Скрывая улики

Я бы чувствовал себя гораздо комфортнее, если бы Лори могла составить нам компанию. Однако сегодняшний вечер она посвятила Сондре, они договорились вместе пообедать, чтобы достойно отметить конец всех злоключений. Завтра я веду Сондру знакомиться с Уилли, который вот уже несколько недель спрашивает меня, когда же появится обещанный подчиненный.

Винс с каждым днем выглядел все более мрачным и подавленным, и именно в таком виде я застал его нынче вечером. Мы заказали пиво, и я приготовился отвечать на неизбежные вопросы. Однако того, что сообщил Винс, я мог ожидать от него меньше всего.

– Я намерен всем объявить, что Дэниел – мой сын, – сказал он. – Не хочу больше делать из этого секрета.

Думаю, что к такому решению он пришел не потому, что в их отношениях с Дэниелом наступил какой-то новый этап. Это был акт самопожертвования, потому что общественное мнение немедленно отнесет Винса к числу тех презренных и ненавистных людей, которые играют на стороне Дэниела. И уж конечно, такого рода новость негативно скажется на его карьере и репутации газеты.

– Тебе решать, Винс.

– Как ты думаешь, это не повредит Дэниелу?

– Ты имеешь в виду предстоящий суд? Не думаю, что это повредит. Скорее, наоборот, привнесет чуточку позитива. Возможно, в глазах присяжных он будет выглядеть более человечным и заслуживающим сочувствия. Только имей в виду, Винс, какое бы решение ты сейчас ни принял, на всякий случай надо приготовиться к поражению.

– Я сделаю это, Энди, – сказал он.

Ну, что ж, теперь, когда он принял свое решение, можно переменить тему.

– Скажи-ка, Винс, насколько хорошо ты знал жену Дэниела?

– Маргарет? Ну… мы несколько раз обедали все вместе.

– Когда ты навещал их, то останавливался в их доме?

– Нет, я жил в отеле. Так было удобнее всем.

– Тебе она нравилась? Как они смотрелись вместе?

Я уже приготовился услышать в ответ короткое «да» и «великолепно», но я ошибся. Винс минуту помедлил, обдумывая ответ и подбирая подходящие слова.

– Она всегда была очень мила со мной, – сказал он. – И я никогда не видел, чтобы они ссорились или что-нибудь в этом духе…

Его ответ предполагал продолжение, которое начиналось бы со слова «но».

– Но… – подсказал я.

– Есть такая поэма, – продолжил он. – Ее написал Эдвин Робинсон. Она называется «Ричард Кори». – Я знал эту поэму очень хорошо, в основном потому, что Саймон и Гарфункель украли этот сюжет для своей песни. Но больше всего меня поразило то, что Винс способен рассуждать о подобных материях. До сих пор я считал, что его чувство прекрасного не идет дальше плоских шуток. – В ней говорится о замечательном парне, про которого все думали, что он самый счастливый человек на свете. А потом все обалдели, когда узнали, что этот парень пришел как-то вечером домой да и пустил себе пулю в лоб.

– Короче, Дэниел и Маргарет выглядели как счастливая пара, но ты подозревал, что это не так. Я правильно понял?

– Более или менее, – согласился он. – У нее было полно денег, они жили в роскошном доме, ездили на шикарных тачках, но чего-то все равно не хватало… не было какой-то малости. Я не мог определить, чего именно… Да и сейчас не могу. Но, поверь, я это чувствую.

Винс выглядел таким подавленным, что я решил попытаться его растормошить.

– Теперь я понимаю, что ты не только один раз занимался сексом, но еще и прочел одну поэму. Завидую тебе!

Однако моя попытка разрядить атмосферу потерпела фиаско.

– Энди, ты все это время находился рядом и наблюдал за Дэниелом. Как ты думаешь, он на это способен? Я имею в виду, убить всех этих женщин? Убить Маргарет?

На моей памяти это был первый случай, когда Винс признался, что его тоже гложут сомнения. Хотя сомнения, как я теперь понимаю, были и раньше. По иронии судьбы, он признался в этом как раз в тот момент, когда я уже почти поверил в невиновность Дэниела.

– Послушай, Винс, я ничего не знаю о Маргарет, и у меня нет никаких предположений на этот счет. Но те убийства, которые произошли здесь, не имеют к Дэниелу никакого отношения. Хотя… не стану от тебя скрывать… я не уверен в этом на все сто процентов.

– Спасибо, – сказал он, после чего, не проронив ни слова, поднялся из-за стола и ушел прочь.

Это был совсем не тот Винс, которого я знал. Ну, разве что за исключением той маленькой детали, что он ушел, не заплатив.

Утром я первым делом заехал за Сондрой, чтобы отвезти ее в «Заведение имени Тары». За то время, что мы были знакомы, с ней произошла разительная перемена. Причем дело было не только в одежде классического покроя, которую Лори для нее подобрала. Перемены коснулись самой манеры себя вести. Ее упорное нежелание начинать новую жизнь постепенно ослабло и превратилось если и не в горячее рвение, то, по крайней мере, в готовность использовать свой шанс. Лори сотворила с ней настоящее чудо.

Меня немного тревожила ее предстоящая встреча с Уилли. Он уже успел войти в роль крутого босса, живущего под девизом: «Я начальник, ты дурак». Такой подход запросто мог напугать ее и заставить пойти на попятный. Кроме того, ей может показаться, что ухаживать за собаками, кормить их, чистить клетки и заниматься скучной бумажной работой – это совсем не круто.

Нельзя было полностью исключить и возможных личных конфликтов. Каждый из них – человек волевой и независимый, каждый привык полагаться только на себя. Работа в постоянном контакте может оказаться для них непосильным испытанием.

Когда мы с Сондрой вошли в помещение, Уилли нигде не было видно, и я попросил девушку подождать. Я обнаружил его на заднем дворе. Уилли возился с одной из собак, у которой был легкий кашель, но из опасений, что заболевание может быть заразным, ее в течение недели держали в карантине.

– Уилли, твой помощник прибыл.

Он радостно подпрыгнул.

– Ну, отлично! Тут на сегодня столько дел накопилось. Погоди, я возьму свой список.

Он еще и в глаза не видел Сондру, а уже успел приготовить для нее дневной список поручений.

– Забудь пока про свой список, Уилли. Имей совесть, этих дел не переделать и за неделю! Я советую вводить ее в курс дела постепенно.

Уилли ничего не ответил. Я даже не был уверен, что он вообще слышал, что я сказал. На всех парах он уже несся навстречу своему преданному слуге. Прибежав первым, он избавил меня от необходимости формального представления.

– Сондра!! – донесся до меня его радостный вопль.

– Уилли! Не верю своим глазам! – закричала она в ответ, не скрывая своего восторга.

К тому времени, как я вошел в комнату, Уилли кружил ее на руках, они обнимались и хохотали.

– У меня сложилось впечатление, что вы уже знакомы, – сказал я, искренне надеясь, что они познакомились не на панели.

– В обед сто лет! – сообщил Уилли, а потом обратился к Сондре: – Сколько лет мы знакомы?

– Черт знает сколько, – сказала она.

В конце концов, я решил, что «черт знает сколько» означает, что они знакомы со школьной скамьи. Они и в самом деле принялись вспоминать свою юность и старых друзей, которых разбросало по свету.

– Чем ты занималась?

– Ловила мужиков, – сказала Сондра.

Уилли спокойно кивнул, как если бы речь шла о сетевом маркетинге.

– И писала мне письма, – добавил он. – На самом деле, они очень много для меня значили. А я, скотина, даже не позвонил тебе, когда вышел.

– Да ладно! Я же понимаю, тебе было не до этого.

Заметив, что я не успеваю следить за их разговором, Уилли пояснил мне, что Сондра писала ему в тюрьму письма и что она с самого начала верила в его невиновность.

Не могу припомнить, чтобы когда-нибудь моя задумка получала такое блестящее воплощение. Уилли пригласил Сондру осмотреть наши владения, и никто из них даже не заметил, как я ушел.

Уже в дверях я услышал, как Уилли спрашивает Сондру:

– Выпьешь чашечку кофе? У нас есть самые разные сорта.

«Чтоб ты сдох, сукин сын!» Это послание, написанное аэрозольной краской на тротуаре напротив моего дома, я прочел, когда вышел с Тарой на утреннюю прогулку. Оно появилось сегодня ночью и преследовало совершенно определенную цель. А именно: вывести меня из равновесия в первый же день суда присяжных.