Крокодилия

— Шазза, — сказал я. — Не буду скрывать, я рад, что ты уезжаешь. Возможно, это как раз то, что нужно нам с Дэвидом. Быть наедине друг с другом. Быть в состоянии эмоционального…

— Ты слишком мелодраматичен, мой дорогой. Так не бывает. Такая страсть навряд ли существует. Не существует по-настоящему. Мы симулируем ее, стилизуем немножко. Но настоящая, истинная страсть вряд ли существует. Никакой драмы не будет. Однажды ты просто проснешься утром, и вся квартира будет иной, воздух будет свежим, и ты заметишь мир вокруг. Ты обойдешь квартиру и подумаешь: как все это однообразно. Ты станешь дышать глубже и снова начнешь чем-то интересоваться. Начнешь строить планы, у тебя возникнет ощущение будущего. И когда ты поймешь, как все изменилось, это будет так, словно тебе на голову вылили ведро холодной воды. С Дэвидом будет покончено. Вот что произойдет, помяни мое слово. После этого вы либо станете друзьями, настоящими друзьями, либо ты захочешь разорвать с ним как можно скорее. Уйти от него и никогда не возвращаться.

Я кивнул. Я знал, что она права.

— А что же мне теперь делать?

— Теперь? Ты страдаешь, мой дорогой. Заходи ко мне, когда все будет кончено. Попробуем узнать друг друга. Ну и потом, когда я уеду, ты ведь не останешься с Дэвидом один.

— Что?

— Поразительно, что Дэвид от тебя все скрывает. Ведь именно из-за этого я и переезжаю. На следующей неделе возвращается его брат из Америки. Он будет жить здесь.

— Я даже не знал, что у Дэвида есть брат.

— Уильям, существует множество вещей, которые ты не знаешь о Дэвиде Блю.

Вечером я спросил Дэвида:

— Когда же приезжает твой брат?

— Кто тебе сказал?

— Шазза.

— Трепло!

— Ты не хотел, чтобы я знал?

— Ну, я хотел сам тебе сказать. Боялся, что это может… расстроить тебя.

— Так когда он приезжает, Дэйв?

— В следующий четверг.

В четверг Дэвид поехал встречать его в аэропорт.

Пока его не было, я приготовил обед, накрыл на стол. Я как раз зажигал свечи, когда открылась дверь и вошли два человека.

Вошли два Дэвида.

— Это мой сюрприз, — сказал Дэвид. — Я хотел увидеть это выражение на твоем лице. Билли, это мой брат, Тео.

Теперь я знал, что все было неправильно в моей жизни с тех пор, как я встретил Дэвида Блю. Потому что это был вовсе не Дэвид на тех четырех фотографиях. Это был его брат Тео.

— Привет, Билли, — сказал Тео. — Дэвид мне все о тебе рассказал. — Тут он рассмеялся. — Ты бы видел, какое у тебя выражение лица. — Он обнял Дэвида за плечи. — Ты что, впервые видишь близнецов?

12

— Боже, как я боюсь, — призналась Анна.

Наступило воскресенье, и я помогал ей готовить обед. Стивен отправился на вокзал встречать маму с папой.

— Не волнуйся, — сказал я.

— Не волнуйся! Легче сказать, чем сделать, молодой человек. Для нее все не так. Любая мелочь. Как я все это ненавижу! Лучше бы я их обоих никогда больше не видела.

— Ты это серьезно?

— Серьезно! И мама взбесится, когда увидит Гаррета, этот его глаз и губу. Она начнет обвинять меня, я стану огрызаться, Стивен тоже что-нибудь брякнет, и все закончится слезами. Боже! Боже! Почему все должно быть так блядски сложно каждый ебаный раз?! Все, что я хочу, что я всегда хотела… не знаю, чтобы все было как-то по-другому.

Она открыла духовку взглянуть на цыпленка.

— Анна, ты помнишь, когда я переехал сюда, ты сказала, что в соседнем доме жили три человека.

— Разве? Да, конечно. Трое.

— Билли был одним из них, верно?

— Да. Твой друг с синими волосами.

— А двое других?

— Ну да, он и еще двое.

— Ну и как они выглядели?

— Ну не знаю. С этими крашеными волосами и всеми их примочками они все выглядели одинаково.

— Это я и хотел спросить. Они были одеты, как Билли?

— Ну да.

— И тоже парни?

— Ну, насколько я могу судить.

— А они были близнецами?

— О нет. Это уж точно. Это бы я заметила. Они совсем не были похожи друг на друга. Разный рост и все такое. Но почему ты спрашиваешь меня? Наверняка Билли мог бы тебе рассказать о них куда лучше.

— Да, пустяки. Просто пришло в голову.

И я потрогал черно-белую фотографию в кармане.

— Привет, мама, — я подкрепил приветствие сухим поцелуем.

— Доминик.

Она вошла, и ее взгляд заметался по дому, как встревоженная птица. Анна вышла из кухни, поцеловала родителей, провела в гостиную.

— Сто лет вас не видела.

— Ты знаешь наш адрес, — заметила мама.

Анна взглянула в мою сторону, округлила глаза.

Стив со вздохом уселся и уткнулся в газету.

— Прости, мама, что не заезжал к вам, — начал я. — Был страшно занят. Никак было не выбраться. Ну, ты все равно знаешь, как у нас дела.

— Сомневаюсь, что знаю. Расскажи-ка мне. А где мой внук?

— Я его приведу.

Анна вышла, облегченно вздохнув.

— Ну как добрались? Хорошо? — спросил я.

— Ну мне трудно отличить плохую поездку от хорошей. Мы не разбились и не видели ничего ужасного, что само по себе уже удача.

— Такой красивый сад, — произнес отец.

— Ну что ты понимаешь в садах, Сидней! Этот человек считает себя экспертам во всем, чем он никогда не занимался. Попроси его сделать ремонт в спальне и можешь ждать до самой смерти.

Отец опустил голову, словно черепашка, прячущаяся в свой панцирь.

Анна вернулась с Гарретом.

— Ну вот и он, — и усадила его маме на колени.

— Боже! Что у него с лицом!

— Упал с лестницы, — сказала Анна небрежно. — С ним все в порядке.

— Нет, мне так не кажется. Сидней! Может, посмотришь на своего внука? Ты только взгляни на его лицо. Где ты была, когда это случилась? Сидела, задрав ноги, я полагаю?

Самым страшным преступлением для женщины, считала мама, было безделье.

— Я готовила обед, когда это случилось.

— Я знала, что ты это скажешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты только посмотри на несчастного ребенка.

— Это была случайность!

— Я бы не удивилась, если бы выяснилось, что ты полезла на ребенка с кулаками. Я знаю твой нрав. Тебе нельзя доверять детей.

— О Господи! Заткнись, мама!

— Ты только посмотри на его губу. Шрам останется на всю жизнь. А что говорит врач?

— Все заживет.

— Ну это мы посмотрим. Ох, бедняжка. Ты, наверное, бегал без присмотра по дому, пока мама сидела, задрав ноги.

— Я готовила обед, мама. Я тебе уже сказала.

— Открыть несколько банок — не означает приготовить обед. У меня двое детей, не забудь это, дорогуша. И ты одна из них. Я вырастила вас обоих в квартире, где было столько всяких ловушек, что там могли бы солдаты тренироваться, и, скажи, с вами хоть раз что-нибудь подобное случилось? Нет. Ни разу.

Анна собиралась ответить. Я видел, как ее губы изгибаются, готовясь что-то произнести, но она взяла себя в руки, глубоко вздохнула и умчалась на кухню. Стивен последовал за ней, звон посуды и стук дверец буфета заглушал их голоса.

— Я тут завел друзей. Очень хороших, — сообщил я маме.

— Вот как?

— Да, один живет в соседнем доме.

— Ну что ж, как раз самое время, что я еще могу сказать. По крайней мере, Анне не нужно смотреть, как ты тратишь время впустую.

— Я не трачу время впустую.

Мама взглянула на меня. Слегка нахмурилась.

— Ты как-то изменился, Доминик. Не могу сказать, в чем дело, но ты изменился.

— Нет. Вовсе не изменился.

— Что случилось с моим Домиником? С моим малышом?

— Что случилось с моей мамой? Мамой, которая рассказывала мне истории перед сном?

— Я никогда тебе ничего не рассказывала.

— Конечно, рассказывала. Я не мог заснуть, пока ты мне не расскажешь историю.

— Ну, не знаю, кто там заходил в твою комнату, но это точно была не я. Ах, любовь моя, — и она снова начала возиться с ребенком.

Обед был кошмарный. Стивен и отец не проронили ни слова. Мама говорила с ребенком, Анна смотрела так, словно придумывала ножу лучшее применение, чем резать картошку, а я торопился доесть свою порцию. Мне страшно хотелось уйти.