Страница 58 из 80
— Объективно, насколько я могу судить. Я не заметил никакой предвзятости. Мне не кажется, что он проявляет особый интерес к этой теме. Если бы его финансировал «Лагербонд», то там было бы полно статей, критикующих АНК.
— Вы знали, что Корнелиус подал заявку на покупку «Таймс»? Интересно, участвуют ли в этом деньги «Лагербонда»?
— Для них это была бы настоящая победа.
— Причем недешевая. Я читал, что речь идет о сумме, превышающей восемьсот миллионов фунтов.
— А вы знаете, где он берет деньги? — спросил Джордж.
— Обычно он обращался к заимствованиям, — ответил Кальдер, — но я могу уточнить. А вы не могли бы выяснить, где сейчас Виссер и Хавенга?
— Без проблем, это нетрудно.
— А женщина по имени Либби Вайсман?
— Либби Вайсман? А она какое имеет к этому отношение?
— Насколько мне известно, они с Мартой работали вместе в благотворительном проекте и дружили.
— Я немного знаю Либби Вайсман, — сказал Джордж. — Какое-то время она даже была членом правительства, но недолго, меньше года. Думаю, что сейчас она живет в Йоханнесбурге, найти ее будет просто. Я позвоню вам в гостиницу, когда все узнаю.
Кальдер допил виски и собрался уходить.
— А сейчас вы работаете?
— Я изредка пишу статьи и помогаю «Рейнбоу». Это газета чернокожих, очень уважаемая, но резко критикующая правительство. За последние десять лет АНК удалось сделать очень много, но сейчас у них монополия на власть. Кому-то надо указать на опасность однопартийной системы, и «Рейнбоу» занимается именно этим. Но денег, как всегда, не хватает. Ничего нового.
Кальдеру понравился Джордж Филд — толковый и хорошо знающий Южную Африку, и он решился вступить на опасную территорию — расовую политику.
— Наверное, нелегко быть белым южноафриканцем?
— Намного легче, чем черным, — ответил Джордж.
— Вы понимаете, что я имею в виду. Конечно, режим апартеида был злом, но что вы могли изменить? Голосовать за оппозицию было бессмысленно, потому что у либеральной партии всегда было большинство. Вы с Корнелиусом пытались протестовать мирным способом, но ничего не вышло, и вы оба были вынуждены уехать из страны. Дочь Корнелиуса Зан принимала участие в вооруженной борьбе, но жестокая революция тоже не лучшее решение.
— Большинство южноафриканцев закрывали на все глаза, — ответил Джордж. — Сейчас многие утверждают, что понятия не имели о происходящем в стране, но это полная чушь! Мы наряду с другими постоянно рассказывали об этом в своей газете. Ладно, нам не всегда позволяли писать всю правду, но если вы регулярно читали «Кейп дейли мейл», то понять, что происходит, было совсем не трудно. Люди просто не желали этого замечать.
— Многим из тех, кто был причастен к этим преступлениям, удалось избежать наказания, верно?
— Да, это так, — признал Джордж. — И немало из них по-прежнему занимают высокие посты или ушли в отставку с солидной пенсией. У этой страны множество проблем: безработица, насилие, СПИД, ужасное прошлое. Но когда южноафриканцы спорят, стало лучше или хуже, наполовину полон или пуст стакан воды, они забывают о самом главном. Этот стакан не был разбит. Наши лидеры, причем не только Нельсон Мандела и архиепископ Туту, но и де Клерк со своим правительством, приложили неимоверные усилия, чтобы простить, забыть и начать строительство нового государства, каким бы несовершенным оно ни являлось.
— А смерть Марты — часть этого прошлого? И тоже подлежит забвению и прощению?
— Не думаю, — ответил Джордж. — Но ворошить прошлое в Южной Африке очень опасно. Вы уже сами поняли.
— Вы советуете мне отказаться? — спросил Кальдер.
Джордж улыбнулся:
— Нет. Только быть осторожным.
Вернувшись в номер, Кальдер позвонил Тареку аль-Сиси в Лондон. Ему повезло: он застал его еще на работе. Кальдер попросил навести справки у аналитика «Блумфилд-Вайс», занимавшегося средствами массовой информации, не было ли у Корнелиуса неизвестного источника финансирования. Тарек обещал помочь.
Затем он позвонил Ким на сотовый. К его удивлению, она ужинала с его отцом в доме Энн. Тодд быстро поправлялся, и его реакции уже не были такими заторможенными, как сначала, когда он только очнулся. Когда Тодда перевели в частную больницу в Лондоне, Ким решила пожить в Хайгейте с доктором Кальдером и детьми, а не останавливаться у свекра. Кальдер рассказал Ким о своих встречах с Зан и Джорджем Филдом и поделился предположением, что «Лагербонд» мог финансировать приобретение Корнелиусом иностранных газет. Ким сначала была шокирована, но согласилась с тем, что такое было возможно. Было видно, что недоверие, которое она испытывала к Корнелиусу, только возрастало.
— Как думаешь, это можно будет обсудить с Тоддом? — спросил Кальдер. — Если «Зейл ньюс» финансируется какими-то таинственными южноафриканцами, то он может об этом знать. Он ведь работал на холдинг несколько лет, верно?
— Верно, но судя по тому, что он мне рассказывал, «Зейл ньюс» финансировался за счет банковских займов и бросовых облигаций, — ответила Ким. — Тодд сейчас еще не полностью оправился. Мы разговаривали о крушении самолета, но не о том, что могло быть его причиной. Завтра я посмотрю, как он.
— Тебе на месте, конечно, виднее.
— Корнелиус и Эдвин заезжают в больницу. Корнелиус проводит с Тоддом много времени, но я стараюсь куда-нибудь уйти и не встречаться с ним. А что касается Эдвина…
— Да?
Ким заговорила шепотом, явно чтобы не услышал отец Кальдера:
— Он пытался угрожать мне. Он узнал про Донну Снайдер и пригрозил рассказать полиции. Он считает, что это сделает меня подозреваемой. Он хочет, чтобы я позвала тебя обратно. Я послала его к черту.
— И правильно сделала! Пусть рассказывает, полиция все равно не станет принимать это всерьез. Кстати, о полиции. Как продвигается расследование?
— Ни шатко ни валко. Я разговаривала с инспектором Бэнкс, и она подтвердила, что Корнелиус не входит в список подозреваемых. Она говорила так, будто ей самой это очень не нравилось, но заставить ее признаться в этом мне не удалось. Да, и еще. Южноафриканская полиция сообщила, что все документы по смерти Марты были утеряны.
— Они имели в виду — уничтожены, — уверенно заявил Кальдер. — Не могу поверить, что полиция не занимается Корнелиусом. Хорошо, хоть мне удалось кое-что узнать.
— Спасибо. И продолжай. Ты хочешь поговорить с отцом? Он как раз рядом.
— Да, пожалуйста.
Через мгновение в трубке раздался голос отца с характерным шотландским акцентом:
— Алекс? Как я понял, дело двигается?
— Думаю, что да. Ким тебе все расскажет.
— Хорошо. Я на тебя рассчитываю.
Кальдер улыбнулся.
— А как дела у Энн?
— Стабильно. Вторую ногу она сохранит.
— Она в сознании?
— Да. Я разговаривал с ней сегодня после обеда по телефону.
— Она что-нибудь говорила обо мне?
— Думаю, что ее настраивает Уильям. Я сказал ему, что этого делать нельзя, но отсюда мне трудно настоять на своем.
— Значит, она все-таки обо мне говорила!
— Не беспокойся об этом, Алекс. Просто найди ублюдка, который это устроил.
— Найду! А как Феба с Робби?
— Пошли сегодня в школу. Думаю, сейчас для них лучше всего — оказаться в знакомой обстановке. Робби ведет себя очень тихо, но поговорил с матерью по телефону.
— Они справятся? — спросил Алекс.
— Да, справятся, — заверил доктор Кальдер. — Надо просто дождаться, когда Энни вернется домой.
— Надеюсь, ты прав.
— Алекс, пока ты не повесил трубку… — Кальдер услышал шаги отца, переходившего в другое место, видимо, чтобы остаться одному. — Неприятности.
— Да?
— Пока я был в Норфолке, заметил какие-то уведомления от конторы под названием «Спредфинекс».
— Заметил? Ты просто шпионил!
— Тебе виднее, как это называется. — Отец явно намекал на события годичной давности, когда Кальдер натолкнулся на букмекерские бланки среди медицинских бумаг отца.