Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 35 из 42

...Торжественное оглашение Успения девы Марии, свидетелями чего мы стали в наши дни, является примером развития символов в течение столетий. Побудительный мотив исходил не от церковных властей, которые продемонстрировали свои колебания, отложив оглашение почти на сотню лет, а от католических масс, которые все настойчивее требовали совершения этого акта. Подобная настойчивость является, по существу, стремлением архетипа к самореализации.

К, Юнг

Когда католическая церковь официально провозгласила в 1950 году Успение девы Марии, матери Иисуса Христа, Юнгу показалось, что он услышал прелюдию чего-то грандиозного. (В соответствии с догматом католической религии плоть Марии, как и Иисуса, после смерти была вознесена на небеса. Это придает ей особый статус, почти божественный, поскольку католическое учение гласит, что во время смерти тело и душа разъединяются, а их воссоединение происходит только в день Страшного суда.) Юнг считал, что Мария внесла недостающий четвертый элемент - женский, который дополнил троицу Бога Отца, Сына и Святого духа. По мнению Юнга, эта четверичность символизирует целостность. (В последующей главе о Самости мы подробнее остановимся на четверичности и мандалах, внутренних символах целостности.)

К 1950 году Юнг уже видел крушение многих мужских ценностей, которые правили миром столь длительное время. Мы, живущие в преддверии XXI века, наблюдали распад практически всех этих структур — политических, экономических, научных, творческих, культурных, религиозных и т. д. Все «рациональные» структуры, которые развивались и поддерживали нас на протяжении веков, вдруг оказались недостаточными для вновь открытой сложности мира.

Разочаровавшись в старых порядках, мы обратили взор на культурные течения, ранее не замечаемые: примерами могут служить восточная философия и мистицизм, ценности и ритуалы коренного населения Америки. Еще одним примером является движение за гражданские права. Не желая больше вариться в общем котле, меньшинства начали борьбу за утверждение своей самобытности. Однако, вероятно, самым важным элементом перемен стало гражданское движение женщин.

Сейчас мы живем в тот начальный период, когда, по-видимому, все, что мы знаем, — это то, что мы, в сущности, ничего не знаем. Традиционные ценности нас больше не прельщают, но мы пока Мб поняли, чем заменить отжившие убеждения. нигде это не проявляется так ярко, как в изменяющихся отношениях между мужчинами и женщинами. Для меня (и многих других) очевидно, что женские ценности находятся на начальных стадиях превращения в ценности господствующие. Хотя мужчины (и женщины, которым удобнее при мужском правлении) изо всех сил борются с этими переменами, мужские ценности и институты постепенно сдают свои позиции, подобно медленному отступлению ледникового периода.

Мы видим напоминания о мужском взгляде на мир повсюду. Если женская точка зрения и выражена, она рассматривается только сквозь призму мужской Анимы, причем грубой и неразвитой. Однако даже такое проявление (например, в открытом признании порнографии) свидетельствует о наступлении женского. (Не то, чтобы женщины поощряли порнографию; просто женское в мужчинах проступает независимо от того, хотят они этого или нет.) До тех пор пока женщины не окажутся на позициях власти и престижа (а этого, к сожалению, еще не произошло), нам едва ли суждено увидеть всю сложность женских ценностей.

Тем не менее Анима проецируется на мир; и мужчины и женщины замечают, что совместимость между женскими качествами, представленными Анимой, и женскими качествами реальных женщин оставляет желать лучшего. Как и при взаимной проекции Анимы/Анимуса у отдельного мужчины и отдельной женщины, это приводит либо к углублению отношений (и их одновременному усилению для обеих сторон), либо отношения разрываются до момента осуществления следующей проекции. Пока что в более широкой проекции Анимы на мир мы наблюдаем чаще второе, чем первое, однако некоторые мужчины и женщины «углубляют отношения» между мужским и женским. Это будет неизбежно продолжаться.

Мужчины имеют власть повсюду, а мужские ценности превалируют. Поэтому на этот раз именно мужчинам придется раскрыться, принять семена нового, терпеливо вынашивать их и страдать от родовых мук, необходимых для того, чтобы дать жизнь теперь уже новому женскому миру. Женщины находятся в столь же нехарактерном для них положении. Они посеяли семена и с нетерпением ждут всходов.

Поскольку властвовать над миром будет женское начало, мужчинам надлежит прийти к соглашению с Анимой. Женщинам также необходимо примириться с Анимусом внутри себя. В противном случае они просто удовлетворятся сменой командования при продолжающемся доминировании мужских ценностей, пусть даже выраженных женщинами. Чем полнее женщины осознают достоинства и недостатки мужского мировоззрения, тем успешнее будет их путь к новому миру.

ГЛАВА 7

Самость

Самость может быть самой глубинной личностью сновидца, процессом развития и целью этого процесса, и все это составляет единое целое. Равным образом Самость переступает все границы личной морали, тем не менее ее этическим принципам присуща правота на некоем более глубинном уровне, которую невозможно отрицать.

Р, Робертсон

В пятой главе мы кратко определили Самость как некий внутренний образец той личности, которой нам предначертано стать. Самость являет собой цель, которая всегда впереди и которой невозможно достигнуть полностью. Самость -это «Бог внутри нас», психологическая аппроксимация, наиболее близкая к Богу, божественности, способная вызывать чувства восторга и благоговения, которые обычно ассоциируются с Богом. (Мы уже упоминали о таком «нуминозном» свойстве коллективного бессознательного в четвертой главе во время обсуждения «подчиненной» функции.) И наконец, Самость - это также «трансцендентная функция», определяющая целостность и порядок внутри человеческой души.

Самость проявляется во множестве персонифицированных форм — она многогранна и простирается от животного к человеческому и выше — к богоподобному. Но она способна также принимать безличные формы - озер, гор, роз, дерева. Она может даже появляться в виде абстрактных геометрических форм, называемых «мандалы», о которых мы поговорим в этой главе немного позже. Ясно одно, что Самость как в качестве источника процесса индивидуации, так и его конечной цели, не поддаетсялеткому определению. Начнем С обсуждения «нуминозного» аспекта Самости — «Бога внутри нас».

Бог внутри нас

[Интеграция Анимы/Анимуса] естественным путем возвращает нас к... «чему-то» незнакомому и в то же время столь близкому нам, полностью нате v// и тем не менее непостижимому, к истинному центру конституции, столь таинственной, что она способна «претендовать» на что угодно — родство с животными и богами, кристаллами и звездами, - не вызывая в нас при этом ни удивления, ни даже чувства неодобрения. Это «нечто» претендует на все сказанное и на большее, и, не имея в нашем распоряжении ничего, что можно противопоставить этим претензиям, мы, несомненно, поступим более мудро, если прислушаемся к его голосу... Я назвал этот центр Самостью... В равной степени правильным будет назвать его «Богом внутри нас».

К, Юнг

Юнг не утверждал и не отрицал существования Бога. Он описывал психологическую, а не метафизическую реальность» Просто желал представить своим читателям нечто, с чем он постоянно сталкивался в работе с пациентами, в собственной жизни, исследованиях мифологических сюжетов! на некоем глубинном уровне души в ней пробуждаются «нуминозные» силы, которые воспринимаются нами как нечто божественное, богоподобное.

Юнг чувствовал, что не следовало отвергать психологический опыт только потому, что он не укладывался в рамки сложившейся системы верований. Всю жизнь он был «открыт» для восприятия явлений, выходящих за рамки обыденности.

Как вы помните из первой главы, еще в коллеже Юнга поражало нежелание его сокурсников даже помыслить о возможности паранормальных явлений. Хотя они с презрением отрицали возможность существования таких явлений, Юнгу казалось, что тревога, выказываемая ими при этом, никак не сочеталась с их кажущейся уверенностью. Юнг был убежден в том, что если обычные люди видели, к примеру, привидения, то это означало, что привидения отвечали чему-то значимому в душах этих людей, независимо от того, возможно ли физическое существование призраков или нет.