День Астарты

— Типа, да. Но рассказывать, как ты понимаешь, не могу…

— Ясно. Сраная секретность. Ладно, не очень-то и хотелось. ОК, щас сделаю… Папа, отвлекись на секунду. Можно я возьму аквабайк и сгоняю к маме, пока она вообще не слиняла куда-нибудь в Тонга на этом ботике?

— Бери, детка. Но только туда и обратно и, пожалуйста, не хулигань на воде.

— Я чисто для дела, и все, — серьезным тоном ответила Люси и двинулась к пирсу.

Я не представляю, как маму можно уболтать на такое, но если Уфти обещал — значит сделает. Он зверски хитрый, как все береговые папуасы, хотя и притворяется, простым, как медуза. Раз он не торговался за фант, значит, знает способ уболтать. Почему я так хочу попасть на Элаусестере — это целая тема. Тут надо по порядку. Во-первых, жены дока Мак Лоу — Ри и Фэ. Они оттуда. В 20-м году док Мак перебрался сюда из Европы и жил все лето на острове Алофи, рядом с нашей фермой, которая у нас на той стороне пролива. А эти девчонки, Ри и Фэ, были тогда в армии, и сняли дока на двоих. Типа, бывает. Потом они втроем переехали на атолл Никупара, на 1000 миль к юго-западу, потому что доку там предложили заниматься экстремальной биологией. Так вот, если посмотреть на этих девчонок, то сразу хочется понять: а как такими становятся? Если просто по рассказам, это не то. Есть вещи, которые надо видеть своими глазами. Вот, например, этот пирс, который они сегодня подарили маме. Офигенная штука, но ее не вдруг опишешь словами. Он маленький, но в 2 яруса, и второй — не просто антресоль, а реальная терраса, хоть гостей там принимай. Вся эта штука — надувная и обалденно эстетичная. Это на Элаусестере такой обычай: делать только красивые вещи. И еще там коммунизм. Реально, без балды. Возьмите любую агитку комми про то, какие классные будут люди в краснопузом светлом будущем и вычеркнете оттуда всю дурацкую ботву. То, что останется — это и есть Элаусестере.

Раз commie-future — значит, понятное дело, колонизация космоса. Это на Элаусестере самая козырная тема. Откуда экипаж «Диогена-1»? С Элаусестере. Откуда будет экипаж «Диогена-2»? Оттуда же. Интересно: а они, правда, полетят к Немезиде? Если бы не они, то для обычного канака космос остался бы чисто земным делом. Спутниковая связь, TV, meteo, и суборбитальные шаттлы. Типа, авиа-шаттл, но за час не 300 миль, а 3000! Или любительские «trapo», как у Батчеров. Это шаровидный папуасский спейс-планер. Он взлетает выше атмосферы и делает прыжок, как отсюда до Папуа. От Пелелиу, где живут Батчеры, до нас — два прыжка. Мама говорит: это — чума, а по-моему — классно!

В общем, спутники, тем более, суборбиталы — это чисто земные фишки. И все лунные штуки — тоже. Ведь до Луны всего 10 кругосветных путешествий. Ну, ни фига это не космос, если по-честному. А вот «Диоген» — совсем другое дело, потому что на нем ты живешь, как в доме, а летишь к той же Немезиде или к Тау, мать его, Кита, в фоновом режиме и не заморачиваешься этим делом. По ходу, «Диоген» — это просто надувная 6-метровая жилая бочка на четверых. Правда, эти четверо должны быть с Элаусестере. Любой другой экипаж переругается на хрен дней через сто, но у коммунистов-канаков такая коллективная психология, что их не напрягает жить вчетвером в общем гнезде.

Так что, Элаусестере — самое космическое место на свете. Но из-за этой космической психологии мама не хочет, чтобы я там тусовалась. Типа, для такого младенца, как я, может в такой кампании получиться негативный бытовой опыт. Ага! Зато дома у меня самая, блядь, лучшая кампания для младенцев. Сплошные, блядь, плюшевые зайчики!

Ладно, все, включаем движок, едем за мамой. 20 фунтов против дохлой селедки, что сейчас день рождения будет обосран по полной программе. Жалко маму. Хули она не уйдет с этой работы? Вот Рон ушел, а у него были перспективы ого-го! Но Рон любит Пуму, и точка. Нет, так непонятно. На самом деле все, что люди знали про любовь до момента, когда Рон встретил Пуму — это фигня, отстой и обман телезрителей. А Пума — про нее не объяснить словами, потому что для нее самой слова — это шелуха, флейм… Короче — они живут чисто по-своему. А мама так не может. Мама отвечает за жизнь и безопасность огромной толпы людей, и у нее, типа, чувство ответственности. А папа принимает ситуацию такой, как она есть. У них тоже любовь, но по-другому. И тоже в тысячу раз круче, чем вся ботва, которая отснята про любовь в кино. Но мало кто это замечает. Просто я наблюдательная. Говорят, я в этом смысле пошла в маму. May be…

Обратно на аквабайке прикатила уже Чубби, а Люси, которой торопиться было некуда, пошла приблизительно в сторону берега Футуна на подарочном «кораблике фей». Она принципиально не включала движок и пользовалась крыльчаткой исключительно как парусом. Поскольку ветер был для этого крайне неудачен, Люси шла бейдевиндом со сложной сменой галсов. На берегу ее искусство лавировки некому было оценить — все занимались прямыми и косвенными последствиями сообщения, полученного Уфти. К моменту, когда она преодолела половину дистанции, от берега отвалил катер и рванул через пролив в сторону островка Алофи. Люси не могла увидеть находящихся в катере людей (слишком далеко), но догадалась, что это Чубби плюс Нонг, Уфти, Керк и Тино (все штатные коммандос, прибывшие на день рождения)… Под впечатлением от этого рывка, Люси бросила игры с ветром и включила движок на полную мощность. Легкий аэробот преодолел оставшуюся милю за 10 минут, и причалил к новому пирсу.

Как она и предполагала, там продолжалось темпераментное обсуждение…

— … Специфика этой работы, — договорил Рон.

— Очень интересной и нужной, но немного неудобной, — добавила Пума.

— Слово «немного» явно лишнее, — проворчал Микеле.

— Мама же теперь не очень часто так делает, — возразила Флер.

— Просто, детка, ты теперь не очень часто бываешь дома, — агроинженер, потрепал старшую дочь по шее.

— Ничего подобного! Я бываю каждую неделю, по два раза, ну по одному уж точно!

Оскэ помог Люси пришвартовать пропеллерно-парусный катмаранчик и спросил:

— Ну, как игрушка?

— Зачетная! А сколько надо добавить мощности, чтобы она отрывалась от воды?

— Упс… — произнес он, озадаченно погладив пурпурный ежик волос, — надо подумать.

— Моя очередь кататься! — заявила Рибопо, уселась за штурвал и включила движок.

— Ри! Ты бы хоть спросила у людей разрешения! — крикнул ей вслед док Мак Лоу. Она лишь махнула рукой (в том смысле, что люди свои, и так ясно, что разрешат).

— Типа, детство в жопе играет, — прокомментировала Фэнг и, повернувшись к Люси, добавила, — А разгонять эту штуку до скорости отрыва не советую. Опрокинешься.

— Дизайн поменять, и все, — возразил Оскэ.

— Это смотря как, — уточнила она.

— Типа, «обратная дельта», — ответил он и, небрежно начертил большим пальцем босой ноги на песке треугольник, и стрелку, показывающую, что эта штука движется одной из сторон вперед. Потом дорисовал над углом напротив этой стороны квадрат и пояснил, — Здесь хвост. Называется «схема Липпиша», придумана сто лет назад.

— И работает? — спросила Люси.

— Еще как! Не зря же ее в колледже проходят.

— Отстой! — заявила Фэнг и нарисовала рядом что-то вроде бабочки, — Вот так лучше.

— А спереди и сбоку? — поинтересовался он.

Фэнг молча начертила на песке еще две схематичные проекции.

— Прикольно, — оценил Оскэ, и в некоторой задумчивости, закурил сигарету.

— А ваша банда отсюда летит сразу на Элаусестере? — встряла Люси.

— Ну, да. Послезавтра День Бамбуковой Флейты…

— Я поэтому и спрашиваю, — пояснила младшая Карпини-Хок.

— Ты знаешь наш календарь?

— Знаю. Вообще-то он ольмекский. 13 драконических лунных месяцев…

— Каких-каких? — переспросил Оскэ.

— Драконических, — повторила она, — Древние считали, что Луну проглатывает дракон.

— Проглатывает — и что?

— Потом выплевывает. По ходу, она несъедобная… Фэнг, а если я упаду вам на хвост?