День Астарты

— Молчим-молчим, — хихикнув, сказала Флер.

— Так вот, — продолжил Оскэ, — Женщина, как бы, неявно предполагает, что все особи мужского пола видят в ней эталон сексуальности. И это у нее выражено в движениях.

— Круто, — сказала Люси, — А с чего бы ей так предполагать?

— А просто ей так хочется, и все. Даже если она страшная, как атомный гриб…

— Спасибо, ты тоже очень красив.

— Я не про тебя, я в принципе. Тут дело не во внешности, а во внутреннем убеждении.

— Ага. И откуда оно у меня появится?

— Изнутри, понятное дело. Киту же ты понравилась в сексуальном смысле.

— Так то во сне.

— Ну, и что? Вот, буддисты верят, что вся жизнь — это сон, и никто пока не опроверг.

— Yo-o! — выдохнула Флер, — Ежик, ты здорово придумал! Я от тебя балдею!

Оскэ улыбнулся до ушей и постучал себя кулаками в грудь, подражая жестикуляции самца гориллы, завлекающего самку для спаривания. Флер одним легким и гибким движением вскочила на ноги, предварительно шлепнув Люси по попе.

— Пошли, мелкая, посекретничаем. Я тебе кое-что объясню. А Ежик, может быть, пока присобачит к раме стойку с движком и крепления баллонов. Правда, Ежик?

— Ну, ни фига себе! А кто меня будет развлекать? Я уже молчу про помогать…

— Мы тебе поставим забойную музыку. И вообще: кто у нас великий инженер?

— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, — проворчал он, с демонстративной неохотой вставая и надевая защитный фартук, — Вот такая дхарма в этой сансаре.

52

Дата/Время: 12–13.03.24 года Хартии

Место: Хауаити — Ротума.

Маленькая сиреневая моторка, с нарисованной на борту улыбающейся мидией, была похожая на двухместную люльку карусели в Луна-парке. Она медленно отползла от причала, развернулась на пятачке, а потом мгновенно разогналась, поднимаясь над волнами на коротких подводных крыльях, и рванула на юг, к берегу Ротума…

Руни оказалась смелой девушкой. Утром, прежде, чем исчезнуть в тумане, она даже попила со мной какао и, со здоровым аппетитом, слопала яичницу, сделанную мной по специальному секретному рецепту (с сыром и ломтиками кальмаров). Про туман — это эпическая аллегория. Погода ясная, без осадков, ветер умеренный, давление 760 мм, температура 26 С, самочувствие нормальное, настроение — меланхоличное, местами херовое. Эфаик, тахуна клана Атоаэ ротумских утафоа, которые живут на Хауануи, островке через стометровый пролив к северу от моего Хауаити, говорит, что на меня наговорено tapulipo, особое злостное колдунство, отбивающее друзей и женщин. Если представлять ситуацию в его модели мира, то так оно и есть. Замените колдунство на проф-специфику, и получится объяснение в обыкновенной постмодерновой модели.

Почему это так действует на людей — это вопрос академический, т. е. ни хрена еще не изученный. Когда я в 14 лет выбрал в колледже группу дизайна робото-моторики, нас предупреждали: могут быть социо-коммуникативные проблемы. Это уже тогда было известно. Но я, конечно, не поверил — подумал, что ерунда. На 3-м курсе я уже начал понимать, что это не совсем ерунда, но подвернулось «братство», а через 3 года нас нахватили, и мне вклеили робото-саперную каторгу на Хауаити. Проблема этой самой коммуникативности временно отошла на задний план, а потом было поздно. Если бы, допустим, я даже сменил работу, навыки бы все равно остались. В общем — te Paoro. Судьба. Я сижу на краю крыши, болтаю ногами в воздухе, курю сигарету и смотрю на сиреневую моторку, которая уходит на юг, в сторону виднеющегося в полумиле яхт-харбора городка Оинафа. Кстати — милый городок, и люди симпатичные. Женщины, в частности. Если общаться с человеком меньше часа, он ничего такого не замечает. В следующие четыре часа у него начинает нарастать беспокойство, а через сутки, он понимает, что ему дискомфортно находиться рядом со мной. И он (или она) исчезает.

Теоретически, могло быть гораздо хуже — если бы люди реагировали сразу. А так, я твердо знаю: у меня есть 5 часов на полноценное общение с человеком. За это время можно все успеть, а дальше — te Paoro. Если я общаюсь с кем-то меньше 2 часов, то кумулятивный эффект не проявляется. При новой встрече у человека не всплывает остаточное беспокойство от прошлого раза. Так что, в баре, в дансинге, в харборе и в офисе ротумского филиала партнерства «DiproX», в Мотуса-таун (куда я захожу раз в неделю), у меня репутация слегка эксцентричного, но довольно приятного парня.

На утафоа из клана Атоаэ (вернувшихся на Хауануэ, когда я разминировал островки и длинную песчаную косу Онехаупу, мое «проф-обаяние» почему-то не действует, или вернее, оно действует очень слабо. С этими утафоа как-то сразу сложились соседские отношения. Формально, мы с тахуна Эфаиком — товарищи по одной из трех его vahine. Иногда Плао заглядывает на какао и секс. Реже — задерживается до утра и оставляет какой-нибудь амулет типа ложки, чашки, или бамбуковой подставки для котелка. По мнению Плао, рано или поздно один из амулетов сработает, и нейтрализует tapulipo, которое ко мне, как бы, приклеилось, пока я тут долбался с минными полями. За что я люблю «нативных» утафоа, так это за их особый оптимизм: рано или поздно, так или иначе, в этой жизни или не в этой, любая проблема или будет решена, или исчезнет.

Кстати, вот, семейка Эфиака как раз ставит сети, чтобы тралить вдоль косы Онехаупу. Участвуют: сам тахуна, две его жены, один его товарищ по жене, два старших сына и старшая дочь. Два мелких киндера и одна жена (которая сейчас на 8-м месяце), сидят дома. Рыбы на Онехаупу много, об этом мне сообщил Эфиак при первом знакомстве: «Хорошо, — сказал он, — что тебя посадили. Такое рыбное место пропадало, а теперь ты уберешь мины, и здесь снова можно будет жить и ловить рыбу». Простой парень этот Эфиак, хотя и колдун. Что подумал — то и сказал. А может, и не простой. Может, он проверял, как я отреагирую. Моя реакция показалась ему правильной, и теперь меня считают за своего. Версия… Кстати, не составить ли этим ребятам кампанию в порядке смены рода деятельности (иногда я с ними рыбачу, за справедливую долю в улове). Я уже собираюсь реализовать эту идею, но тут звонит мобайл.

Хаген взял с чайного столика трубку.

— Aloha, это Клейн.

— Iaora, Хаген! Это Люси с Футуна-и-Алофи. Ты там сильно занят?

— Нет, а что?

— Ну, просто, как на счет того, чтобы, съездить еще раз послушать китов?

— Aita pe-a, — сказал он, — прилетайте, съездим.

— А можно сегодня?

— Легко. Правда, у меня есть сегодня работа, но это все равно дома, так что не влияет.

— Договорились, — сказала она.

— Если не найдете меня дома, то я рыбачу с утафоа у косы, напротив восточной бухты.

— Ага, понятно. До встречи.

— До встречи.

Покрутив трубку в руке, Хаген пихнул ее в браслет, браслет застегнул над бицепсом, надел шорты и пластиковые сандалии (полезная вещь для хождения по мелководью, достаточно богатому колючей донной фауной), и спустившись по восточному склону Хауаити, с ходу, нырнул. До косы напрямую было всего полтораста метров, и рыбаки находились сейчас как раз недалеко от места максимального сближения. Разумеется, Хагена заметили почти сразу и приветственно замахали над головой руками, а через 5 минут обнялись, перебросились несколькими фразами, и быстро перераспределились, чтобы новому участнику тоже нашлось место. Веселое дело тралить на низкой воде…

От Футуна до Ротума идти 300 миль на вест-норд-вест. Большой Фиджи остается в полутораста милях слева, а Тувалу — в двухстах милях справа. Короче: вокруг пустой океан, всю дорогу. С Футуна я вылетела на «Медузе» полтора часа назад, скорость примерно 70 узлов. Я старательно не думаю о том, что будет, если я промахнуь мимо маленького острова Ротума, потому что дальше на этом курсе нет ничего, до самой Микронезии (до которой, разумеется, моих аккумуляторов не хватит — они всего на 8 часов полета). Вообще — обалдеть можно… Полет! Всего в метре над волнами, но не касаясь воды. Типа, я — авиатор. Когда Флер и Ежик забросили меня домой вместе с «Медузой», папа сначала чуть не поотрывал нам головы. Потом прокатился сам, и примерно час думал, а потом разрешил мне кататься на этом недалеко от берега. Ну, разумеется, пока он был дома, я так и делала. Кстати, управлять этой штукой так же просто, как обычной надувной моторкой. Ну, почти так же. Я за день научилась.