургов или Гогенцоллернов. Вдруг, за океаном возникает альтернативная территория, деятельные жители которой, отфильтрованные позитивной селекцией из европейского планктона, дружно говорят этим столпам старого мирового порядка: «А шли бы вы все на…». И немедленно после этого, Европа взрывается революциями, королям начинают рубить головы на площадях… В общем, происходит смена стиля.
Доктор Аливо, успевший за это время раскурить огромную кубинскую сигару, саркастически хмыкнул и ехидно заметил:
— Во всей этой красивой теории есть один неустранимый парадокс: наш проект финансируют не марсиане, а земные правительства и бизнес-группы. Те самые круги, которые поддерживают нынешний мировой экономико-политический порядок и его международные институты. Получается, что одной рукой они за такой порядок, а другой рукой — за его разрушение.
— А что вас удивляет? — спросил Роквелл, — История повторяется. В XVIII веке, когда Североамериканские штаты боролись за свое существование, Франция и Испания поддержали их военной силой. Ясно, что Людовик XVI и Карл III не питали никакой симпатии к либертальным идеям Декларации Независимости и встали на сторону мятежной колонии только чтобы ослабить Англию.
— Эффект стран второго эшелона, — поддержал Фрэдди Макграт, — Точно так же, Германия во время первой мировой войны финансировала Ленина. Полагаю, коммунистическая идея была противна кайзеру, но он хотел нейтрализовать Россию и ослабить Антанту, представлявшую первый эшелон великих держав.
— Это диалектика, — добавил Йан Шан, — Старая общественно-экономическая формация сама выращивает своего могильщика.
— О, боже! Мы докатились до марксистской агитации за столом, — доктор Папай трагически взмахнул руками, опрокидывая котелок с какао.
Суб-лейтенант Нахара остановила падение котелка быстрым движением левой руки, не прекращая при этом орудовать вилкой, которую держала в правой.
— При чем тут агитация? — спросил меганезийский китаец, — Я привел правило диалектики, записанное еще Гераклитом, в V веке до новой эры.
— Только не говорите мне, что Гераклит придумал исторический материализм, общественно-экономические формации и классовую борьбу! — сказал Папай.
— Коллега Макграт помянул Ленина и открыл ящик Пандоры, — констатировал доктор Аливо, пыхтя своей сигарой.
— Я просто нашел удачную аналогию, — возразил Фрэдди, — В начале прошлого столетия тоже были страны, которые развились слишком поздно и опоздали к столу, за которым делили великий колониальный пирог. Сейчас — то же самое, только пирог уже космический.
— Совершенно точно! — поддержал его доктор Шан, — Ленин тогда писал, что к империалистическому столу угощений Германия пришла последней.
Бразилец поднял глаза к небу (точнее, к потолку) и снова взмахнул руками.
— Я понимаю, почему коллега Йан сыплет цитатами из Маркса и Ленина. Он родился и вырос в Китае, при коммунистическом режиме, но вы-то из Канады, коллега Фрэдди, откуда у вас эти красные лозунги?
— Послушайте, Мануэло, я не виноват, что Маркс и Ленин иногда говорили правильные вещи. Даже Мао Цзэдун иногда говорил правильные вещи.
— Это какие, например? — поинтересовался доктор Аливо.
— Например, что винтовка рождает власть.
— Людоедский принцип, — проворчал Мануэло Папай.
— Вы готовы это опровергнуть? — невозмутимо спросил канадец.
Жанна доела последний кусочек курицы и, пользуясь тем, что он отвлекся, нахально подвинула к себе его стакан с синей жидкостью, пачку сигарет и зажигалку. Жидкость оказалась соком, похожим на смесь манго и яблока, а сигареты — трансэкваториально-африканскими «Оngo-Willem Plant», очень ароматными, но слишком крепкими. Она сделала затяжку и чихнула.
— Ну, ничего себе! — воскликнул Фрэдди, окинув взглядом произошедшие на столике перемещения предметов.
— На меня дурно повлияли проповеди марксизма, — пояснила Жанна, — я вдруг перестала признавать право частной собственности на аграрные ресурсы.
— Что, коллега, доигрались в серп и молот? — съехидничал Аливо.
Дейдра Вакехиа бросила взгляд на противоположную грань пирамидального потолка и, со вздохом, произнесла.
— Как референт, информирую почтенное собрание, что через 10 минут у нас по плану сеанс связи со звездным десантом… В смысле, с объектом «Barbus».
— О, дьявол! — воскликнул бразилец, и все, кроме Жанны и Гвен вскочили из-за стола.
— Скиммер краббер бумс! — скомандовал Роквелл.
Ярко-лиловая пластмассовая штуковина в углу кафе, которую Жанна до этого момента принимала за мусорное ведро, сделанное в форме гигантского краба, шевельнулась и, смешно шагая лапами, двинулась по помещению, деловито всасывая гротескным хоботком крошки, пыль и табачный пепел…