Страница 1 из 3
Робинсон Спайдер
Жизнь коротка…
(Авторское право)
Она сидела не шевелясь, стараясь ни о чем не думать, пока не пришло время собираться. Неподвижность, казалось, успокаивала, отодвигала все дела куда-то вдаль. Руки не дрожали, втирая крем; из зеркала глядело безмятежное лицо.
Мощная машина вынесла ее из гаража, взмыла в воздух и понеслась на север. Встреча должна состояться во что бы то ни стало.
«Десятки человеко-лет труда, бог знает какая прорва вложенных денег, думала Дороти, — и все сводится к получасовому разговору. Столько усилий, столько чаяний. Может быть, незначительных в мировом масштабе, конечно, но по сравнению с быстротечной беседой… Все равно что отрегулировать давление на пластинку — лишний грамм, и алмазная игла сломается. Я должна быть тверже алмаза».
Вместо того чтобы смотреть в окно на лежащий внизу Вашингтон, она включила телевизор и жадно впитывала последние известия в надежде услышать какую-нибудь неожиданную новость, которая помогла бы в предстоящей беседе. Увы, ничего. Пробудилась к жизни машина: «Приземляемся, мадам. Приготовьтесь к проверке». Ощутив легкий толчок, она открыла окно, протянула пропуск морскому пехотинцу в голубой форме и не спеша вышла навстречу улыбающемуся мужчине.
— Рад тебя видеть, Дороти.
— Здравствуй, Филипп. Спасибо, что встретил.
— Ты прекрасно выглядишь сегодня.
Пустые любезности не раздражали ее. Поддержка Фила могла понадобиться. Но она подумала: «Какое великое множество фраз истерто до бессмысленности столетиями повторений». Впрочем, и эту мысль никак не назовешь свежей.
— Он готов принять тебя, идем.
Она с удовольствием расспросила бы о настроении старика, но понимала, что это поставит Фила в затруднительное положение.
— Пожалуй, тебе повезло. Сегодня он явно благодушен.
Дороти благодарно улыбнулась. Если Фил когда-нибудь отважится на ухаживание, она его не отвергнет.
Они шли по широким длинным коридорам с высокими потолками; здание было построено еще во времена дешевой энергии. Даже в Вашингтоне мало кто решался жить в таком энергорасточительном окружении. Обстановка усиливала впечатление, создаваемое простором: голые от ковра до потолка стены. Каждые сорок метров их однообразие нарушали изысканно простые произведения искусства баснословной стоимости. Идеальная по своей непритязательности белая фарфоровая ваза, по крайней мере, тысячелетней давности, на грубой подставке вишневого дерева. Изумительная цветная фотография заснеженной проселочной дороги, выполненная на серебряной фольге; по мере приближения на фотографии менялось время суток. Хрустальный шар метрового радиуса, внутри которого танцевала голограмма бессмертной Друммонд; так как она перестала выступать до развития голографической техники, это, следовательно, было дорогое машинное воссоздание. Маленькая гласситовая камера с первой в мире вакуумной скульптурой — легендарным «Звездным камнем» Накагавы. Каждый экспонат этой выставки бесцеремонно вторгался в мысли, требовал внимания и напоминал о могуществе хозяина. Посетить сенатора в его собственном доме значило проникнуться чувством смирения. Дороти понимала, что так сделано умышленно, но не могла превозмочь себя. Это раздражало ее, а ощущение раздраженности, в свою очередь, раздражало еще больше.
В конце коридора находился лифт. Филипп ввел ее внутрь и нажал на кнопку, не давая разглядеть этаж.
— Желаю тебе успеха, Дороги.
— Спасибо, Филипп. Каких тем следует избегать?
— Ну… Не говори с ним о геморрое.
— Мне бы и в голову не пришло…
Он улыбнулся.
— Наш уговор об обеде в среду остается в силе?
— Если ты не предпочтешь ужин.
Он слегка поклонился и отступил назад.
Двери лифта закрылись, и она тут же забыла о существовании Филиппа.
«Создания разумные неисчислимы; я клянусь спасти их. Пагубные страсти несметны; я клянусь искоренить их. Правда безгранична: я…»
Двери лифта снова открылись, прерывая клятву Бодисатвы. Дороти даже не почувствовала остановки; но догадывалась, что опустилась, по крайней мере, на сотню метров.
Комната оказалась просторнее, чем она ожидала. И в этом огромном помещении царило большое механическое кресло. Казалось, оно царило и над тем, кто в нем сидел. Обманчивое впечатление. Невзрачный владелец кресла на самом деле свободно распоряжался этим колоссальным домом и, в значительной степени, всей страной.
В комнате шла симфония ароматов, пассаж корицы из «Детства» Булашевского, ее любимое место; это придало ей смелости.
— Добрый день, сенатор.
— Здравствуйте, миссис Мартин. Счастлив приветствовать вас у себя дома. Прошу простить — не могу подняться.
— Вы так любезны, что согласились принять меня.
— Человек моего возраста по достоинству в состоянии оценить общество столь очаровательной и умной женщины, как вы.
— Сенатор, когда мы начнем разговор?
Он приподнял ту часть лица, где когда-то была бровь.
— До сих пор нами не сказано ни слова правды. Ваш любезный прием обошелся мне в три тщательно подстроенные услуги и кругленькую сумму денег. Принимаете вы меня с нежеланием. Мне известно о восьми ваших любовницах; я по сравнению с любой из них жалкая замарашка. У нас нет времени, а дело — неотложной важности. Может быть, начнем?
Она затаила дыхание. Все, что ей удалось узнать о сенаторе, говорило, о правильности такого подхода. Но так ли это?
Застывшее лицо разошлось в улыбке.
— Немедленно. Миссис Мартин, вы мне нравитесь, и это правда. Правда и то, что времени у меня мало. Чего вы хотите?
— Не догадываетесь?
— Пожалуй. Но я терпеть не могу догадок.
— Я категорически возражаю против законопроекта С-896.
— Мне это известно. Однако я допускаю, что вы пришли предложить сделку.
Она постаралась скрыть свое удивление.
— Какую же? Что дало вам основание так думать?
— Вы возглавляете очень крупную и деятельную организацию, не стесненную средствами. Но кое-что мне непонятно.
— Что именно?
— Ваша цель. Ваши аргументы шатки и неубедительны, но вы продолжаете упорствовать. Мне неоднократно доводилось видеть людей, нелогично занимающих странную позицию. Однако всякий раз, стоило лишь копнуть поглубже, обнаруживалась истинная причина, скрытая логика. Здесь же… С-896 явно полезен и выгоден группе, которую, по вашим словам, вы представляете, — людям искусства. Вот и задумываешься невольно, какова ваша истинная цель. Допускаю, что вы уступите это дело об авторских правах в обмен на то, чего действительно добиваетесь.
— Сенатор, я выступаю от имени всех людей искусства и, — в более широком смысле…
Он скривился.
— …«от имени всего человечества». Право, миссис Мартин, увольте.
— Знаю, эту фразу вы слышали чересчур часто, да и сами произносили не редко. — Сенатор мрачно усмехнулся. — Но как раз сейчас это сущая правда. Я уверена, что, если С-896 будет принят, человечество перенесет тяжелое потрясение.
Он поднял тонкую высохшую руку и оттянул нижнюю губу.
— Теперь, уточнив вашу позицию, я смогу сэкономить для вас немало денег — завершив встречу и вернув соответствующую часть суммы за неиспользованные минуты аудиенции.
У нее словно все оборвалось внутри, но голос прозвучал холодно и спокойно:
— Не узнав даже скрытую логику в наших аргументах?
— Было бы жестоко и бессмысленно заставлять вас зря тратить время. Видите ли, я не могу вам помочь.
Она захотела закричать, но тут же яростно подавила этот порыв. «Держи себя в руках», — шептала какая-то частица разума; а другая твердила, что такой человек не бросает на ветер слов «не могу». Но он наверняка ошибается. Может быть, это начало торга…
Ни следа внутреннего смятения не отражалось на ее лице.
— Сэр, я пришла сюда не для того, чтобы предлагать сделку. Я всего лишь хотела сообщить вам лично, что наша организация собирается сделать денежное пожертвование в размере…