День Астарты

— Не увлекаться недооценкой противника, — лаконично ответил меганезиец.

— Занятно, — проворчал контр-адмирал, — Вообще-то у меня создается впечатление, что главной проблемой является не то сборище мелкого хулиганья, которое вы назвали «противником», а ваша платформа на рифе Скотта, которую я, согласно инструкциям Штаба Обороны, ни при каких условиях не должен задеть. Хорошенькое дело! Как я должен себя вести, если сепаратисты перебегут на вашу сторону местной акватории?

— Никак, — сказал Крэмо, — В этом случае я просто их арестую.

— А дальше? — спросил Сармиенте.

— А дальше это уже не военный вопрос, а компетенция нашего Верховного суда.

— Что ж, это неплохо. Тогда я сегодня же загоню эту шайку в вашу акваторию, вы их арестуете, и пусть потом законники разбираются, в какую тюрьму их сажать. На мой взгляд, это уже не важно.

Аурелио Крэмо покачал головой.

— Сен Сармиенте, отнеситесь, пожалуйста, серьезно к моему совету.

— Коллега Крэмо прав, — добавил генерал Мартинес, — Эти сепаратисты не какая-то там шайка хулиганья, а организованная военная сила.

— Полста папуасов, маори и местных полинезийцев — это, по-вашему, организованная военная сила? — с оттенком брезгливости переспросил контр-адмирал.

— Увы, да, — ответил Мартинес.

— Ладно. Хорошо, что вы это сказали. По крайней мере, мне не придется обращаться с ними, как с гражданскими, и оглядываться на всякие там правила о некомбатантах.

— Не придется, — подтвердил генерал разведки.

— Так я могу, наконец, начинать действовать?

— Это на ваше усмотрение, — сказал Мартинес, — Вы же командуете операцией. А мы, с вашего разрешения, отправимся по своим делам. Не так ли, сеньор Крэмо?

— Совершенно с вами согласен, — подтвердил меганезийский майор.

— Рад был вас видеть, сеньоры, — проворчал Сармиенте, всем своим видом показывая, насколько он рад, что представители спецслужб покидают его корабль.

Дроны типа «CL», напоминают простейшего снеговика, сделанного из двух шаров, поставленных друг на друга. Летает CL наподобие геликоптера, на двух воздушных винтах, для которых перемычка служит валом. Вертикальный взлет, маневренность, круговой обзор камер и простота использования, обеспечили этим дронам высокую популярность и в сухопутных войсках, и на флоте, еще в первые годы XXI века.

CL, запущенный с борта эсминца «Леонор» успел преодолеть примерно две трети дистанции до берега Сала-и-Гомес, и передать ряд изображений фортов на острове, когда раздался едва слышный щелчок, одна лопасть нижнего ротора отлетела, и CL, несколько раз медленно перевернувшись в воздухе, рухнул в море с высоты около полукилометра. Офицер-оператор мостика дистанционного управления выругался и собрался идти докладывать контр-адмиралу, когда один сегмент остекления мостика с громким звоном лопнул, осыпав всю операторскую группу осколками.

— Что за хрень?! — удивленно воскликнул офицер, и в этот момент за его спиной со звонким щелчком разлетелся на мелкие кусочки выключатель на питающем кабеле.

Посыпались искры от закоротившей проводки. В воздухе запахло горелой изоляцией.

Экраны контроля оборудования погасли, а кулеры-вентиляторы остановились, издав напоследок обиженное гудение. «О, дьявол! — крикнул кто-то, — Мы под огнем»!

К чести контр-адмирала Сармиенто, надо отметить, что он уже через четверть минуты нашел в себе силы признать: его эскадра — под массированным обстрелом снайперов с берега, до которого сейчас было чуть больше 2000 метров (предельная дальность для лучших снайперских винтовок). Снайперы не целились в людей, иначе эта четверть минуты стоила бы жизни многим членам экипажа. Огонь велся по технике. В брызги разлеталась оптика, пули разрезали проводку, пробивали антенны радаров…

Перед лицом суровой реальности, контр-адмирал отдал приказ: экипажам перейти в укрытия, исключив перемещения по открытым палубам и мостикам, а суда эскадры отвести на безопасное расстояние от берега, и приступить к устранению последствий обстрела и восстановлению поврежденной техники. Пули поражали незащищенные броней узлы, пока дистанция до берега не выросла до полутора миль. Следующий час экипажи уточняли масштабы ущерба и тушили мелкие пожары, вызванные короткими замыканиями проводки. Два вертолета «Sea-King» на палубе авианосца «Сантандер» тушить не имело смысла: пока эскадра отступала, они сгорели почти полностью, а видеозапись этого пожара (и самого отступления эскадры) уже показывало CNN.

Такого оскорбления флоту и флагу не стерпел бы ни один флотоводец старой закалки. Контр-адмирал Сармиенте не был исключением. Опасаясь, как бы штатские крысы в правительстве не приняли какой-либо мирный план, сделав его позор не отмщенным, Сармиенте отдал приказ о начале бомбардировки форта противника по площадям. Под грохот автоматических артиллерийских установок и визг влетающих ракет, он курил сигару, пил кофе чашку за чашкой, и наблюдал, как маленький островок постепенно скрывается под огромной шапкой бурого дыма и пыли. Легкий северо-западный ветер медленно размывал все это в сторону совершенно пустого океана к юго-востоку от эскадры, и от меганезийской платформы, и объективных претензий ни у кого быть не могло. Меганезийцы, как он заметил, переместили всю легкую плавучую технику из южной акватории своей базы в северную, куда не могли долетать осколки снарядов.

Чтобы не отвлекаться на звонки либерального штатского отребья, контр-адмирал приказал капитан-лейтенанту Техеда соединять его только с президентом, с министром обороны со штабом флота, и с дирекцией разведки и национальной безопасности. Следующие два часа, никто не мешал Сармиенте любоваться впечатляющей картиной массированного артиллерийского удара эскадры по островку площадью 15 гектаров. Потом он приказал прекратить огонь: ясно же, что на острове истреблено все живое…

Через час, при попытке подойти ближе к Сала-и-Гомес, чилийская эскадра снова наткнулась на шквальный огонь снайперов. Контр-адмирала Сармиенте приказал вернуться на позицию в полутора милях от берега и повторить бомбардировку.

Мичман Леон Гарсиа из корпуса технического снабжения ВМС Чили носил прозвище Хиппи и служил на базе Ханга-Роа в т. н. «оперативной группе допоставок», которая, по мере возможности, доставляла на корабли в центрально-тихоокеанской акватории те предметы, которые недогрузили в порту. Забытое (весом до тонны) пихали в гидроплан «Кенгуру» (made in North Korea), и отправляли с острова Пасхи (Рапа Нуи) к месту, где находилось недогруженное судно. Эскадра контр-адмирала Сармиенте вышла из Ханга-Роа к Сала-и-Гомес в спешном порядке (из-за обнаружения десанта сепаратистов), не успев принять на борт массу необходимых вещей: кетчуп, дижонская горчица, крем для обуви, сгущенное молоко, гигиенические салфетки, дрожжи, оливковое масло и еще 14 позиций. Леон-Хиппи должен был взлететь из Ханга-Роа в 6 утра и доставить все это на эскадру в 7:30, но он проспал, и явился на вспомогательный аэродром около 11. Больше часа ушло на то, чтобы разбудить и привести в дееспособное состояние механика (тот спал на клумбе с жестокого бодуна). Следующий час ждали водителя автопогрузчика (ушедшего на обеденный перерыв). Итого: «Кенгуру» взлетел во второй половине дня.

После второй бомбардировки огромная шапка серо-бурого дыма и пыли расползлась примерно на милю вокруг и ее языки добрались до меганезийской платформы на рифе Скотта. Эскадра двинулась к уже почти невидимому во всей этой каше островку, и на рубеже 2000 метров снова попала под шквальный огонь снайперов. Пожарные расчеты сбились с ног, поливая углекислотным паром горящие узлы закоротившей проводки. Снайперы врага почему-то принципиально не стреляли по людям. Только по технике. Правда, полтора десятка матросов, угодили в лазарет, не вследствие ранений, а из-за мелких ожогов и легких отравлений дымом. Офицеры эскадры многозначительно переглядывались (происходящее было подозрительно похоже на тренинг-маневры в условиях, приближенных к боевым), однако пока держали свое мнение при себе.