Страница 18 из 20
— Лю Ин-син! — как и прежде, закричал Висковский и, не слыша ответа, пополз на четвереньках.
Ноги застревали в расщелинах, острые камни ранили, раздирая руки. Геолог упорно переползал через валуны, и вскоре скалы раздвинулись.
Перед Висковским раскрылась широкая, светлая долина. Обрадованный геолог сделал движение, намереваясь бежать, но остался в прежнем положении. Странный вид поразил его: кости, груды костей и человеческих черепов лежали на земле, а вдалеке долина, казалось, была покрыта глубоким снегом. Не зная, идти ли дальше или искать другого пути, Висковский повернулся и невольно отпрянул назад. У подножия горы, в пещере, горела свеча. В следующую минуту из пещеры вышел сгорбленный человек. Покрывало на плечах, серые мохнатые сапоги… И сразу Висковский узнал старика.
— Хэ Мо-чан!.. Где Лю Ин-син? — порывисто спросил геолог. — Проведи меня.
Вместо ответа Хэ Мо-чан приложил палец к губам и, указывая на пещеру, где горела свеча, приказал молчать. Но Висковекому некогда было раздумывать над словами старика. Надеясь кого-либо застать, помимо Хэ Мо-чапа, он вбежал в пещеру… и отпрянул назад.
На соломенной цыновке у плоского камня при свете восковой свечи, сгорбившись, сидел необычайный человек. Обросший волосами, в мохнатых шкурах, он был похож на дикого зверя. Услышав шум шагов, он повернулся и в страхе ощерил рот. В дрожащей его руке дергалась кисть, которой он до того что-то писал на распростертом по камню пергаменте. В ужасе страшный человек отбежал в глубь пещеры.
Крепкие, жилистые руки схватили Висковского и заставили выйти из пещеры.
Смертельно испуганный Хэ Мо-чан, глотая воздух, разводил руками и, задыхаясь, повторял:
— Алмас!.. Ам-моно… Алмас!..
С горы торопливо спускался Лю Ин-син.
Два пленника
Оставим геолога в долине — судьба его больше не вызывает беспокойства — и поспешим в пустыню, к автомобилю, который, вопреки приказанию Висковского, вместо того чтобы развить предельную скорость, в самом непродолжительном времени замедлил ход, потом безнадежно остановился. Самолеты, снижаясь, пошли на посадку, и «додж», быстрый, проворный «додж» Телятникова, стоял как вкопанный у песчаного бугра. В радиаторе вскипела вода.
Три самолета сели не далее чем в ста метрах от «доджа», и спустя пять минут Телятников оповестил Джамбона:
— Идут. Семь или восемь человек. Профессор, как быть? Что вы им сегодня предложите взамен чудесной антилопы?
Восемь одинаково одетых в комбинезоны спутников окружили автомобиль. Из среды прибывших на самолетах людей вперед вышел коренастый, низкого роста человек в военной куртке. Скуластое лицо японца вежливо улыбалось, и на превосходном русском языке, любезно раскланявшись, он поздоровался с нашими путешественниками. Он превосходно владел чужим ему языком, только немного запинался на букве «л», выговаривая ее почти как «р».
— Не станем представляться друг другу, я командир этого небольшого отряда. Очевидно, — сказал он, — вы догадываетесь о нашей цели.
— Нисколько, — столь же учтиво ответил Телятников. — Может быть, господин Крюгер прислал с вами одолженный им бензин?
Довольный собой, Телятников был рад случаю изумить летчиков дипломатическими способностями. Заговорив, он не мог удержаться, чтобы полностью не развернуть перед ними своего блестящего дара.
— Я восхищен, — продолжал он, припоминая читанные им интервью, — я потрясен искусством господина Крюгера, сумевшего улететь на простом бензине! Я заключаю, что он предпочитает старые конструкции или является изобретателем моторов, работающих на тяжелом топливе.
— О, вы как раз затронули центральную тему! Пилот воспользовался всем вашим запасом. Не будете ли вы столь любезными осведомить нас, откуда вы достали бензин в пустыне?
— Предусмотрительность, — нагло рассмеялся в лицо незнакомцу Телятников. — Я всегда имею обыкновение брать с собой лишние талоны, и у ближайшей колонки…
— Довольно, — перебил маленький командир. — Вы были у бандитов!
— Бандиты? — запальчиво бросил Джамбон. — Бандиты обычно нападают на мирных путешественников, обирают и оставляют на голодную смерть.
— Бандиты, — как бы не слыша слов Джамбона, повысил тон командир, — в течение года скрываются в горах. Нам это доподлинно известно. Вы были у них. Вы нам составите услугу и укажете ход!
— О чем речь? — с нескрываемым притворством переспросил кинооператор. — Мы совершали прогулку по пустыне и никого, кроме Крюгера и животных, не встречали.
— Партизаны! Нас интересуют партизаны!
Джамбон, не давая Телятникову ответить, шагнул к командиру и высокомерно-резко заявил:
— Я был… я был у партизан. Что вам угодно?
— Я в высшей степени рад вашей искренности…
— Что вам угодно, спрашиваю я!
— Укажите нам…
— С завязанными глазами, — перебил командира профессор, — с закрытыми глазами нас провели в ущелье, но… но если бы я видел ход, клянусь честью, я все равно не сказал бы вам!
Джамбон гордо выпрямился, не подозревая, какие последствия будут иметь его слова.
Не меняя выражения лица, человек в военной куртке снова задал вопрос кинооператору:
— Где ваши остальные спутники?
— Сколько сейчас времени? — вместо того чтобы ответить, в свою очередь спросил Телятников. — Не откажите сказать, который час?
— Семнадцать часов шесть минут, — удивленно посмотрел на часы военный. — Почему это вас интересует?
— Я боюсь, не опоздал ли наш друг на футбол. Начало ровно в пять. Вы любите футбол?
— Предупреждаю вас, молодой человек, — заметно раздражаясь, пригрозил командир пилотов, — дело серьезнее, чем вы предполагаете. Упорство вынудит нас прибегнуть к репрессиям. Немедленно отвечайте: сколько вы видели партизан, сколько у них коней, каково состояние вооружения и запасов продовольствия? Даю вам слово, что вы будете неприкосновенны и свободны, если ответите на вопросы.
— В таком случае, можете сейчас же распрощаться с нами. Вы ничего не узнаете.
— Я уверен в обратном…
— Напрасно, — делаясь серьезным, уверил Телятников. — Напрасно задерживаете и себя и нас.
— Ответите, повторяю вам, ответите! Предлагаю первый вопрос. Подумайте. Будет поздно.
— Полковник или кто вы там по чину, не упускайте из виду главного обстоятельства: перед вами гражданин СССР.
— Каждый ответит за себя, — промолвил командир и сделал знак сопровождавшим его пилотам.
Кинооператор, с минуты на минуту ожидая нападения, предусмотрительно прислонился к автомобилю. Пилоты, выслушав непонятный кинооператору приказ, направились к «доджу», и, лишь только они приблизились, Телятников сорвал с машины массивный штатив:
— Разойдитесь! У меня еще три ноги.
Отскочив назад, Телятников тотчас раскаялся в своей ошибке. Летчики захватили Джамбона и потащили его за собой. В ярости вспыльчивый кинооператор, забыв наставления Висковского, ринулся на помощь ученому. И мог ли он поступить иначе? Налетев на пилотов, Телятников с размаху ударил штативом первого попавшегося под руку, затем, уже не разбирая, кружа над головой тяжелым треножником, как легкой бамбуковой палкой, бил кого попало, Сшибая противников с ног, нанося страшные удары, кинооператор во весь голос орал:
— Подходите! Получите! Я покажу вам непревзойденные американские кадры!
Выстрел прогремел над ухом. Маленький командир, опустив револьвер, как ни в чем не бывало хладнокровно заметил:
— Превосходные удары. Браво! Браво! Однако таким образом вы не спасетесь. Советую вам, сдавайтесь.
Спокойный голос полковника заставил Телятников а опомниться. Четыре человека поднимались с песка.
— Положите штатив.
— Смешной малютка! — двинулся к нему Телятников.
Незаметно подкравшись сзади, летчик, приемом джиуджитсу дернув его за руку, опрокинул на спину.
— Смеется последний, кажется так говорит ваша русская пословица? Займемся стариком, — сказал военный, — он скорее всех расскажет.